— Оставайся здесь. Я должен обсудить с Зуфиром кое-какие вопросы. Он повернулся и, кивнув охране у дверей, вышел из комнаты. Пол пристально смотрел на то место, где только что стоял отец Оно опустело еще до того, как герцог ушел И Полу вспомнилось пророчество старой женщины: «… Для твоего отца уже ничего нельзя сделать». Глава 13 В тот первый день, когда Муаддиб шел со своими родителями по арраки неким улицам, некоторые из встреченных им людей, вспоминая легенды и пророчества, кричали ему вслед «Муад!» Но в их криках слышался скорее вопрос, нежели утверждение, ибо пока они могли только надеяться на то, что он является предсказанным Лизаном ал-Гаибом. Их внимание было приковано и к его матери, потому что они слышали о том, что она была Бене Гессерит, и для них было ясно, что она похожа на других Лизан ал-Гаибов. Принцесса Ирулэн. Сведения о Муаддибе. Когда герцог нашел Хавата в указанной ему охраной комнате, тот был один. В соседнем помещении, где устанавливалось оборудование, стоял шум, в комнате же, которую занимал Хават, было тихо. Пока Хават поднимался из-за заваленного бумагами стола, герцог огляделся. Зеленые стены. Три кресла вокруг стола. На каждом из них красное пятно — след, оставшийся от поспешно стертой с них буквы "х". — Кресла очищены и вполне безопасны, — сказал Хават. — Где Пол, сэр? — Я оставил его в совещательной комнате. Надеюсь теперь, когда я его не смущаю, он сможет немного отдохнуть. Хават кивнул, подошел к двери, закрыл ее, и шум сразу стих. — Зуфир, я все думаю о запасах спайса империи и Харконненов. — Что именно вас тревожит, мой господин? Герцог поджал губы: — Склады весьма ненадежны. Хават попытался что-то объяснить, но герцог остановил его: — Оставим в покое запасы императора. Думаю, он был бы втайне рад, если бы Харконнены пришли в замешательство. Как ты считаешь, будет ли барон заявлять протест, если разрушить нечто такое, что он не сможет признать своим открыто? Хават покачал головой: — У меня нет лишних людей, сир. — Займи у Айдахо. А может быть, кому-нибудь из Свободных доставит удовольствие прогулка по планете? — Как скажете, мой господин. — Хават отвернулся. Видя, что старик нервничает, герцог подумал: «Возможно, он подозревает, что я ему не доверяю. Должно быть, он знает, что я имею информацию о предательстве. Что ж, лучше всего попробовать успокоить его». — Зуфир, поскольку ты один из немногих, кому я могу доверять безусловно, мы должны немедленно обсудить еще один вопрос. Мы оба знаем, какими бдительными нам нужно быть, чтобы помешать предателям проникнуть в наши ряды… но у меня есть два новых сообщения. Хават обернулся и посмотрел на герцога. Лето повторил рассказанное Полом. Но услышанная информация не ввергла ментата в состояние напряженной сосредоточенности, а лишь усилила его волнение. Понаблюдав за стариком. Лето сказал: — Ты что-то скрываешь, старина. Мне следовало бы понять это тогда, когда ты так нервничал на совещании штаба. Что же это такое, о чем нельзя было сообщить на заседании штаба? И без того узкие губы Хавата вытянулись в узкую ниточку; на его лице четче обозначились глубокие морщины: — Мой господин, я не знаю, как об этом сказать. — Зачем нам хитрить друг с другом? Ты ведь знаешь, что со мной можно говорить обо всем, Зуфир. Хават продолжал смотреть на герцога, думая про себя: "Вот таким я люблю его больше всего. Он человек чести и заслуживает того, чтобы до конца рассчитывать на мою преданность и усердие. Почему я должен причинить ему боль?? — Итак? — спросил Лето. Хават пожал плечами: — Все дело в клочке записки. Мы отобрали ее у курьера Харконненов. Она была предназначена для агента по имени Парди. У нас есть веские причины считать, что Парди — руководитель здешней агентурной сети Харконненов. Записке, конечно, можно придавать большое значение, а можно считать ее никчемной. Все зависит от того, как ее воспринимать. — Каково же содержание записки? — Клочка записки, мой господин. Она была сделана на пленке, и к ней, как обычно, была привязана капсула со взрывчатым веществом. В наши руки попал лишь клочок пленки, однако важный. — Ну? Хават провел языком по губам. — В ней говорится: «… Его никогда не станут подозревать, и когда на него обрушится чей-либо удар, одного этого будет достаточно, чтобы его уничтожить». На записке была собственная печать барона, я ее узнал. — Твои подозрения не лишены оснований, — в тоне герцога Хават внезапно почувствовал холодок отчуждения. — Я бы скорее дал отрезать себе руки, чем причинить вам боль, господин, но что, если… — Леди Джессика?! — гневно вскричал Лето, не дав Хавату договорить. -Неужели ты не мог выудить правду у этого Парди? — К несчастью, Парди уже не было в живых, когда мы перехватили курьера. Курьер же, я в этом уверен, не знал, что нес. Лето встряхнул головой: «Как все это отвратительно! Ничего подобного быть не может — я знаю свою женщину». — Мой господин, если… — Нет! — взревел герцог. — Здесь ошибка! — Мы не можем оставить этот факт без внимания, мой господин. — Она со мной шестнадцать лет! У нее было бесчисленное число возможностей для того, чтобы… Ты сам изучал школу Бене Гессерит и Джессику. Хават горько проговорил: — Как уже известно, факты могут проходить мимо меня. — Говорю тебе, что это невозможно. Харконнены хотят уничтожить род Атридесов, включая и Пола. Они уже однажды пытались, Может ли мать замышлять что-то против сына? — Возможно, против собственного сына она не действует. А вчерашняя попытка могла быть хитрым трюком. — Она и была трюком. — Сир, леди Джессика утверждает, что ее родители ей неизвестны. А что, если она сирота и сиротой ее сделали Атридесы? — Она могла бы начать действовать давным-давно. Подсыпать яд в мое питье… вонзить ночью стилет… У кого как не у нее были такие возможности? — Харконнены хотят уничтожить вас, мой господин. В их намерения входит не только убийство. Вендетта должна быть настоящим искусством. Плечи герцога поникли. Он закрыл глаза, почувствовав себя старым и усталым. «Этого не может быть. Женщина открыла мне свое сердце». — Можно ли придумать лучший способ уничтожить меня, чем посеять во мне подозрения к той, которую я люблю? — Я думал об этом, — сказал Хават, — и все же… Герцог открыл глаза и посмотрел на Хавата: «Пусть он подозревает. Подозрения — это по его части. Может быть, если я притворюсь, что поверил в это, тот, другой, станет менее осторожным». — Что ты предлагаешь? — прошептал герцог. — Постоянное наблюдение с этой минуты, мой господин. Она должна быть под надзором в любое время суток. Я прослежу за этим. Айдахо был бы идеальным человеком для подобной работы. Может быть, через неделю нам удастся заполучить его обратно. В его отряде есть один юноша, обученный нами настолько хорошо, что он мог бы служить идеальной заменой Айдахо у Свободных. Он искушен в делах дипломатии. — Не рискуй со Свободными! — Конечно нет, сэр. — А как насчет Пола? — Возможно, надо посоветоваться с доктором Уйе. Лето снова повернулся к Хавату: — Оставляю это на ваше усмотрение. — Я буду благоразумен, мой господин. «Что ж, по крайней мере, на это я могу рассчитывать», — подумал герцог. Потом он сказал: — Я немного пройдусь. Если понадоблюсь, буду где-нибудь поблизости.