Электроскрипка здесь, в отеле! Где же именно? Дирижер чуть расширил диапазон слухового восприятия, чтобы понять, что происходит рядом со скрипкой. И услышал. — Дура! Дай сюда! — требовал мужской голос. — Ее надо разбить! — возражала женщина. Она пыталась выхватить скрипку из мужских рук. Кармазов и Ломакина узнал голоса Санат и определил место. Ссора происходила в подсобке подвала между двумя обнаженными людьми. Мужчина отнял скрипку и оттолкнул женщину. Старый диванчик под ней взвизгнул продавленными пружинами. — Вы, бабы, сначала делаете, а потом думаете. А надо наоборот, — отчитывал голую подружку Камаз. — Ты обещал! — возмущалась Лана. — Не стал тебя злить перед сексом. — Ах, так! Больше не получишь, если не разобьешь чертову пищалку! — Остынь! Мне эта скрипка на хрен не нужна. Но здесь всё решает Хозяин. Сейчас позвоню ему, а ты оденься. Лана выдернула из-под себя мужские штаны и швырнула: — Сам прикройся! Санат сел на крышу точно над директорским кабинетом, вытянул ноги, опустил растопыренные ладони на жаркий битум. Теперь он ясно слышал не только гул кондиционера в кабинете, но даже скольжение шариковой ручки по бумаге в момент подписания Портновским документов. Раздался телефонный звонок. Разговор борца с директором гостиницы был коротким. Хозяин выслушал вопрос и велел подождать. Окончательную судьбу музыкальной продукции фирмы «Ямаха» решил Бог, которому тотчас перезвонил Портновский. Беридзе Отар Гурамович размышлял недолго: — Скинь скрипку в море. Лия уже стала забывать. Ей о женихах надо думать, а не по кабакам выступать. — Сделаем, — пообещал Рудольф Матвеевич. — И поскорее. — Беридзе перешел к другим вопросам: — Большой гость из столицы прилетает. У тебя всё готово? — Даже не знаю, как сказать, — замялся Портновский. — Проблема нарисовалась. Без вас никак. — Что за проблема? — Лучше не по телефону. — Приезжай, порешаем. Пока Санат одевался, Хозяин позвонил Кармазову и приказал выкинуть скрипку в море. Дирижер поспешил вниз. Лифт спускался долго с остановками на нескольких этажах, у Саната было время подумать, что предпринять. Первая мысль — отнять инструмент у Камаза. Это сделать нелегко, да и кто он такой, чтобы требовать электроскрипку. Дорогой музыкальный инструмент приобрел Беридзе, а сейчас принял решение его уничтожить. Формально имеет право. Но у скрипки есть настоящая хозяйка — Лия! Она в праве требовать и решать. Спустившись в холл первого этажа Шаманов позвонил девушке из телефона-автомата: — Лия, приезжай в «Жемчуг». Я знаю, где твоя скрипка, ты должна ее забрать немедленно. — Что с инструментом? — Электроскрипка цела, но ты должна срочно приехать. — Уже бегу! Пока Лия добиралась на машине в гостиницу, Санат контролировал ситуацию. После звонка Хозяина, Ломакина помирилась с Артуром и покинула подсобку, довольная, что электроскрипки скоро не станет. Борец курил и задумчиво разглядывал диковинный музыкальный инструмент — дорогущий, наверное. Неожиданно Дирижер услышал звук потревоженных струн. Камаз бросил скрипку в мягкий чехол от гитары, задернул молнию и куда-то понес. Борец протопал по длинному подвальному коридору и вышел из здания в торце через служебный вход. «В чем дело?» — забеспокоился Санат. Неужели Кармазов готов выполнить приказ немедленно? Дирижер выскочил из центрального холла гостиницы. Он слышал, как Камаз направляется на служебную парковку. Стоянка автомобилей находилась с другой стороны здания, и Санату нужно было обогнуть длинный отель, чтобы оказаться там. И он побежал, продолжая слушать. В руке Камаза звякнули ключи. Щелкнула крышка багажника, глухо задребезжали струны — охранник швырнул чехол со скрипкой в машину. Сел за руль, завел двигатель. Уезжает! Санат обежал здание, увидел тронувшуюся с парковки вишневую «четверку» и рванул напрямик через клумбу, чтобы перегородить дорогу. Но не успел. «Жигули» с электроскрипкой выехали с территории гостиничного комплекса. Санат в отчаянии выбежал на улицу. Автомобиль скрылся за поворотом, однако Дирижер уже накинул аркан своего слуха на шум мотора и отслеживал его перемещение. Только бы Камаз не уехал слишком далеко. Тянулись минуты. Лия задерживалась, вишневая «четверка» неумолимо удалялась. Когда Санат подумал, что скоро потеряет цель, «жигули» остановились. Хлопнула водительская дверца, щелкнул багажник, Артур достал чехол с инструментом. Неужели борец выбросит инструмент в море? Нет, он на городской улице и куда-то заходит. По обрывкам разговора Санат понял, что охранник хочет сбыть электроскрипку в ломбард. Вор решил наварить денег — это чудесно. В ломбарде ценный инструмент будет в безопасности. Что такое? Приемщик не нашел электроскрипку в перечне ценных вещей, разрешенных к скупке, и отказывается принимать. Камаз уговаривает, приемщик непреклонен. Наконец к гостинице подъехала Лия на красной «семерке». Заметила Саната, выскочила из машины, вцепилась в него: — Где инструмент? — Поехали, я покажу дорогу. — Ты видел скрипку, она цела? — Пока цела, но ее хотят уничтожить. Глаза Лии расширились от ужаса. Санат понял, что допустил ошибку. Девушка впала в ступор и не сможет адекватно управлять автомобилем. А Камаз уже покинул ломбард, швырнул скрипку в багажник, как бесполезный груз, и готов ехать дальше. Санат усадил девушку в пассажирское кресло, сам прыгнул за руль. Так будет лучше, не потребуется объяснять дорогу. Он контролировал передвижение Камаза и повторял его путь. Дистанция хоть и сокращалась, но «четверка» скоро вырвется из частокола светофоров центральной части города, а Санат наоборот угодит в сеть узких улиц. — Куда мы едем? — не терпелось узнать Лие. Простой вопрос подсказал Санату оптимальное решение. Он догадался, что Камаз стремится из центра города на загородную трассу. Ему незачем повторять его путь, можно предпринять обходной маневр. Они покинули город и вскоре мчались по шоссе вдоль моря. «Четверка» была впереди. Из-за извилистой дороги ее не было видно, но слух Дирижера цепко висел у нее на хвосте. Лия беспокоилась: — Я ничего не понимаю. Куда мы несемся? Где моя скрипка? — Сейчас, сейчас. Санат услышал, что Камаз остановил машину и заглушил двигатель. Внизу морские волны бились об отвесные скалы. Это обрыв, догадался он и прибавил скорость. — Что происходит? — требовала ответа Лия. Но Дирижер был сосредоточен на картине у обрыва. Вот Камаз достает чехол, извлекает скрипку, ищет место, откуда удобнее швырнуть ее в море. Любая секунда может оказаться последней для редкого инструмента. За крутым поворотом Шаманов увидел цель. Артур стоял на краю обрыва, держал скрипку за гриф и готов был сделать замах перед броском. Дирижер нажал на клаксон и заорал что есть мочи. Красные «жигули» мчалась прямо на Артура. Борец заметил опасность, его глаза расширились от ужаса. Лия завизжала и прикрылась руками. Санат ударил по тормозам. «Семерка» прочертила шинный след по асфальту, съехала с трассы, кроша камешки под заклинившими колесами. Единственным препятствием между автомобилем и морем осталась фигура со скрипкой. Глава 19 Красная «семерка» затормозила в полуметре от побледневшего Артура. Придорожная пыль оседала на заднем стекле, а борец оцепенел. Дирижер не прекращал давить на клаксон и выть низким голосом. Пронзительный звук клаксона заглушал его вой, который становился всё ниже и ниже. Он отпустил руль, вышел из машины, но продолжил беззвучно орать, напрягая связки. Наступила тишина, жуткая и обманчивая. Невидимые звуковые волны били по грудной клетке Камаза и давили, как на морской глубине. Его лицо исказил ужас, а ноги подкосились. Он шлепнулся на колени, выпустил скрипку и заткнул уши. Боль и страх парализовали его волю. А Дирижер продолжал давить на психику невидимыми волнами, и Камаз, скрючившись, завалился на бок. Дирижер замолчал, на этот раз по-настоящему. Лия убрала руки с лица. Девушка ощущала сильную головную боль, но вид нашедшейся скрипки придал ей сил. Она выбралась из машины, взяла любимый инструмент, прижала к груди и осела на землю. Лия непонимающе пялилась то на упавшего борца, то на утомленного Саната, опирающегося на капот «жигулей». Дирижер подошел к поверженному противнику, присел на корточки, заглянул в перепуганные глаза и потребовал: — Рассказывай, иначе хуже будет. Скованный ужасом Камаз не в силах был сопротивляться. — О чем? — безвольно откликнулся он.