Бене Гессерит понимали, что Квисатц Хадерах увидит все возможные нити будущего. Он сможет выбирать между ними, подобно трем Мойрам, богиням Судьбы, из классической греческой мифологии. Герберт оставляет без ответа вопрос, оправдывает ли Пол ожидания Сестричества в отношении долгожданного Квисатц Хадераха или же превосходит их. Во-первых, он не может видеть все нити времени. Оракульское видение Пола имеет свои ограничения. Принцесса Ирулан в «Пробуждении Арракиса» сообщает, что «Муад’Диб конечно мог видеть будущее, но вы должны понимать, что у этой силы есть свои пределы. Возьмем хотя бы зрение: у вас есть глаза, но без света вы ничего не увидите. Находясь на дне ущелья, вы не увидите ничего за его пределами. Точно так же, Муад’Диб не мог свободно решать, когда созерцать таинственные просторы будущего.» («Дюна»). «Бездны», то есть те периоды, когда прозорливое видение Пола было ограничено, возникали тогда, когда он не мог видеть, как или какое из возможных будущих из его предвидения, сбывалось в настоящем. Такая провидческая слепота произошла с ним в «Дюне» дважды: в его схватке на ножах с фрименом Джамисом, и позже с Фейдом Харконненом. Кроме того, Пол не мог видеть конкретных людей: граф Фенринг ни разу не появлялся ни в одном из его видений. Пол задается вопросом, не потому ли это, что Фенринг – человек, который убьет его (я подозреваю, что это первая подсказка Герберта в саге о «Дюне», заключается в том, что оказывается некоторые люди могут быть невидимыми для предвидения по причине генетической предрасположенности). Примечательно, что Пол также не может видеть, что видели или делали другие оракулы, такие как навигаторы Космической гильдии, у которых есть своя собственная ограниченная форма предвидения. Однако, он гораздо более могущественный оракул, чем они. Пол видит гораздо больше и намного дальше. В «Детях Дюны» Лето II говорит: «Вся прелесть и красота жизни заключается в ее способности удивлять». Эта мысль настолько же печальна, насколько она мудра, ведь для оракулов неожиданность оказывается редкой радостью. Неожиданность посещает нас внезапно. Для оракула, обладающего силой истинного предвидения, все, что вероятно может произойти, полностью ожидаемо. В конце концов, он уже все это видел. Ему известно все. Попадают ли оракулы семьи Атрейдес в ловушку парадокса предвидения или согласно Фрэнку Герберту, утверждающему что сила оракула работает во Вселенной Дюны особым образом, они могут ее избежать? Не очень правильно отвечать вопросом на вопрос, однако я считаю, что в данном случае это уместно, поскольку вопрос сформулирован в самой саге: «Что оракулы семьи Атрейдес знают о будущем и насколько хорошо они его понимают?» А вот чтобы ответить на этот вопрос, нам необходимо поговорить о судьбе, Боге, будущем и возможностях. А также о знаниях. Обоснованное истинное убеждение Для начала, вкратце, о знаниях. Как знание будущего может угрожать свободе воли? Эпистемология – это философское учение о знании, убеждениях, обосновании и разуме. Древнегреческий философ Платон, дал первое философское понимание знания, как обоснованного истинного убеждения. Переменная P существует, только тогда, когда: 1) вы убеждены, что это P; 2) P является истиной; 3) у вас есть основания полагать, что P существует. Теория обоснованного истинного убеждения довольно проста. Однако, как теория познания она отличает знание от мнения и простого убеждения. Мнение может быть (и часто бывает) предъявлено без надлежащего обоснования, в то время как оно служит необходимым условием для знания. А что касается убеждений, то иногда они могут быть ложными. Теория Платона уважает ключевое, часто невысказанное условие знания – фактичность. Необходимым условием знания является то, что оно всегда истинно. Нельзя знать что-то ложное. «Знать» – это позитивный глагол. Фактичность знания вносит свой вклад в парадокс предвидения. Как тип знания, предвидение предполагает, что объект знания истинен. Таким образом, для предвидения, будущее имеет фактичность. Это неизменная данность того события, которое произойдет в будущем, даже если оно еще не произошло. Предвидение подразумевает, что существует лишь одна истина относительно того, что произойдет в будущем. Будучи истинным, будущее не может быть изменено или пересмотрено. Меняются люди, ситуации, меняется время, но истина о том, какими они были в прошлом – неизменна. Знать что-то о предмете или явлении значит, быть в особенно сильной эпистемической позиции по отношению к ним. Это подразумевает не только то, что эти предметы или явления истинны, но и то, что их можно познавать. Вспомните пророческий сон, приснившийся Полу еще на Каладане о его первой встрече со своей будущей возлюбленной фрименкой Чани. Пол Атрейдес видит пророческое сновидение о событии, которое еще не произошло. Необходимым условием его предвидения является то, что существует истина о будущем, к которой он каким-то образом имеет прямой доступ (как мы понимаем, провидчески). Поскольку если что-то известно, то оно должно быть познаваемо. В случае с будущим, о нем должна быть известна какая-то истина, прежде чем оно произойдет. Казалось бы, случайная встреча Пола со Стилгаром и его племенем, включая Чани, в пустыне была истиной именно в том месте и в то время. Но она была неизбежной истиной с момента сна Пола на Каладане и неизбежной изначально. Возможность видеть будущее угрожает свободе воли, ведь она призывает утверждать, что всем событиям суждено произойти именно так, и никак иначе. Невозможно заставить события развиваться не так, как они должны. Свободы выбора нет, как таковой: акт якобы свободного решения – всего лишь очередное неминуемое событие. Оракулы представляют двойную угрозу свободе воли. Существование оракула также подразумевает, что будущее ему известно, а это делает свободный волевой выбор для самого оракула близким к безнадежно парадоксальному. Существование силы оракула подразумевает, что будущее познаваемо, что угрожает свободе воли для всех, как для оракула, так и для других людей, потому что это открывает возможность фатализма. Существование оракула угрожает свободе воли каждого в Известной Вселенной, потому что оракул знает будущую историю Вселенной, которая охватывает действия граждан Империи. Ему известно все. Парадокс предвидения Обычно мы думаем о знании как об освобождении. Чем больше мы знаем, тем лучше можем судить о своих действиях и делать более правильный выбор. Парадокс предвидения заключается в том, что оракул, несмотря на то, что он знает будущее, не волен изменять происходящее в настоящем. Провидческое предвидение угрожает свободе воли, потому что оно заманивает оракула в ловушку, заставляя его действовать согласно заранее видимому будущему. Если это понимание предвидения верно, то Пол не обладает свободой. У Пола есть одно скудное преимущество перед нами: он осознает иллюзорную природу свободы воли. Ну и преимущество! Сам оракул не может думать о своем выборе как о свободном волеизъявлении, потому что он знает, каким этот выбор будет. Подумайте о том, что, когда Пол впервые обрел способность видеть будущее, он предвидел джихад. Он видел, что разразится священная война, когда фанатичные легионы фрименов под знаменем Атрейдесов пронесутся сквозь всю Вселенную. Видел ряд возможных вариантов развития событий, ведущих из того времени, правда, за исключением некоторых неотчетливых и сокращающихся пробелов, однако все они ведут к священной войне. Что бы Пол ни выбрал, «он все еще чувствовал, как развивается зелено-черное знамя Атрейдесов… где-то впереди… все еще мог, увидеть кровавые мечи джихада и легионы фанатиков» («Дюна»). Пол говорит себе, что этого он не допустит. Он пытается направить ход истории в другом направлении, экспериментируя со своими способностями оракула. Возможно, именно поэтому он зовет Фейд-Рауту в Большой Зал. Пол делает это не в том безбашенном и веселом духе, что его дед Паулус, когда столкнулся лицом к лицу с быком, убившим его, и не для того, чтобы отдать дань уважения отцу, который с помощью ритуала вендетты – канли – объявил войну дому Харконненов. Он чувствует, как ветра времени кипят в эти мгновения, словно буря. Возможно, Пол в тайне надеется, что, если он умрет от клинка Фейда, его смерть не станет смертью мученика, который вдохновит джихад. И все же Пол понимает, что независимо от того, убьет ли он или сам будет убит, «…сколь тщетны любые его усилия изменить хоть малейшую часть грядущих событий. Он думал противостоять джихаду внутри себя, но джихад неизбежно настанет» («Дюна»). Пол кажется пойманным в ловушку парадокса, если он верит, что может как-то изменить то, что, как он знает, произойдет. Свобода основана на идее, что что-то может произойти так или иначе. Выбор, сделанный нами, простыми смертными, или же оракулами, определяется его пределами. Попытки Пола противостоять джихаду не просто незначительны и безуспешны. Они тщетны! Пытаться изменить будущее путем выбора оптимального варианта, так же бесполезно, как пытаться помешать Фейду броситься на него с ножом. Это не выбор – нож Фейда и убийственный взгляд – это факт, который ограничивает выбор Пола: уклонение, парирование, удар, бросок. Факт, однажды известный, можно забыть, отрицать, опровергнуть, не поверить, но его нельзя сделать неверным. Предвидение Пола значит, что ему принадлежит воля, но он больше не свободен делать выбор, который, как он знает, имеет конечный предел: ему не сбыться. Парадокс для оракула заключается в том, что видения заманивают его в ловушку. Они прокладывают путь в будущее. Но это тропа с высокими стенами, где по мере того, как медленно раскрывающаяся неотвратимость жизненного пути Пола приходит к своему завершению в «Мессии Дюны». Нет возможности вернуться назад или сойти с пути. Тропа… или американские горки… или шлюз. Пол даже не может позволить себе роскошь притворяться свободным. Даже мысль о том, что он не свободен, несвободна, ведь даже эта мысль элемент предвидимого будущего. Я – книга судьбы У фрименов есть поговорка, относящуюся к Шай-Хулуду, Старому Отцу Вечности: «Будь готов ценить то, что дано тебе пережить». Выслушав аргументы в пользу фатализма, вы, возможно, с радостью примете его. Примете и то, что каждое наше действие неизбежно, и ничто не может произойти иначе. В этом случае, вы окажетесь в хорошей компании. В компании древних римских стоиков, дзен-буддистов, верующих в карму и фрименов, которые рекомендуют фатализм как спокойное принятие того, что ждет в будущем. Фатализм заменяет элемент неожиданности, своего рода, ожиданием приемлемости. Будьте готовы ценить то, что вы встречаете во времени, когда оно приближается из будущего, потому что, в конечном итоге, оно неизбежно будет в настоящем. При этом вы также можете быть возмущены. Вы должны протестовать, искать ошибку в аргументах, брешь в Барьерной стене. Вероятно, знание логической возможности будущих событий не угрожает нашему чувству свободы воли. Вы чувствуете, что свобода воли – это драгоценная идея, которая подкрепляет нашу подлинную ответственность за то, чтобы делать добро и зло таким образом, чтобы нас можно было хвалить или стыдить за то, что мы свободно делаем это! Свобода воли также поддерживает нашу надежду на то, что мы можем сделать какой-либо созидательный, личный вклад в этот театр жизни, что мы не просто марионетки, танцующие на ниточках судьбы! Возможно, сила оракулов Пола и Лето II – это не то знание, которое угрожает свободе, или, быть может, они предвидят недостаточно, чтобы сделать свое предвидение ловушкой. Давайте сбросим «завесу тайн» с предвидящего сознания Пола и рассмотрим его так, как он изначально рассматривает это – как вычисление наиболее вероятного будущего. В таком случае оракулы семьи Атрейдес лишь предсказывают. Предсказание, однако, кажется гораздо менее эпистемологически сильной позицией, чем знание. Оно кажется ошибочным и косвенным. А «ошибочное и косвенное» кажется гораздо менее… Богоподобным. Знание бога и свобода воли Сравнимо ли предвидение оракулов семьи Атрейдес со знанием Бога о будущем? Христианских теологов очень заботит снятие неразре-шенности между предзнанием Бога и свободой воли человека. Без свободной воли мы не можем быть награждены за нашу веру или наказаны за наши грехи ни человеком, ни Богом, только если те руководимы несправедливостью. И все же, отрицать божественное предзнание, значит ограничить силу Бога и его всезнание. Предположительно, один из аспектов Бога – его всеведение. Он обладает любым возможным знанием. Еще один аспект Бога – его идеальность. Это значит, что он или безупречен и не совершает ошибок – следовательно его знание безошибочно – или он незыблем, что иными словами значит он неизменен, не имеет возможности стать лучше. Значит ли это, что знание Бога растет в каждый момент времени, выделяясь из временного потока в одной из своих возможностей? Если так, то Бог может изменяться, что предполагает развитие его идеальности, но совершенно отрицает его абсолютный идеал. Абсолютная свобода воли предполагает, что делая любой выбор, мы свободно выбираем из множества возможных действий. Предположение, что любой выбор возможен и что бы мы ни выбрали, будет исходить из собственной свободной воли, неразличимо, как и один из множества возможных вариантов выбора. Юэ, свободный выбирать, мог бы не стрелять дротиком. Бог, присматривающий за ним, не мог знать наверняка, что сделает Юэ. До того, как мы выбрали, наше действие – факт непредвиденный и нерешенный. Наш выбор и действия решают и создают вероятности будущего в последовательно следующий момент времени. У простых смертных нет божественного виденья. Пол предположил, что предательское решение исходило от самого Юэ. Также, барон Харконнен и его порочный ментат Питер де Врис могли найти способ обойти имперскую психологическую обработку Доктора Юэ. Однако, они никак не обманывали его с помощью гипнотического принуждения. Юэ никак не был психологически склонен к предательству. Пожалуй, с точки зрения Барона и Питера, Юэ действовал согласно их плану атаки. В конечном итоге, они не могли знать это наверняка. Барон и Питер вскоре понимают это. Юэ все-таки предает своего Герцога, но не его одного, ведь он помогает Полу и Джессике сбежать от Харконненов и вооружает Герцога зубом, содержащим яд, чтобы отомстить Барону и его семье. Если Бог предвидит решения Юэ, как много свободы остается у того? Боэций, римский государственный деятель и философ VI в., был обвинен в заговоре с византийцами и брошен в тюрьму. Около 524 г. н. э., ожидая своего смертного приговора, он написал книгу «Утешение философией». «Если Бог все предвидит и никоим образом не может обмануться, пишет Боэций, то с необходимостью следует, что Его Провидение предзнает то, что будет иметь место в будущем». По Боэцию: «Бог вечен. Его знание, что охватывает каждый момент времени, вбирая в себя бесконечную протяженность прошлого и будущего, смотрит на это ясным взором, как будто оно происходит в настоящем». Святой Фома Аквинский, вероятно величайший философ римского католицизма, предложил свое прочтение идей Боэция. В своей «Сумме теологии» Фома Аквинский говорит, что Бог знает последовательность времени sub specie aeternitatis (с точки зрения вечности). Бог находится поверх времени или вне его. «Идущий по дороге, не видит всех тех, кто идет позади; в то время как тот, кто видит всю дорогу свысока, видит всех по ней идущих». Иными словами, следует убрать приставку «пред» из слова предзание. Бог не знает заранее о сознательном решении Юэ предать своего Герцога. Понятия такие как «перед», «во время» и «после» не имеют смысла для сущности, которая находится за пределами времени. Бог одновременно видит всю последовательность предательства Юэ, все действия, что привели к этому и последовали после. Выбор Барона сломить Доктора Сукк, выбор Юэ стать предателем, его выбор спасти сына и наложницу Герцога, и попытка убить Барона. Каждый выбор был сделан по собственной воле. Могло случиться и по-другому, но, естественно, все сложилось именно так. Бог видит перед собой растянутую линию времени, от начала предательства Юэ до самого конца. Бога иногда называют «божественным автором». В этом примере он является «божественным читателем». Предзнание Бога не является предвидением, а находится ближе к восприятию. Божественное предзнание дает непосредственный доступ к каждому событию на всей линии времени. Поэтому мы должны понадеяться, что предвидение-восприятие Бога одновременно превыше не только воли Барона или Питера, но и оракулов семьи Атрейдес. Предвидение Бога непосредственное и безошибочное, когда предвидение Атрейдесов предсказательно, но туманно и заслуживает меньшего доверия. Демоны предсказания Все это прекрасно в качестве решения парадокса предзнания… если вы – Бог. К сожалению, между Полом, Муад'Дибом, его сыном Лето II и Богом отсутствуют прямые аналогии. Пол и Лето II не существуют вне времени, каким-то волшебным образом, – они привязаны ко времени. Кроме того, им не достает Божьих атрибутов всеведения и совершенства. Фрэнк Герберт не указывает на то, что оракулы семьи Атрейдес на самом деле являются пророками, боговдохновенными и наделенными доступом к Божьей перспективе времени и предвидению, которое оно приносит. Предположим вместо этого (как, я думаю, хочет Герберт), что оракульское видение Пола и Лето II не является божественно вдохновленным. Предвидение Пола и Лето II представляет собой силу, вызванную сложной реакцией между приемом Пряности, усиливающей экстрасенсорные способности, и скрытый потенциал в генах Атрейдесов. Каким бы ни было предвидение, оно находится на одном уровне с такими особыми как Правдовидение, Складывание пространства Гильдии Навигаторов и разделение Бене Гессерит. Из-за вплетения в структуру реальности во вселенной Дюны, они не являются магическими или сверхъестественными силами. Они странные и таинственные только потому, что Герберт поддерживает их загадочность. Для них просто не предоставлено метафизическое или научное объяснение. Возможно, предвидение Пола и Лето II не так уж отличается от других суперкомпьютерных функций разума ментата, таких как простые вычисления и определение ориентировочных показателей. Просто оно ориентировано на будущее и обладает колоссальной силой в масштабе и диапазоне. В этом случае их знания не превосходят знания Барона, Питера или кого-либо еще. Это мощная, но все же ошибочная и неточная форма знаний, и, будучи подверженной ошибкам, она не полностью угрожает свободе воли. Эта лазейка идет вразрез с природой предсказания. Как знание относится к вере, так и предсказание относится к необоснованным предположениям. Тем не менее, предсказание все еще может привести к угрожающему свободе воли виду предвидения. Пьер-Симон Лаплас, французский физик, математик и астроном семнадцатого века, предложил две причины, по которым полное предсказание ставит под угрозу абсолютную свободу. Он предположил, что существо, обладающее высшим разумом и достаточной информацией о законах физики и состоянии Вселенной в определенный момент времени, может предсказать все будущее Вселенной. «Для него совсем не останется неопределенности, и глазам его предстанет как прошлое, так и будущее» (Философское эссе о вероятностях). В мысленном эксперименте философа, известном под названием Демон Лапласа, предполагается причинный детерминизм: все события представляются предопределенными из-за необходимой связи между причинами и следствиями. Каждое конкретное событие должно иметь предшествующую ситуацию, которая его вызвала. Взаимосвязь такова, что если бы прошлая ситуация была другой, то и будущее событие было бы другим – и наоборот. Здесь мог бы вмешаться известный американский метафизик конца ХХ в. Ричард Тейлор. Тейлор поддерживал философию фатализма. Фатализм – это тезис о том, что все, что происходит – неизбежно; оно либо происходит, либо должно было произойти. Фатализм часто воспринимают фатально неверно. Тейлор подчеркивает, что фатализм не утверждает, что то, что происходит – неизбежно, несмотря ни на что. Дело не в том, что происходящее должно так или иначе случиться, по приказу или чему-то таинственному, как например судьба. Должна быть причина, по которой то, что неизбежно происходит, происходит неизбежно. Большинство из нас, говоря о будущем, не подразумавает логически гарантированную возможность. Разговоры о «будущем» почти бессмысленны; еще нет будущего, на которое можно было бы ссылаться, нет набора событий, о которых можно было бы говорить. Рассмотрим, к примеру, две или три страницы «Дюны», где дела начинают идти плохо для Дома Атрейдес: предательство Юэ. Представьте, что именно сейчас, в настоящий момент, Юэ стреляет дротиком, который обездвиживает и усыпляет герцога Лето. Сейчас, когда он выпускает дротик, его саботаж, силовые щиты дома и убийство Шэдаут Мэйпс остаются в прошлом. Мы размышляем о будущем совсем не так, как при чтении «Дюны», где следующее событие, использование зуба с ядом, уже на следующей странице, ждет, когда мы перейдем к нему. Мы считаем, что будущее – это просто отрезок времени, так или иначе совершенно лишенный конкретных событий. Будущее – это время, заложенное в ожидании того, что его заполнит еще одно событие в настоящем (только в более позднее время, чем предыдущее). Наш выбор отчасти определяет, как сложится будущее. Юэ мог снова хорошенько подумать, переосмыслить свое намерение довести предательство до конца, позвать на помощь, сдаться. Вставить зуб с ядовитым газом в рот герцога Лето, как он намеревается сделать в следующий раз, – это не конкретное, определенное будущее, ожидающее своего часа, чтобы в момент икс это действие можно было переместить из плоскости будущего времени в плоскость настоящего. Юэ мог бы выбрать другой путь и вписать новую страницу в эту главу. Тейлор и Лаплас разделяют такой взгляд. Лаплас представил себе демона, который мог бы, исходя из положения дел при рождении Лапласа в 1749 году н. э., абсолютно предсказать, что он умрет в 1827 году н. э., и что роман под названием «Дюна» выиграет премии «Хьюго» и «Небьюлы» в 1966 году н. э., и (предполагая, что вымышленная Вселенная Дюны находится на той же временной линии, что и мы), что примерно в 10 191 ПГ. Юэ Веллингтон выстрелит дротиком, предавая своего любимого Герцога. Тейлор и Лаплас приходят к выводу, что будущее неизбежно, потому что его предопределяет неразрывная, логически необходимая цепь причин и следствий. Вот простая причина, по которой то, что неизбежно происходит, происходит неизбежно. Мы понимаем, что следствия обязательно вытекают из их причин. Если бы событие-причина, то есть выстрел Юэ дротиком, было иным, то и событие-следствие, в целом, также было бы другим. Однако он не мог поступить иначе, потому что его выстрел был следствием причины в прошлом, приведшей к этому моменту, который требует лишь одного действия, а именно выстрела. Каузальные детерминисты также должны быть фаталистами под страхом самообмана. Будущее вполне может быть еще пустым, но оно заполнится любой единственной линией конкретных событий, которые на самом деле, всегда неизбежно следуют друг за другом в единой цепи причин и следствий. О балансе вероятностей