Направляясь по тротуару в сторону школы, я мысленно готовилась к утру понедельника. Все будут обсуждать, как весело провели выходные: на какие вечеринки ходили, кто напился, кто с кем переспал. В пятницу вечером я упивалась британскими комедиями от «Нэтфликс» с Айзеком – то немногое, на чем мы могли сойтись. Он был большим поклонником документального кино, а я недавно увлеклась старыми фильмами. В них было нечто такое, что успокаивало меня. Еще я осталась дома в субботу вечером. Теоретически для того, чтобы посидеть с Дэни, пока мои родители на свидании, но истинная причина — посмотреть «Касабланку». — Опять ты, — услышала я голос из желтого школьного автобуса. Айзек посмотрел на меня через прямоугольное окно. — Пошли, Рапунцель, — ответила я. Айзек убрал с глаз черные волосы, свисающие до подбородка. Ему постоянно нужно было стричься. — Ну ладно, походу, мне придется проводить с тобой почти все свободное время, — согласился он, спрыгивая с крутых ступенек автобуса. — Кто еще с тобой бы зависал? — спросила я, поправляя ремни новой сумки для книг, которую на прошлой неделе мама купила на распродаже по случаю Дня труда. Мне понравилась ее латунная пряжка и толстая строчка, но ремешки из искусственной кожи уже начали изнашиваться. Неудивительно, что она продавалась со скидкой. — Кто еще будет зависать с тобой? – возразил Айзек. Справедливое замечание. Свернув на лужайку, ведущую к двухэтажному зданию из красного кирпича, мы пошли в ногу. Я и Айзек были лучшими друзьями с третьего класса. Именно тогда он переехал из Аляски в Огайо к своей тете. Я никогда не спрашивала, почему он это сделал, но создавалось впечатление, что нечто случившееся с Айзеком в прошлом сделало его человеком, для которого всегда есть свободное местечко везде, куда бы он ни пошел. — Итак, верно или нет, — начал Айзек, — что в Соединенных Штатах кампании в поддержку кандидатов на государственные должности должны финансироваться исключительно за счет государственных средств. — У нас викторина? — Ответ неверный. Это моя следующая тема. Айзек был мастером в «Словах и прениях», и участвовал в играх еще со средней школы. — Мне нужно спрашивать, на чьей ты стороне? Айзек всегда был на стороне проигравшего. Вечный человек народа. — Кампании должны вестись честно, с одинаковым бюджетом для обеих сторон. Это не беспристрастный процесс отбора, если одна сторона получает неограниченное частное финансирование, а другая — нет. Кроме того, огромное количество потраченных денег – это абсурд. Почему бы найти им лучшее применение? Например, вложить в инфраструктуру или потратить на общественные нужды? — Звучит как веский аргумент, — заверила я его. —Я выступаю против Виктории Лью, которая является ярой сторонницей корпоративного финансирования. Будто «Объединение граждан» это забавно, — разглагольствовал он, — но ее отец — большой антипрофсоюзный парень, и, очевидно, будет богохульством для нее занять эту позицию. Фу! И я знаю, что она попытается играть со мной жестко—все еще злится на меня, с тех пор, как я надрал ей задницу на региональных. — Вы, ребята, в одной команде. Сейчас только сентябрь, у тебя целый год, чтобы с ней справиться. — Я все делаю лучше, чем она, — ухмыльнулся он, не скрывая своей амбициозной натуры, — и не думай, что конкурирую с ней только потому, что мы оба азиаты, — добавил он. Я улыбнулась. — Думаю, ты ее порвешь. —Я знаю, — ответил он с абсолютной уверенностью, — ты должна присоединиться к команде, Джулс. — Ага, тебе же известно, как я люблю публичные выступления, — пошутила я. — Ты должна поднять свой показатель общественной деятельности. — Я все еще жду вестей от «Регаля». Я наконец-то заставила себя подать заявку на место фотографа в нашу еженедельную школьную газету. Однако у них уже был отличный фотограф — мисс Рейчел Робидо, поэтому вряд ли им понадобится кто-то новый. Но, набравшись смелости у Холли Голайтли из «Завтрака у Тиффани», я рискнула. Я на самом деле хотела стать фотожурналистом. Но, откровенно говоря, у меня, возможно, была вторая причина, чтобы примкнуть к газете. И она носила имя Себастьян Джонс. Себастьян тоже был второкурсником и появился в школе прошлой осенью. Он переехал сюда из Филадельфии и сразу же добился успеха, получив самый высокий средний балл по классу. Себастьян написал статью в «Ремингемский Регаль» о «пятнадцатиминутке», которая улучшает средний балл", быстро став одним из их звездных журналистов, и в конце учебного года был назначен главным редактором — самым молодым за историю школы. В прошлом году мы вместе занимались лабораторными исследованиями на естествознании. Дружелюбное поведение делало его очень легким в общении, что каким-то образом успокаивало мои нервы. Когда мы готовили наш последний проект «Тектоника плит», Себастьян признался мне, что планирует переделать школьную газету, влить в нее свежую кровь. Насколько я знала, они еще ничего не решили, поэтому ждала, затаив дыхание. — Они будут идиотами, если не возьмут тебя, — сказал Айзек, — ты так же хороша, как Рейчел Робидо, если не лучше. — Ты мог бы быть немного предвзятым, — улыбнулась я. В глубине души мне нравилось, что вера Айзека в меня так же сильна, как и вера в самого себя. — О! – вспыхнул Айзек, — в эти выходные идет показ документального фильма о тотальной слежке в Америке. Мы пойдем. — Только если ты посмотришь два фильма Дэвида Лина. «Лоуренс Аравийский» и «Доктор Живаго», 70-мм пленка. — Черно-белые? – заныл Айзек. — Фильмы Хичкока тебе понравились, — возразила я. — Потому что они были жуткими. — Это классика. И в цвете. — Хорошо, если ты купишь мне попкорн и напитки, — согласился он. — Договорились? Но я уже не слушала. Сквозь толпу студентов я увидела что-то ... ладно, кого-то. На боковой рампе стоял Себастьян, и вертел в руках свой телефон. Редакция газеты находилась рядом с боковыми дверями, и, хотя обычно на перила садились курящие готы, на рампу вставали только один-два сотрудника «Регаля». Я видела Себастьяна несколько раз с тех пор, как началась учеба, и мы обсуждали летние каникулы — он был в лагере журналистики, как человек с захватывающей жизнью, в то время как я была спасателем в местном бассейне, как человек со скучной жизнью. Но при виде его у меня все еще перехватывало дыхание. — Друг мой лучший, прием! Айзек снова переключил мое внимание на себя. Я заставила себя отбросить мысли о Себастьяне. — Что? Да, я возьму билеты, — сказала я, пытаясь скрыть тот факт, что отвлеклась. Айзек сложил руки на груди. Он мог бы сказать, что я не слушала, а не слушать — федеральное преступление в его книге. — Где он? — Айзек обыскал глазами толпу. — Кто? – попыталась выкрутиться я, понимая о ком он говорит, и Айзек знал, я знаю. — Это написано у тебя на лице, — возразил он. Черт. — Неважно. Я ему даже не нравлюсь. — Вам двоим просто нужно переспать, и покончить с этим, — дразнил Айзек. — Да, сейчас же этим займусь. Как только смогу сказать ему хотя бы пару связных предложений. По правде говоря, мы с Айзеком обсуждали секс так же непринужденно, как парусные яхты в центре Огайо, не имеющие выхода к морю. Ни у одного из нас не было настоящего опыта. Я несколько раз доходила до первой базы, а Айзек был практически бесполым. Он никогда не говорил о том, что ему нравились девочки – или мальчики, если уж на то пошло. Иногда я задавалась вопросом: может ли Айзек быть би или геем, но он никогда не поднимал этот вопрос, как и я. — Эй, что мы должны сделать для презентации по социальным исследованиям? Задался вопросом Айзек, меняя тему разговора, когда мы поднимались по лестнице к главному входу. Он делал два шага за раз. — Айзек, это только в ноябре, — заметила я. — Знаю, — стал защищаться он. — Думаю, «Власть пролетариата в холодной войне СССР». Весело, правда? Я бросила взгляд на Себастьяна. Утренний луч солнца сверкнул на его очках в черной оправе, когда он улыбнулся чему-то в своем телефоне. — Конечно, — ответила я, когда мы вошли через парадные двери школы, — но тогда ты должен пообещать, что будешь смотреть со мной «На север через северо-запад». — Опять? – вздохнул он. Глава 4 ДОКТОР МАТИС: Проверка, проверка. Записывает? Я нажала на красную кнопку... Ладно, похоже, это работает. Скрип пружин. ДОКТОР МАТИС: Тебе не нужно вставать, можешь остаться на месте. У тебя была долгая ночь. Шуршание бумаги. ДОКТОР МАТИС: Итак, я доктор Сюзанна Матис, практикующий психиатр в региональной больнице Фрамингема, и нахожусь здесь для того, чтобы оценить, как у тебя обстоят дела. Я здесь с пациентом… Нет ответа. ДОКТОР МАТИС: Твое имя? Или у тебя есть какие-то документы, которые персонал мог не заметить? Наклоняется ближе.