— Что слушаешь? — Город. Если где-то в округе воспользуются твоей «ямахой», считай, мы ее нашли. — Никто не осмелится выступать с редкой скрипкой в нашем городе. — Достаточно потревожить инструмент, коснуться струн, — разъяснял Санат. — Не смеши! Что ты можешь услышать? Толпы народа, музыка гремит в каждой кафешке, да еще водители хвастаются акустикой. Мимо проехали старые «жигули», сотрясающиеся от грохота автомагнитолы. — Ну вот! — показала Лия. — Шум мешает. Поэтому я сосредоточился только на электроскрипке, — признался Санат и предложил: — Не веришь? Могу доказать. — Как? — Я сейчас выйду. Ты уедешь на километр, скажешь что-нибудь обычным голосом и вернешься. — И? — Я сосредоточусь на твоем голосе и повторю фразу. Только закрой окна, чтобы другие не услышали. Лия рассмеялась и толкнула Саната: — А ну вылезай! Только учти, если не повторишь — пойдешь пешком. Через несколько минут она вернулась и потребовала, опустив стекло: — Ну? Что я сказала? Санат замялся, не решаясь повторить. Девушка обрадовалась: — Ага, съел, хвастун! Я тебя проучу! Беги за мной, может сжалюсь. «Семерка» тронулась с места. Ехидная девушка прощально махала рукой из окна. Дирижер крикнул вслед: — Ты такой странный, Санат, необычный. Может за это я тебя и люблю. «Семерка» резко затормозила. Санат подошел, молча сел рядом с Лией. Она смущенно призналась: — Ты угадал, — и поспешила пояснить: — Кроме последнего слова. Да и вообще, я пошутила. Санат не стал настаивать. Признание в любви прозвучало не глаза в глаза, и он не знал, как к этому относиться. Они продолжили поездку. Лия надолго задумалась, а потом спросила: — Как тебе это удается? — Сам не знаю. От папы передалось. — А кто он? — заинтересовалась девушка. — Композитор. Но не такой, как другие. — А ты, значит, Дирижер. И тоже не такой, как другие. Под вечер Лия высадила Саната около гостиницы «Жемчуг». — Тебе скоро выступать, а мне, увы. Она укатила. Дирижер сел на скамейке напротив длинного фасада гостиницы, пробежал взглядом по рядам окон, прислушался. А если скрипку украл кто-нибудь из постояльцев? Тогда инструмент еще здесь. Неужели вор не захочет притронуться к необычному инструменту? Его покой нарушил Самородов, вышедший из отеля. Он сел рядом и пояснил: — Сана сказала, где ты. И я решил прийти, обсудить наши дела. Не люблю через стены. Дирижер молча взглянул на родственника и продолжил прослушивать гостиничные номера. Антон заговорил о наболевшем: — В сейфе у Хозяина уже полно бабла, а мы не работаем, чего-то ждем. В любой момент шулеры могут укатить. Нужно брать сейф немедленно. Самородов не дождался реакции и перешел к уговорам: — Санат, ты можешь отключить директора голосом. Заберешь у него ключ от сейфа, а дальше мы с Саной справимся. Не ради себя прошу, ради будущего нашего ребенка. Дирижер прослушал все номера отеля — безрезультатно, скрипка себя не проявила. Он сосредоточился на кабинете директора. Портновский находился на рабочем месте и заискивающе разговаривал по телефону с городским чиновником. Антон проявлял нетерпение: — Что ты молчишь? Я же согласился с твоим планом — не дергаться по пустякам. Но прошло до фига времени. В директорском сейфе тысяч тридцать, не меньше. Надо брать! Дирижер поморщился. Зачем повышать голос? Если бы обычные люди обладали десятой долей его слуха, о планах Самородова узнала бы уже половина отеля. — Санат, пора действовать, — упрашивал Антон. — Ты вырубишь Хозяина или нет? Подслушанный телефонный разговор директора отеля с важным чиновником навел Дирижера на мысль. Он сказал: — Отключать Хозяина не требуется. Мы его напугаем. Глава 16 Санат Шаманов работал музыкантом в ресторане гостиницы «Жемчуг» более года и за это время волей-неволей прослушал сотни разговоров «не для посторонних ушей». Он знал многие секреты персонала и руководства. Чаще всего это были любовные интрижки: кто, где, когда и с кем. А также денежные махинации и деловые связи по принципу — ты мне, я тебе. Предусмотрительный директор гостиницы Портновский поддерживал личные отношения со многими городскими шишками. Санат припомнил, как Рудольфа Матвеевича не раз предупреждали по телефону о служебных проверках, и тот прятал сомнительные документы из сейфа в незаселенный номер. А если трюк повторить? Ведь неожиданную проверку можно организовать. Санат объяснил свой план Самородову. — Попытка не пытка, — согласился Антон. — Тогда не будем откладывать. Возвращайся к Сане, и будьте наготове. Хозяину гостиницы Шаманов позвонил из гримерной. Он помнил голос городского прокурора и без труда копировал его. — Рудольф Матвеевич, приветствую! Прокурор Звягин беспокоит. — Слушаю, Павел Петрович. — Ко мне коллеги из центрального аппарата пожаловали. Любят москвичи за государственный счет летом на море ездить. — Нужен номер с хорошим видом? — предугадал Портновский стандартную просьбу. — На сколько дней? — Оптимист. Как бы на года у тебя счет не пошел. — В каком смысле? — напрягся Портновский. — Москвичи разозлились. С прокурорской проверкой сейчас к тебе едут. Ты уж прости, Рудольф, не смог их остановить. Ты сам виноват. — В чем? — Вчера они захотели в твоем ресторане отужинать, а их не пустили. Швейцар на взятку намекал. — Позвонили бы мне! У нас столики по заказам, но для нужных людей всегда что-нибудь найдется. — Вот я и говорю — сам виноват. Москвичи обижены, полномочия у них большие, могут провести обыск, изъять документы. — Обыск, — пришибленно повторил директор. — Больше ничем помочь не могу, — завершил разговор якобы прокурор.