— Я старый грешник, чистая ты душа. Смотри, меня даже никуда не забрали, так я всем противен. — Я рада, что не забрали. Ведь иначе я бы вас не встретила. — Настя улыбнулась. — Какая ты еще наивная. Как это получается, ведь демон всегда рядом? — Он не демон. Он ангел, падший ангел. И Настя рассказала папе римскому про путешествие в душу графа Виттури. — Это очень сокровенное знание, — разнервничался папа. — Это переворачивает с ног на голову основы веры. Непохоже на то, чтобы он был просто ангелом, Настя. Говоришь, на картине он практически одного роста с Богом-отцом? — Я не собираюсь переписывать Библию, если вы об этом. И это же всего лишь картины… В этот момент она почувствовала легкую вибрацию, затем сработала сигнализация Сержа — картина на лестничной площадке. Агенты высыпали в коридор, на ходу доставая оружие. — Наташа, Габриэль, вы уходите в дальние комнаты, — скомандовал граф. — Ролан, ты нам пригодишься. Инкуб кивнул, не задавая вопросов. Итсаску сунула ему в руки плеть с железными острыми крючками, и он замер с ней наготове, чуть расставив ноги. Он был в тот момент хорош, словно сошел с эротической фотографии на садомазохистскую тему. Настя потрясла головой, прогоняя образ. На лестнице, судя по возне, шла борьба. — Кто там дерется? — Настя обвела взглядом агентов, все были на месте. — Горгона Медуза не пропустит их просто так. — Цезарь был бледен, но глаза его горели жаждой битвы. Визг и вопли вдруг стали ближе, такое ощущение, что кого-то вживую растворяли в кислоте, Насте очень хотелось посмотреть, как именно горгона Медуза, всего лишь мозаика на полу, может защитить агентство от вторженцев. Но помня о том, кем она была по мифам, Настя не торопилась открывать дверь. Граф Виттури и Локи встали впереди всех у двери. Справа от Насти Итсаску влезла на стол и направила револьверы на вход. У ее ног стоял Серж, крутя в руке звездочку. Дверь с треском распахнулась и на пороге появилась Кали. Она страшно открыла рот, выпучила разноцветные глаза и показала длинный язык. У нее оказалось шесть рук, все с оружием, и она набросилась на графа Виттури. Вслед за ней влетели несколько демонов, Локи, Итсаску и Ролан не пропускали их дальше. По верхнему дверному косяку полезли черные и полупрозрачные твари, они скользили по стенам мимо сражающихся. — Ваше святейшество, вы их видите? — закричала Настя. — О да, дочь моя, прекрасно вижу. — Похоже, что только мы с вами. — Настя видела, что остальные не реагировали на вторжеицев. Папа римский подхватил меч из тех, что лежали запаской в коридоре, и бросился на тени, которые оползали приемную справа, явно направляясь к коридору, где стояли Настя и призрак. Настя взяла на себя левый фланг. Какое-то время она сосредоточилась на том, чтобы не пропустить ни одну тварь со своей стороны, не видя ничего вокруг, кроме этих быстрых и юрких теней, которые так и норовили проскочить мимо. Они были похожи на человеческие тени, плоские, прозрачные, пока бежали по стенам, но когда замечали ее с мечом в руке, то раскрывали рты, которые занимали все их лицо, и обнажали огромные пасти, усеянные тысячами острых зубов, идущих по кругу. Оттуда выстреливали длинные, покрытые наростами языки с острыми шипами на конце. В первый момент было сложно справиться с ужасом, который накрывал при виде каждой такой твари, но Настя старалась не поддаваться ему, потому что застыть значило погибнуть, когда речь идет о таких быстрых и опасных существах. Они страшно злились, что им не дают пробиться дальше, набрасывались каждый раз с новой силой, пробуя разные маневры, и наконец одной из них удалось задеть языком Настю за плечо. Резкая боль парализовала ее, и тут же тени нахлынули толпой, словно привлеченные удачей и вкусом крови. Она пыталась отсечь языки, но в нее уже вонзались зубы, терзая плоть. Твари жадно глотали кровь и постепенно становились вещественней и объемней, казалось, ее кровь возвращала их в реальность из мира теней. Папа римский отбивал правый фланг, обернулся к ней, бросился на подмогу, и сам был атакован тварями, которые опрокинули его на пол лицом вниз, рвали его сутану и кожу. Помощь подоспела от Сержа и Риты: они сначала не могли понять, откуда появляются на Насте раны, но когда стали проявляться в воздухе очертания тварей, то им стало проще попадать в них. Твари стрекотали, огрызались. Настя, улучив момент, когда Серж сбил с нее самую тяжелую из них, откатилась в сторону и попыталась отогнать тех, что помельче, от папы римского. Она размахивала мечом и кричала от ослепившей ее ярости. Родриго Борджиа досталось даже больше, чем ей: он не мог встать. Твари шипели, отскакивали, а потом вдруг слились в одно черное тело. Получился высокий человек в капюшоне с закрытым черной тканью лицом. Он подался вперед к Насте, на ходу поднося руку к покрывалу на лице, словно собирался поднять его. — Нет! Настя! — Джонни отбросил ее в сторону, как котенка, ударил существо в капюшоне топориком, но оно просто легко отлетело в сторону. А потом молниеносно пронеслось по коридору к комнате, где прятались Габриэль и Наташа. Настя и Джонни бросились за ним, но было слишком поздно: оно уже отворило дверь. Оттуда вдруг вырвался яркий белый свет, который врезался в черное тело существа и спалил его в одно мгновение. Из комнаты вышла Наташа, на ней было слепяще-белое одеяние, ничего, кроме лица и силуэта, не разглядеть, так это все светилось. И вслед за ней шел Габриэль с белыми крыльями и хрустальным мечом. От Наташиного света сгорели все черные тени, что еще дрались с Сержем и Ритой, а потом свет девочки погас, Настя бросилась к папе римскому, потому что выяснять произошедшие перемены с ангелом и балериной не было сил. Она оставляла за собой кровавый след, твари порвали ей плечо и икры, но боль от вида разорванного призрака была сильнее. Она рухнула на колени перед ним и бережно положила его голову на свои колени. — Ваше святейшество… — Это все хорошо. Все хорошо, — шептал, растворяясь навсегда, призрак Родриго Борджиа, папы римского Александра VI. — Дитя мое, только не дай им… Он угас окончательно, оставив ее с пустыми руками. Она горько заплакала и легла на пол прямо в кровь, держась за порванное плечо. Одиночество накатило сильнее, душило ее отчаянием, горечью потери. Боль в ранах была притуплена острым клинком душевного страдания. Кто-то стал перетягивать ей раны. Она мельком увидела, что это Рита. Серж помог подняться, Цезарь тоже подошел, весь в поту и крови, чтобы помочь. Настя искала глазами графа Виттури. И увидела, как Локи и Итсаску добивают извивающуюся тварь, похожую на длинного крокодила, скрещенного со львом. Ролан выпихнул ногой в проем верещащую тварь с телом человека и мордой бабуина. Едва тело демона оказалось за чертой двери, его снесла бледная тень с женским перекошенным лицом, и визг бабуина вскоре стих эхом где-то в глубине подъезда. Противостояние Кали и графа Виттури представляло собой столь завораживающее действо, что больше никто не вмешивался в их танец смерти. Рубашка на Самаэле была разорвана в клочья, но ран на идеальном теле не было, видимо, они залечивались быстро, потому что у Насти еще было достаточно сил. Из шести рук у Кали осталось только три, но демону все равно приходилось сложно. Гнев Кали был страшен, она постоянно нападала, менялась в размерах, перемещалась молниеносно, стараясь отрубить графу голову. Лицо демона было непроницаемо. Он сражался спокойно, сосредоточенно, отражал нападения и одновременно угрожал Кали. Они бы так и продолжали этот танец, не заметь Кали Наташу, которая неосмотрительно приблизилась к приемной. Белизна ее одежд все еще ярко горела, что привлекло внимание синего глаза Кали. Ведьма вдруг молниеносно оказалась около Наташи, схватила ее, отлетела вместе с девочкой в сторону, подальше от графа, и начала исчезать. Габриэль и Ролан, стоявшие рядом с балериной, не успели ничего сделать, зато граф Виттури воспользовался этим моментом и нырнул вместе с Кали в пустоту. Видимо, он не дал ей завершить переход, потому что вернул ее обратно вместе с безжизненно повисшей на руке Кали Наташей. Клинок графа насквозь прошил Кали, поначалу Насте показалось, что он и Наташу задел, и она вырвалась из рук Сержа и Риты, бросилась к ним. Приблизившись, она поняла, что клинок прошел совсем рядом с Наташей, но Кали была жива. Она отпустила, содрогаясь, девочку, и та рухнула к ее ногам. Граф Виттури, презрительно глядя в глаза Кали, разорвал ей грудную клетку и вытащил из нее черное каменное сердце. Глаза ведьмы потухли, и она упала вслед за Наташей на пол, разбившись на черные блестящие, как куски обсидиана, осколки. Настя уже хлопотала около девочки, но граф Виттури отодвинул ее в сторону, достал маленькую флягу и приложил к белым губам Наташи. — Незавершенный переход мог ее убить, но, кажется, подвеска помогла ей выжить. Только сейчас Настя начала ощущать боль от ран, так что подчинилась Рите, которая прикладывала какие-то мази и бинтовала ее. Наташа медленно приходила в себя. — Почему ты отдала ей кулон Избранной? — Глаза демона прожигали насквозь. Настя пожала плечами. — Он ей понравился. А мне с ним было тяжело ходить. — Тяжело? — Демон провел рукой по волосам, зачесывая их назад. На его лице было поначалу полное недоумение, но потом он расхохотался. — Что такого смешного я сказала? — Настя жмурилась и шипела от боли, когда Рита прижигала мазью рваные раны. — Ты — ничего. А вот Рафаэль славно над нами подшутил. Надо мной. — Граф Виттури снова стал серьезным. — Похоже, что ты — хранительница этой побрякушки. Поэтому кулон предупреждал тебя о грозящей ему опасности, но не защищал, как Наташу. Настоящая Избранная — это она. Настя почувствовала дикое облегчение от этих слов. Все это время участь Избранной давила на нее, а теперь она оказалась от нее свободна. Она прикрыла глаза, позволив Рите обнять себя. Мудрая ведьма помогла ей скрыть слезы облегчения. Но потом страх за Наташу накатил снова. — Но значит… значит… Граф Виттури покачал головой, печально глядя на Настю. — Нет, земная, твоя судьба останется с тобой. Настя вздохнула с облегчением: Наташа будет жить! Габриэль и Ролан переглянулись. Им-то легче не стало. Как раз наоборот. Весь груз ответственности за судьбу Избранной неожиданно оказался на плечах кающегося ангела и растерянного инкуба. Все время, пока Габриэль с Наташей прятались в одном из кабинетов, тревожно прислушиваясь к шуму битвы, ангел никак не мог избавиться от ощущения, что находится совсем рядом с разгадкой своей миссии. В тот момент, когда дверь распахнулась и на пороге появился черный человек с закрытым лицом, яркий свет ослепил Габриэля. Он не сразу понял, что это заполыхала вдруг ставшая белой Наташа. А когда свет полностью поглотил их, то Габриэль вспомнил все. И за спиной ощутил снова крылья. Он пришел не за Настей, но та должна была привести его к Наташе. И именно маленькую балерину ему предстояло охранять для исполнения ее предназначения. Граф Виттури передал девочку ангелу и инкубу, убрал мечи в ножны, прижался к стене на мгновение, чтобы собраться с силами, а йотом прошел мимо агентов в свой кабинет, хлопнув дверью. Что же… Они над ним хорошо посмеялись. Избранная дева — не Настя, это хорошо… Меньше груза на земной. Ей и так чудовищно тяжело. — Это ничего не меняет, Самаэль, — раздался женский голос за его спиной. Резковатый, высокий, раздраженный. Веста, конечно. Он развернулся. Одна из сотворенных Старой Матерью духов огня стояла перед ним в легком хитоне, приоткрывающем ее правое бедро. Огоньки сверкали в светлых волосах, синие блестящие глаза, пухлые губы… Она вся так и излучала страсть и желание. — Светлы дни и горячи твои ночи, Веста! — приветствовал ее граф. Она и опомниться не успела, как демон скользнул по теплой коже ее бедра ладонью, прижимая к себе, а другой рукой притянул голову поближе, запустив ей пальцы в волосы. Сначала Веста хотела оттолкнуть его, но не смогла. Ему никто не мог сопротивляться. К тому же как она хотела повторить тот его поцелуй! Она стала мягкой и податливой в его объятиях, прижималась к нему теснее. Он с удовольствием поцеловал ее. Прикрыв глаза, Самаэль почувствовал, что Мать передала ему с Вестой важное сообщение. Он мельком разглядел темную комнатку, детскую кроватку с белеющими в сумраке простынями. Старая Мать склонилась над колыбелью, протянула руку, и с ее ладони посыпалась золотая пыльца. Улыбка на губах Старухи была такой… любящей и нежной, что Самаэль почувствовал, что похожая нежность на мгновение сжала его сердце. Человеческое дитя заворочалось, Старая Мать тихонько стала напевать колыбельную, чуть качая кровать. — Спи, отдыхай. Расти. Мы будем ждать тебя, Настя, — донесся до него ее шепот. Дыхание перехватило, и он снова почувствовал поцелуй Весты на губах и ее пальцы, ласкающие его волосы. — Что тебе нужно? — спросил он, прервав резко страстный поцелуй, слегка отталкивая ее прочь. Дух огня, распаленная страстью, вспыхнула от ярости. — Мать прислала меня сказать тебе, что Настя неприкосновенна. Пока в ней сила Матери, ты не сможешь быть с ней. — С чего она взяла, что я собирался? — приподнял бровь Самаэль. Он улыбался, а Весту это дико злило. — Ты спалила свой хитон, — добавил он, с интересом разглядывая ее пышные формы. Веста сначала полыхнула стыдом, потом решила не стыдиться, затем разозлилась на демона, вспомнила о поцелуе, загорелась желанием, однако заметила его спокойствие и насмешку в уголке губ и вспыхнула от негодования. Пока она размышляла, что лучше, он решил все за нее, привлек снова к себе, и она, изнывая от желания, обвила его шею, готовая простить все на свете… — Она тебя вместо Насти мне прислала? В качестве утешения? — прошептал он ей на ушко, подхватив ее, когда она, послушная и распаленная страстью, уже обвивала его ногами. — Будь ты проклят, демон! — Веста обиделась и вспылила, лишая себя возможности получить Самаэля. Она вспыхнула в его руках ярким огнем и исчезла. Самаэль и без Старухи знал, что Настя недоступна. Ее воля теперь не принадлежала никому, кроме, пожалуй, самой Матери. Он ведь сам хотел себе сложностей. Вот и получил. Самаэль провел по губам в задумчивости. Так действительно было интересней. Обычная земная смертная. Обычная девочка. Не красавица, не ведьма, не дух, а женщина. И может заехать ему между ног. Может уйти.