В кабинете директора гостиницы на девятнадцатом этаже работал кондиционер, встроенный в окно. Капитан встал на пути струи холодного воздуха и рассказал, что произошло с ним. Портновский укоризненно качал головой: — Ты на градусник смотрел? Одеваться надо по погоде. Бессонная ночь, выпивка, жара — вот и результат! От теплового удара люди в больницу попадают. — Никогда со мной такого не было. — Здоровья с годами не прибавляется, ты уже не мальчик. — Что нам делать? В портфеле были почти все наши деньги. — В милицию заявите, — съязвил Портновский. — Рыжая права, не хрен деньги в банк тащить. — Забыл, что из номера украли. — И в номере держать не дело, — согласился директор. Он покрутил головой, остановил взгляд на большом сейфе и предложил: — Вот как поступим. Теперь каждый выигрыш будете сдавать мне на хранение. Обратно получите перед выездом. Ключ от сейфа только у меня. А приносить деньги будете в сопровождении моих ребят — Медведя и Камаза. Возражений не последовало, и Портновский поднял телефонную трубку: — Сейчас я их вызову. Покажешь парням место, где шлепнулся. Пусть пошустрят там. Вдруг, кто чего заметил. Портфель не бумажник, в карман не сунешь. — А сегодня на что играть? — спросила Рыжая. — Возьмите мою долю. — Портновский двинул обратно принесенный шулерами сверток и предупредил: — Даю в долг! Глава 10 Шаманов лежал в гримерной на старом промятом диване. Он сосредоточил слух на происходившем в директорском кабинете. Кажется, дерзкое ограбление на улице прошло гладко. Ни ему, ни сестре с мужем нечего опасаться. Капитан не запомнил деталей обморока и постепенно свыкается с мыслью, что его подвело здоровье. Но с каждым разом карточные мошенники будут осторожнее. С сегодняшнего дня выигранные деньги перестанут хранить в номере, их перенесут в сейф под охраной костоломов. Вывод один — надо прекратить охоту на шулеров. Он предупреждал, что связываться с ними опасно и теперь риск возрастет многократно. Усталость после ограбления сменилась недовольством. Как вразумить неугомонного Самородова? Когда он остановится? Видно правду говорят — аппетит приходит во время еды, денег много не бывает. Тревожные мысли мешали Санату концентрировать внимание на окружающем пространстве. Он забыл, зачем с утра примчался в гостиницу и услышал долгожданные шаги только, когда Лия Беридзе подошла к гримерной. В дверь постучали. Санат вскочил и распахнул дверцу, чуть не сбив девушку. Лия удивленно охнула, защищая рукой футляр со скрипкой. Он покраснел. Она смущенно призналась: — Помните, вчера… Я раньше не смогла приехать. Санат разглядывал девушку и молчал. Без вечернего платья, в белой юбке в мелкую складку и красной блузке, с растрепанной челкой и задорным хвостиком вместо гладко уложенных волос, в балетках вместо туфель на каблуках, она выглядела свойской девчонкой. Переминаясь на пороге, Лия спросила: — Я слышала, вас называют Дирижер. Вы где учились? — Нигде, — односложно ответил Санат. — Странно. А почему такое прозвище? Санат пожал плечами. — А я закончила консерваторию в Москве. — Девушка приподняла футляр со скрипкой и напомнила: — Мы договаривались репетировать. Санат сообразил, что загораживает проход, шагнул в сторону и жестом пригласил девушку в гримерную. Она заглянула в тесную неухоженную комнату и смущенно сказала: — Нужен усилитель. — Да, конечно, — спохватился он. — Пойдем на сцену. До ужина у нас есть время. Это была его первая сознательная фраза, обращенная к девушке-скрипачке. Он разобрался в своих чувствах к ней. Помимо того, что он в восторге от ее игры на скрипке, ему нравится, когда она находится рядом, разговаривает с ним, смотрит в глаза и смущенно улыбается. Санат еще в юности познал возможности своего голоса. Меняя тембр, он мог предстать перед собеседником приятным, полезным, умным и даже соблазнительным человеком. Сейчас он непроизвольно выбрал дружеский тон. Так разговаривают старые друзья, которые долго не виделись. Одна-две фразы — и будто бы не было разлуки. — Если честно, я ждал тебя и задремал, — признался он. — Я не смогла раньше. — Ты что планируешь играть? — спросил он. — Популярную классику и современные песни попробовать хочется. У электроскрипки особое звучание. С ней можно всё! Или почти всё, если ты подыграешь. Лия не заметила, что тоже перешла на «ты». Голос Саната располагал к доверию. В ресторане был санитарный час перед ужином. Официантки, в числе которых была и Светлана Ломакина, накрывали столы чистыми скатертями, расставляли приборы, ровняли стулья. Санат подключил электроскрипку и синтезатор, проверил звучание беглым перебором клавиш и вопросительно взглянул на Лию. Девушка протянула ему ноты и предложила: — Давай попробуем Каприс № 24 Поганини? Скрипка легла на ее плечо, смычок коснулся струн. Она заиграла первые сольные ноты. Сначала робко, словно ступая в незнакомую реку. Первые ноты придали ей уверенности, скрипачка стрельнула глазами в партнера, требуя поддержки, и заиграла во всю мощь. Звуки скрипки, усиленные аппаратурой, пронзали пространство, дробились о люстры и трогали дрожью стекло бокалов. Санат дал девушке время продемонстрировать мастерство и начал аккомпанировать. Музыка стала объемной, насыщенной и словно уплотнила воздух в ресторане. Дирижер не отвлекался на ноты. Он смотрел только на Лию, наслаждаясь видом пританцовывающей девушки, визуальным воплощением экспрессивной музыки. И блаженно улыбался. Его внимание не укрылось от Ланы. Она обиделась. Ее парень смотрел на скрипачку так, как никогда не смотрел на нее! После исполнения сложной композиции Лия шагнула к Санату и со смешливым укором заметила: — Эй, Дирижер, не может быть, что ты нигде не учился. Не обманывай меня! Санат решил, что правда будет выглядеть менее правдоподобно чем ложь, и придумал на ходу: — В музыкальной школе, но не закончил. — Слушай. А мы ведь так и не познакомились. — Санат Шаманов, — представился музыкант. — А твое имя, Лия Беридзе, я слышал вчера десятки раз. — Я не хотела пышного застолья. Папа настоял. — Зато с подарком он угадал. — Мама нашептала. Она любит музыку и меня прекрасно понимает. Дуэт музыкантов сыграл несколько популярных песен. Лия начинала, а Санат подхватывал. Ей не нужно было объявлять номер, он узнавал мелодию с первых нот. Девушка смело импровизировала, Санат поддерживал ее музыкальные фантазии и получал в награду восторженные взгляды. В ресторан стали пускать первых посетителей. Официантка Ломакина, как бы мимоходом, упрекнула музыкантов: — Расшумелись тут! — Это музыка, — не согласилась Лия. Лана пригвоздила выскочку испепеляющим взором: — Посторонним на сцену нельзя, сейчас метрдотель придет. — Репетиция закончена, — объявил Санат, не желая обострять ситуация. Лие не хотелось уходить, она призналась: — Я была бы рада выступить для зрителей. — Это не концертный зал, это ресторан. — Зато здесь можно играть всё.