Я понятия не имела, что это было значительное заявление с его стороны. С тех пор как меня исключили из «Изучения вампиров», я понятия не имела, что вампиры не объясняют свои поступки. Даже если бы у меня была идея, меня бы это тоже не волновало. — Ты проголодался? — Спросила я. — Лия. — Ну? Голоден? — Конечно, нет, — ответил он со вздохом. — Конечно, нет, — передернула я. — Ты насытился прошлой ночью, не так ли? Его лицо потемнело, руки сжались сильнее, почти до боли, но не совсем до боли, почти. — Послушай меня, зверушка. — Прекрати меня так называть, — прошипела я и увидела, как его лицо потемнело еще больше. Это должно было меня напугать. Но почему-то не напугало. Я понимала, худшее, что он мог сделать — это фактически закончить свою вчерашнюю работу. Невежество — это не блаженство. Невежество — это пытка. — Ты собираешься трахнуть меня? — Рявкнула я, не обращая внимание на его гнев. Его голова дернулась, прежде чем он спросил: — Что? — Хочешь трахнуть меня. Ты вчера насытился, больше не голоден, но ты все еще здесь. Мне интересно, почему? Интересно, как я теперь должна служить вам, хозяин. Его руки снова сжались, на мгновение превзойдя боль, прежде чем он перевернул меня на спину и перенес на меня часть своего твердого существенного веса. Его рука сбоку скользнула к моей голове, пальцы зарылись в волосах, не нежно, но и не совсем больно. Я смотрела ему в лицо, оно было высечено из камня, его глаза горели, как прошлой ночью, но не голодом и желанием. Яростью. Ладно, может теперь я точно немного испугалась. Его глаза прожигали меня в течение долгих секунд, прежде чем он сделал глубокий вдох. На выдохе сказал: — Учитывая то, что произошло вчера ночью, Лия, я не буду обращать внимание на твое сегодняшнее поведение. — Что ж, спасибо, — ответила я с глубоким сарказмом. Его рука сжалась в моих волосах. Не совсем болезненная стала немного более болезненной, но выносимо болезненной. — Не испытывай свою удачу, — предупредил он. Мне хотелось испытать. Каждая моя плохая черта характера кричала, чтобы я попыталась испытать удачу. Вместо этого я отвела глаза в сторону, затем закрыла, чтобы не смотреть на него даже боковым зрением. — Ненавижу тебя, — прошептала я. Это звучало слабо, даже испуганно, но мне было пофиг. Его пальцы ослабли в моих волосах, и он тихо ответил: — Это понятно. Почти освободив голову, я повернула ее на подушке подальше от него. — Пожалуйста, уходи, — умоляя, произнесла я. Он начал перебирать пальцами мои волосы сбоку. Это было приятно. Я не хотела чувствовать приятно, и ненавидела его за то, что он делал мне приятно. Его глубокий голос прервал мои мысли. — Я пойду, Лия, но вернусь вечером. Мои глаза распахнулись, голова дернулась назад, взглянув на него. — Сегодня вечером? — прохрипела я, мой голос сорвался от страха. Его средний палец нежно коснулся моего виска, затем его рука осторожно легла на мою щеку. — Сегодня вечером. — Но, тебе опять может понадобиться… — Я не буду кормиться. О боже мой. Это означало, что мы будем… — И не буду трахать тебя, — продолжил он. Я покачала головой. — Тогда зачем ты придешь сегодня вечером? — Нам нужно поговорить. Я секунду смотрела на него, прежде чем снова покачать головой. — Нет, не нужно. — Нужно. — Нет. Он снова вздохнул, и его лицо приблизилось к моему. У меня перехватило дыхание. — Нам нужно, — повторил он. Теперь я разозлилась, была напугана, ненавидела его, боялась и была сбита с толку. — Но я думала… — начала я. Он прервал меня. — Сегодня вечером. — Люсьен… Его лицо наклонилось еще ближе, так близко, что у меня перехватило дыхание. Я совсем перестала дышать. Затем его губы коснулись моих, коротко, мягко. Затем он поднялся с кровати. Я приподнялась на локте. У меня закружилась голова, и я снова упала на подушку. Ой. Что это было? Что, черт возьми, это было? Прежде чем я успела это осознать, он вернулся, полностью одетый, за исключением того, что держал пиджак в большой руке. Он наклонился, уперся кулаками в кровать по обе стороны от меня, придвинулся. — Тебе нужно отдохнуть, зверушка. Весь день, — приказал он. — Но… — Отдыхай. — Но… — Целый день.