Она, скорчив смешную рожицу, тонким голоском пропищала: - «Мы ведь разумные люди!»... «Давайте попробуем договориться»... Я усмехнулся. - Ей-богу, Шарп, вот об этом я и говорю. Мужики мельчают! Даже здесь, в Диких землях. Хотя, казалось бы, здесь-то уйма возможностей себя проявить. - Ну, а что они должны были сделать, чтобы тебя впечатлить? - Для начала - не подыхать так бездарно! Ну, и вообще. Любая женщина мечтает о таком мужчине, рядом с которым чувствуешь себя... - она пошевелила пальцами в воздухе, будто это помогло бы ей подобрать слова. - Но ты-то не любая, - возразил я. Если уж она падка на лесть - можно попробовать этим воспользоваться. - Это да, - согласилась Марго. - Я-то и вовсе воспринимаю только тех мужиков, которые... ух-хх! Она потрясла кулачком в воздухе. - Я не знаю, как это объяснить, Шарп. Но хочется мужчину, рядом с которым я снова почувствовала бы себя... девчонкой. Молодой, беззаботной, стервозной девчонкой. На короткий миг её взгляд затуманился, уголки губ поникли. И я вдруг сообразил, что её внешность - вся это молодость, нарочитая агрессивная сексуальность - это лишь маска. А под ней - пустота. И одиночество. Или затянувшийся неудачный брак. Сколько ей лет на самом деле? - Ты и есть стервозная девчонка, - вздохнул я. - Если тебе от этого легче - так я тебя и воспринимаю. Я б тебя и отшлепал, как следует. - Нахал! - фыркнула она. Но в глазах её заплясали игривые огоньки. - Знаешь... - она наклонилась вперед и сжала мой кулак своими тонкими прохладными пальцами. - Ведь на том, что я сдам тебя Конкисте, жизнь ведь не заканчивается. Ну, побатрачишь ты месяц-другой на рудниках - или сколько там у тебя накопилось. А потом вернешься на Равнину. И мы могли бы... Она прикусила губу, исподлобья наблюдая за мной. - У меня встречное предложение. Я сам, добровольно, пойду с тобой куда угодно. Хоть в Уайтхорн, хоть на рудники, хоть на ритуальную кастрацию. Мне по барабану - это всего лишь игра. Но только не сейчас, Марго! Мне нужно завершить одно дело. Это правда очень важно! И у меня осталось меньше трех дней. - М-м-м... - многозначительно протянула она. - То самое таинственное дело, ради которого ты готов был переться в одиночку через Хрипящий лес? - Оно самое. Помоги мне! Твои таланты по выслеживанию людей могут очень пригодиться. - Откуда мне знать, что это не уловка для того, чтобы сбежать? Я презрительно фыркнул. - Знаешь, уговаривать я тебя не буду. Ты либо веришь мне и согласна помочь, либо... катись ко всем чертям. Марго промолчала, пристально разглядывая меня. «Внимание! До перезагрузки сервера - 1 час. Просьба подготовиться к выходу из игры». Системное сообщение всплыло прямо в воздухе, и не растворялось, пока я не пробежался по нему взглядом. - А пойдем-ка устраиваться на ночлег, - отставив кружку, предложила Марго. - Утро вечера мудренее. Ракель провела нас в небольшую, но на удивление уютную комнатку на верхнем этаже. От выложенной из крупного серого камня печной трубы исходило приятное тепло. На полу лежала медвежья шкура, на дощатой стене над кроватью висел огромный причудливый ловец снов с орлиными перьями. Сама кровать была огромная, на полкомнаты. На железной раме с решетчатыми боковинами. Но матрас был вполне мягок и удобен. В этом я смог убедиться, когда Марго одним движением повалила меня на него. - Может, все-таки снимешь с меня кандалы? - проворчал я. Она, как ни странно, послушалась. - Раздевайся. Только не копайся попусту. Я стащил куртку, забросил её в угол. С наслаждением стянул сапоги. Один из несомненных плюсов виртуальности - в том, что здесь не потеешь. Но желание принять душ все равно периодически возникает. Особенно когда насмотришься всякого. Раны на ноге полностью затянулись и напоминали о себе лишь красными разводами засохшей крови. Метка на руке тоже более-менее потухла - сейчас, когда я заглушил её действие противоядием и алкоголем, она представляла собой просто небольшую татуировку на внутренней стороне предплечья. Марго подошла ближе, поигрывая ключом от наручников. - А теперь - давай сюда руки. - А, дьявол... - Не капризничай, Шарп! Она запрокинула мне руки за голову и приковала их к спинке кровати. Я, распластавшись звездой на упругом матрасе, устало закрыл глаза. Черт с ней. Может, и правда - утро вечера мудренее. Я уже вызвал меню выхода из игры, когда почувствовал, как она плавным движением забралась на меня. Открыл глаза, и встретился взглядом с её - блестящими в полутьме, будто светящимися изнутри. Её лицо было близко - так близко, что нельзя было сфокусировать взгляд. Так близко, что я чувствовал на себе её дыханье. И запах цветущего вереска. На ней, похоже, осталась только рубашка - я явственно чувствовал тепло её тела сквозь тонкую преграду. И даже биение её сердца - частое, трепещущее, будто у пойманной птицы. Мы молчали, глядя друг другу в глаза. Она замерла, даже дыхание затаила. Будто в нерешительности. Самому смешно. В нерешительности? Она? Я медленно поднял голову и потянулся к ней. Коснулся губами её губ, оказавшихся на удивление нежными. От неё все еще пахло жареным мясом, пряностями, горьковатыми нотками ячменного пива. Но запах вереска перебивал все остальное. Он становился все сильнее, окутывая меня, словно облаком. Она, будто встрепенувшись ото сна, шумно вздохнула и впилась в мои губы крепким поцелуем. Откинулась назад, рванула на мне рубашку. Разлетевшиеся по всей комнате пуговицы дробно застучали по деревянному полу. Опустилась ниже, горячие губы скользнули по моей шее, по груди. Рывками, будто избавляясь от досадной преграды, она стянула рубашку с себя. Кожа её показалась обжигающе горячей. Она снова подалась вперед, нарочито скользнув упругими холмиками по моей груди. Прильнула ко мне сладковатыми губами. Сердце гулко колотилось. Я окончательно утонул в дурманящем мареве, в котором были только её губы, её дыхание и аромат цветущего вереска. От неё пахло горечью и мёдом. И, как всегда, кровью. Глава пятая. Отцы и дети Конечно, если бы мне пару месяцев назад кто-то сказал, что я буду гонять дикарей по виртуальным прериям - я бы плюнул ему в рожу. Не то, чтобы я такой уж ярый противник таких развлечений. Просто на тот момент я был настолько же далек от них, как, скажем, от занятий балетом. Да и вообще, я и представить себе не мог, во что выльется эта моя поездка в Монтану. В тот день, сразу по прилету, я оставил чемодан с вещами в отеле и отыскал кафешку неподалеку от дома, в котором жила Хелен. Сама Хелен работала медсестрой в местной больнице, буквально в паре кварталов. Смена у нее закончилась - это я уже выяснил. И даже была вероятность, что она после работы иногда заскакивает в эту кафешку. Но в тот день - не зашла. В те минуты, когда я сидел за дурацким оранжевым столиком и цедил дрянной кофе из пластикового стакана, она, похоже, уже добралась до дома. И, если я хотел переговорить с ней - мне лучше было бы поторопиться. Время было позднее, и после тяжелого трудового дня она наверняка собиралась лечь спать пораньше. Но я, вместо того, чтобы перейти на другую сторону улицы, подняться на четвертый этаж и постучаться в её дверь, сидел в этой забегаловке и тупил. По-другому и не скажешь. Я пытался придумать, что я ей скажу, с чего начну... Но в голове - будто пустыня, и перекати-поле время от времени мимо прошмыгивает. Это состояние не покидало меня уже не первый день. Даже в самолете не мог уснуть - таращился в иллюминатор и думал. Вспоминал. Наша с Лорой главная проблема, наверное, была в том, что мы слишком рано поженились. А рано поженились мы из-за Хелен. Классическая история - неожиданная беременность, шок, скандалы с родителями невесты. С моими-то проблем не было - они погибли, когда мне было шестнадцать. Я рано стал самостоятельным. А в двадцать один и вовсе стал отцом. Хотя, вру. Отцом я так и не стал. С тем же успехом можно называть таковым донора из клиники искусственного оплодотворения. Свои не самые удачные гены - вот и все, что я смог дать Хелен. Смог или захотел? Сложно сказать. Если бы была возможность вернуться в прошлое и поговорить с собой тогдашним... Черт, да я бы, пожалуй, мало что смог сказать. Просто разбил бы морду этому тупому говнюку. Хотя... Можно подумать, с годами я особо изменился. Все-таки все эти разговоры про то, что с возрастом человек становится мудрее, терпимее - чушь собачья. Кто-то, может, и умнеет, конечно. Но большинство - просто становится старше. А по сути - не меняется. Молодой дурак - старый дурак. Молодой подлец - старый подлец. Все едино. Муж из меня, как оказалось, не намного лучше, чем отец. Но, по крайней мере, Лора продержалась целых шесть лет. И больше половины из этого срока меня попросту не было рядом. Сразу после полицейской академии я ушел работать на улицы. И не куда-нибудь, а в Восточный Бруклин. В те годы он в очередной раз завоевал право называться самой отвратной дырой во всем Нью-Йорке. Копы на патруле там передвигались, не снимая пальца со спускового крючка. И, помимо штатного бронежилета, увешивались чуть ли не экзоскелетной броней. Но все равно гробы, прикрытые государственным флагом, выносить доводилось регулярно. Я убедил Лору, что так надо. Без вариантов. На самом деле, варианты были. Можно было устроиться в куда более спокойный округ. Но тогда, прежде чем выйти на улицы, пришлось бы в обязательном порядке отработать два года надзирателем в одной из городских тюрем. Это было не по мне. Вроде бы работа как работа, но мне тогда казалась чем-то постыдным. Бруклин обрушился на меня лавиной человеческой грязи, подлости, жестокости и полнейшей безнадеги. Тогда на улицах как раз появился новый синтетический наркотик, вызывающий сильнейшую эйфорию. Торгаши дали ему поэтичное название «Счастье» и дозы продавали в пластиковых желтых шайбочках с веселым смайликом на крышке. «Счастье», помимо прихода, вызывало дикие выбросы адреналина. А в сочетании с алкоголем и другой наркотой давало и вовсе непредсказуемый эффект. Я насмотрелся всякого. До сих пор из памяти не выходит тот тип, которого мы кое-как скрутили вчетвером. А он выдрал руку из наручников - с мясом, содрав о браслет кожу с ладони, как перчатку. Хохотал, не затыкаясь даже под ударами дубинок. И таращился слезящимися от смеха глазами на свою сожительницу, которой незадолго до этого выпустил кишки и развесил их по квартире на манер гирлянды.