* * * Мухтар с Даудом удобно устроились во дворе на скамеечке. Напротив в саду, суетливо переступая ногами, черный ягненок тыкался мордой в живот барану. Наконец тому это надоело, и он, наклонив голову, повернулся к ягненку рогами. Ягненок решил, что с ним играют — он тоже опустил голову и пошел на барана. Баран боднул его легонько, и потом оба, словно ничего не произошло, стали рядом. Заметив, что Мухтар с удовольствием наблюдает за ягненком, Дауд спросил: — Дядя Мухтар, почему у черного ягненка мясо вкуснее, чем у белого? — Ты уверен в этом? — Не знаю, папа говорил. — Да, так многие считают, но я ничего не могу тебе сказать: я этой разницы не улавливаю. Говорят, это, мол, потому, что черный ягненок поглощает больше солнечных лучей, чем белый. Может, и так, но не знаю, не знаю… Другое дело, когда фрукты или овощи. Если лето дождливое и прохладное, земляника и малина — невкусные, несладкие, водянистые, а когда тепло и много солнца — слаще меда. Не так ли? — Конечно, так… Я это по нашей черешне замечал и по винограду. — Дауд кивнул в сторону сада. — А знаешь, — улыбнулся Мухтар, — может быть, черный ягненок кажется вкуснее, потому что черные ягнята рождаются не так часто. А редкое всегда кажется лучшим. Поэтому гостя стараются угостить мясом черного ягненка. Вам-то вашего Черныша подарили к папиному дню рождения? — Нет. — Купили, значит? Дауд отрицательно помотал головой. Мухтар недоуменно поднял брови-козырьки. — Отец выменял его на «Королеву Марго» Дюма. — А знаешь, молодец тот, кто сменял! Я бы за Дюма трех ягнят не пожалел. — Вы любите Дюма? — Кто его не любит! Герои у него как на подбор — мужественные, решительные, справедливые. — Ну так я подарю вам «Королеву Марго». Дауд злорадно подумал, что он заберет у Раисы книгу и отдаст ее дяде Мухтару. Вот так! И не надо откладывать это на завтра. — У тебя лишняя? — В глазах Мухтара зажглись огоньки. — Я для вас сберег одну, — сказал Дауд и покраснел, понимая, что стыдно говорить неправду. Особенно — Мухтару. А Мухтар был в восторге: — Спасибо, Дауд! Спасибо, друг! Послышался гул подъезжающей машины и визг тормозов. — Папа приехал! — обрадовался Дауд и вскочил. * * * Дауд спокойно стоял перед Раисиной дверью. Его ничуть не смущал предстоящий разговор. И он больше не боялся Анзора. Пусть только попробует броситься! Он позвонил, но собака молчала. Говорят, собаки на расстоянии чувствуют, кто их боится, кто — нет. А может, ее не было дома? Дверь открыла Раиса. Что это она сегодня так похорошела? Бирюзовые глаза сияли. Золотистые волосы волной стекали на плечи, оттеняя нежный румянец щек. — Это ты? — откровенно обрадовалась Раиса. В ту же минуту она заметила, как залюбовался ею Дауд, смутилась и стала еще красивее. — За книгой пришел, — сухо пояснил Дауд. Он разозлился: мужчина он или нет, черт возьми! — За какой книгой? — лукаво улыбнулась Раиса. — За «Королевой». — А чем я тебе не королева? — Раиса продолжала дурачиться, словно не замечая сдержанности Дауда. — Я обещал книгу дяде Мухтару. Теперь Дауд не сомневался, что она прочла подчеркнутые места и, как и он, сама стала королевой, а его сделала герцогом Гизом. Наконец-то она поняла его! Значит… — Какому дяде Мухтару? — Другу отца. И моему другу. Он — старший чабан. Орден Ленина носит. — Разве только люди с орденом имеют право читать «Королеву Марго»? — Нет, конечно, — сказал Дауд. — Но почему он говорит столько глупостей? Думает сказать одно, а говорит другое… — Когда дочитаю, тогда и отдам! Похоже, Раисе доставляло удовольствие противоречить ему. Наступила неловкая пауза. Потом Раиса спохватилась: — Что же мы здесь застряли! Заходи, пожалуйста. Попьем кофе… Дауд посмотрел ей прямо в глаза. Нет, в них не было никакой насмешки, только радость. Вот сейчас он зайдет в квартиру. Они будут пить кофе, сидеть рядом и разговаривать. Совершенно одни. — Спасибо, — едва слышно проговорил он. И тут Дауд вспомнил ее оскорбительные слова. Вспомнил и испугался: вдруг она пригласила его из чистой вежливости, а он так и растаял? Вдруг она опять захочет посмеяться над ним?.. Он шел по лестнице вниз и проклинал себя за неловкость, нерешительность, терзался раздвоенностью. Может, он и правильно сделал, что ушел. Но ведь едва ли еще когда-нибудь представится ему такой счастливый случай! Дурака он свалял? Нет?.. * * * Умалат вернулся из командировки в прекрасном настроении и не с пустыми руками. Они обнялись с Мухтаром, и Умалат, не дожидаясь жены, принялся хлопотать — почистил и поставил жарить рыбу, вынес во двор раскладной стол и с удовольствием накрыл его. Мухтар сидел все на той же скамеечке. Его крупная фигура возвышалась над столом. Папаху он так и не снял. Умалат присел на свое обычное место с правого края стола. Давно уже они не разговаривали так весело и раскованно. Дауд до того увлекся их рассказами, что забыл про свои переживания. — А помнишь, как ночью мы вдвоем сторожили картошку от кабанов? — спросил Мухтар, и в глазах его засветилось озорство. — От кабанов? — недоверчиво переспросил Дауд, он никогда не слышал от отца этой истории. — Всякое бывало, — махнул рукой Умалат, — ничего особенного тогда, по-моему, не произошло. Дауд было расстроился — ему хотелось услышать новую историю, но отец не очень-то любил вспоминать о своей жизни в ауле. Вот и сейчас он готов перевести разговор на дела совсем не интересные. Отцу казалось, с аулом связан какой-то незначительный период его жизни. И он мало ценил все, что было оттуда. Например, в детстве он выучился прекрасно играть на свирели. Всем очень нравилась его игра. Мама даже плачет, когда он играет мелодию пастуха. Этот пастух оказался после землетрясения в пещере, из которой нет выхода. Однажды мама попросила его просто так сыграть ей на свирели, а папа рассердился: