– И вы им всем даете пищу и пристанище? Исцеляете их раны и болезни? У самой двери Саймон остановил ее, прикоснувшись к руке. Она повернулась к нему с невинной улыбкой, но ее игривость тут же испарилась при виде выражения на его лице. Он молча смотрел на нее, словно не только пытался прочесть ее мысли, но и заглянуть глубоко ей в душу, понять ее истинную сущность. Смотри, сколько хочешь, подумала она со злостью. Ничего хорошего ты там не увидишь. – Да, – произнес он, наконец, – Мы исцеляем их раны и болезни. Элиана старалась не обращать внимания на щемящее чувство в сердце и презрительно усмехнулась. – Полагаю, по стране разбросано много лагерей Красной Короны? – Угадала. – Ваш мятеж имел бы больше шансов на успех, если бы вы не тратили так много времени и усилий на возню с убогими. Дверь за их спиной открылась. – Революции бессмысленны, если борцы за свободу забывают заботиться о людях, ради спасения которых они сражаются, – произнес незнакомый голос. У двери стояли двое мужчин и женщина. Человек, который произнес эти слова, был небольшого роста, щуплый, с бледной кожей и взъерошенными волосами цвета меди. Опустив взгляд, Элиана увидела висевший на его поясе короткий меч. Мужчина прищелкнул языком. – Но, но, – сказал он и погрозил ей пальцем, – сегодня никакого насилия. – Отдайте мне мои кинжалы и моего брата, или боюсь, я буду вынуждена вас ослушаться. – Она передразнила его, щелкнув языком. – А я так надеялась, что мы станем друзьями. Второй мужчина – высокий и мускулистый, с темной кожей и коротко остриженными черными волосами, положил руку на револьвер, висящий на его поясе. – Да не волнуйся ты, – произнес первый, кладя руку на его плечо. – Она просто боится, вот и задирается. Элиана вызывающе расхохоталась. – Боюсь, говоришь? – Все боятся. Тебе просто удается это скрывать лучше, чем другим. – Он перевел взгляд на Саймона. – По крайней мере, так утверждает Саймон. Смех Элианы смолк, но убийственная улыбка осталась. – Не помню, чтобы нас друг другу представляли. – Ах, конечно. Как невежливо с моей стороны. Меня зовут Патрик, и я комендант Королевской пещеры. А это Хоб, – произнес он, указывая на второго мужчину. – Мой заместитель и по совместительству лучший друг. Полагаю, с Мариголд вы уже знакомы, – добавил он, указывая на женщину, стоящую слева от него. Женщина была постарше, с обветренной смуглой кожей и седыми косами. Глаза ее недобро поблескивали. – Это я вырубила тебя, стукнув по башке. Элиана осклабилась. – Скоро я верну тебе должок. Патрик схватил руку Элианы и крепко сжал ее. – Разумеется, я знаю тебя, Элиана Ферракора. Мне прекрасно известно, кто ты такая и что из себя представляешь. – Он улыбнулся ей весьма добродушно, однако Элиану нельзя было обмануть – ей хорошо был знаком этот блеск в глазах, говорящий о желании и умении убивать. – Ты принесла горе в мой дом, – от его веселого тона по спине Риэль поползли мурашки, – и я вспорю твое поганое тело от пупка до горла, несмотря на всю симпатию к твоему братишке. И даже несмотря на то, что ты явно нравишься Саймону. Саймон презрительно фыркнул, но Патрик уже подтолкнул Элиану к двери. – А теперь, – объявил он, хлопнув в ладоши, – не пора ли нам перекусить? Глава 17 Риэль «Я беспокоюсь о Риэль. У всех детей бывают вспышки гнева, но у нее при этом появляется на лице такое выражение, которое я не видела у детей ее возраста, и даже у тех, кто намного старше ее. Ее ярость таит в себе восторг, она упивается ею, и это, признаюсь, иногда не дает мне уснуть по ночам. Я никогда не говорила об этом с мужем. Иногда мне кажется, что я шарахаюсь от теней. Я не должна была писать это. На самом деле я думаю, что сожгу эту страницу». Из дневника Мариз Дарденн, конфискованного Церковью Селдарии 998 г. Второй Эры Опять все заново! Риэль резко выдохнула, смахнув с глаз потную темную прядь волос, оттолкнулась от земли и прыгнула – сначала через валун, потом через штабель деревянных брусьев. Затем она вскарабкалась по каменистому склону, миновав очередной штабель, и спустилась по другой, более крутой стороне холма. Не потеряй шест, сказала она себе. Только. Не потеряй. Шест. Она добралась до основания склона, шлепнулась на живот и скользнула под сетку в грязевую яму. Если она прикоснется к широкой сети, растянутой над ней, то ей придется начинать все сначала и отец добавит еще один камень в ее заплечный мешок. Она проползла половину пути, прежде чем ее руки соскользнули и она упала лицом в жидкую грязь. Невольно вдохнув, она набрала ее полный рот, поперхнулась, закашлялась. – Поднимайся! – раздался резкий голос над ней. Ее затрясло от ярости. Кто бы сомневался, что он выберет именно этот момент для схватки. Она нашла отверстие в сетке и проползла через него, высвобождая свой длинный деревянный шест как раз вовремя, чтобы встретить атаку отца. Его собственный шест быстро полетел, целясь ей в плечи. Она пригнулась, пропуская его над собой, и вскинула свой шест навстречу удару. Деревянные шесты столкнулись с резким треском, от которого у Риэль заныли зубы. Она покачнулась, потеряла равновесие и ухватилась за сетку. – Вставай! – Отец снова взмахнул шестом, сильно ударив ее по костяшкам пальцев. – Черт побери! – Она сдержала слезы боли и вскочила на ноги, взмахнув в отчаянии руками. – Я проиграла! – Тут ее ноги зацепились за сетку, она споткнулась и упала навзничь. – Проиграла снова. – Отец фыркнул с отвращением и бросил свой шест на траву перед ямой. – В этот раз ты даже не добралась до стены. Вставай, начинаем все сначала. Риэль поднялась на ноги, дрожа от усталости и злости. Она старалась не обращать внимания на вездесущих стражников, стоявших вокруг полосы препятствий, которую оборудовал ее отец. Если они думали, что она выглядит нелепо, что ж, они не ошибались. Полоса препятствий, которую Риэль, рассказывая о своих тренировках Одрику и Людивин, называла «лесной камерой пыток», находилась в уединенном месте у подножия Сибеллин, самой высокой горы в Селдарии. На ее склонах много столетий назад Святые возвели Бейнгард, замок для святой Кейтелл. Ежедневно в течение шести дней, готовясь к следующему испытанию, Риэль встречалась здесь со своим отцом – чтобы, как он заявил, укрепить тело и развить ловкость. До сих пор результатом этих мучений были только боль и разочарование в своих силах. И еще злость, неистовая и глубокая, как самый темный уголок Бездны. – Я же не атлет, – бросила она отцу, выбираясь из грязевой ямы и отбрасывая шест. – И вовсе не воин. Он насмешливо хмыкнул. – Никогда это еще не было так очевидно, как сейчас. – И все же ты настаиваешь на том, чтобы я проходила эти препятствия час за часом. Она прошла по траве, стягивая с себя пропитанные грязью перчатки, налокотники, наколенники и, наконец, этот проклятый тяжеленный мешок с камнями. – Мы здесь толчемся с рассвета, – пробурчала она. – Я сейчас уже должна была заниматься с Талом, практиковаться у Великого Магистра Розье. Стихия воды всегда была моим самым слабым местом. Или могла бы заняться своим костюмом с Людивин. От этого и то было бы больше пользы. – Примерка костюма. – Отец скривился в усмешке. – Да уж, разумное использование своего времени. – Это идея Людивин, и она совсем неплоха. Если я хочу, чтобы люди полюбили меня… – отец снова рассмеялся, тихо и недобро, – …и показать им, что я не боюсь испытаний, – упрямо продолжала она. – Даже ты не настолько хорошо умеешь притворяться. – Перестань меня перебивать! Он замолчал, уставившись на дочь. Она смотрела прямо на него, жар поднимался по ее шее, вверх по рукам, сворачивался в тугой жгут в ее груди. Отец перевел взгляд на ее руки, крепко сжатые в кулаки. Она знала, что он ожидал увидеть – неистовые, неконтролируемые искры, рождение огня, который вот-вот вырвется из-под ее контроля и поглотит все на своем пути. Она стояла неподвижно, сдерживая слезы. Уже не в первый раз она пожалела, что не отец стал ее невольной жертвой вместо матери, которая тогда могла бы остаться в живых. – Если хочешь, чтобы у тебя был хоть какой-то шанс выжить в этих испытаниях, – произнес он наконец, – если хочешь иметь на своей стороне нечто большее, чем грубую силу и слепую удачу, тогда тебе нужно стать сильнее, причем как можно скорее. – Я много лет обучалась управлять своей силой вместе с Талом… – И этого может оказаться недостаточно! Риэль не отвела взгляда, даже когда отец приблизился к ней почти вплотную. Она почувствовала, как выскользнула из-под шапки растрепавшаяся коса, и представила, какой неряшливой, маленькой и нелепой она кажется рядом с лордом-командующим Дарденном. Этот человек умудрялся выглядеть величественным и невозмутимым даже в грязной одежде для тренировок. Она с досады прикусила язык. – Это не шутка, Риэль, – продолжал отец. Он перевязал заново завязки, удерживающие широкий кожаный защитный пояс вокруг ее туловища, поправил воротник, заткнул выбившиеся волосы под шапочку, дергая за них так грубо, что у нее заболел череп. – Испытание землей – ерунда по сравнению с тем, что в следующий раз изобретет для тебя Совет Магистров. Это лишь начало долгого и тяжелого пути. Твоя жизнь, какой она была до сих пор, закончилась. И ты сама понимаешь это. Щеки Риэль вспыхнули. Что подумает о ней стража, если он будет распекать ее, как маленького ребенка?