– Ему не место среди финансистов. – Где же ему место? – Ну, не знаю… Среди музыкантов, может быть… Он отлично играет на рояле. Необыкновенно музыкальная и вообще одаренная личность. Деньги для него не бог весть что… – Действительно, странно для финансиста. – Он ведь с детства был хорошо обеспечен, – продолжала Малин. – Может, поэтому не имеет к ним такого интереса… А зачем он тебе? – Мне понравилось, что он писал о хакерских атаках. – Писать он умеет, – согласилась Малин. – Только вот знаешь… здесь ты ничего не нароешь. Он чист… ни единого пятнышка… – Это ты к чему? – Ну… такая уж у меня работа. Я хочу честно предупредить тебя. – О чем? –…сомневаюсь, чтобы Лео были интересны какие-то хакеры. Он ведь музыкант, сидит и играет на рояле, а не носится со своими капиталами, как некоторые… – Подожди… Тогда как он вообще оказался в этом бизнесе? – Его втянул отец. – Отец? Он у него как будто большая шишка. – Именно шишка. И еще он большой друг фонда Альфреда Эгрена и самовлюбленный идиот. Он хотел сделать из Лео финансового гения, присвоил его долю акций фонда и с его помощью взобрался на шведский финансовый олимп. А Лео… как тебе сказать… Он слабый. Легко поддается на уговоры, но дело свое знает. Он хороший специалист. Не скажу «блестящий», хотя, безусловно, мог бы стать и таким. Ему недостает хватки… понимаешь? – Понимаю. – Как-то раз он признался мне… Я до сих пор помню эту его фразу: «У меня такое чувство, будто в детстве меня лишили чего-то важного». Потом еще говорил о каком-то увечье… или ране… – Что за рана? – удивился Блумквист. – Толком не знаю. Мы ведь с ним никогда не были особенно близки. Так, ничего серьезного… – Что-что? – Ничего серьезного, – повторила Малин. – Бред, игра, минутное помутнение мозгов. Но Микаэль уже схватил быка за рога и ослаблять хватку не собирался. – Я читал, что он много путешествовал, – как бы между прочим заметил он. – Да, после смерти матери. – А отчего она умерла? – Рак поджелудочной железы. – Ясно, – Микаэль вздохнул. – Я думаю… для него так даже лучше. – То есть? – не понял Блумквист. – Родители порядком отравляли ему жизнь. Я надеялась, он воспользуется ситуацией и вырвется наконец из этого проклятого бизнеса. Посвятит себя музыке или чему-нибудь такому… Представь себе, незадолго до того, как я ушла из фонда, он переменился… Я так и не поняла почему, но он весь так и сиял от счастья. А потом… – Что? – Потом снова стал прежним… или даже еще хуже. У меня при виде его сердце разрывалось от жалости… – А мама тогда была жива? – Да, но жить ей оставалось недолго. – Куда он ездил? – Не знаю. Тогда меня уже там не было. Я так надеялась, что эти путешествия станут началом его освобождения… – А он взял да и вернулся в фонд, – закончил ее фразу Блумквист. – Думаю, ему не хватило решительности порвать с ними. – Теперь он читает лекции, насколько мне известно? – Возможно, для него это шаг в правильном направлении. Так что тебя все-таки в нем заинтересовало? – Его исследования. Он изучал хакерские атаки в Брюсселе и другие дезинформационные кампании на предмет выявления общих психологических моделей… – Кампании? – переспросила Малин. – Российские, ты имеешь в виду? – Он классифицирует их как модели поведения во время военных действий. Интересный подход, я бы сказал. – Ложь как оружие? – Ложь как средство создания хаоса. Ложь как альтернатива насилию. – Но… как я слышала, эту атаку организовали русские, разве не так? – Это так, но неясно, какие именно силы в России стояли за всем этим. Господа из Кремля, конечно же, открестились. – Подозреваешь старых приятелей, «Пауков»? – Эта идея тоже приходила мне в голову. – Думаю, в этом деле Лео тебе все-таки не помощник. – Возможно, но я хотел бы… – Пригласить меня на чашечку кофе? – перебила Малин. – Задушить в объятиях, вскружить мне голову, забросать дорогими подарками… увезти в Париж? – Куда? – В Париж. Есть такой город в Европе. Там еще какаято знаменитая башня… – Завтра Лео выступает в Музее фотографии с лекцией, не хочешь сходить? – перебил Блумквист. – Может, узнаем что-нибудь полезное. – Что, например? Какого черта, Микаэль… ты всегда приглашаешь девушек в такие места? – Не всегда, – рассеянно отозвался он, и это разозлило ее еще больше. – Ты идиот, Блумквист, – прошипела Малин, дала «отбой» и остановилась посреди тротуара, вся пылая от гнева. Впрочем, она быстро успокоилась. Правда, причиной тому был уже не Блумквист, а одна картинка из прошлого, неизвестно почему вдруг всплывшая в памяти. Малин представила себе Лео Маннхеймера в его кабинете в помещении фонда Альфреда Эгрена. За окном стояла глубокая ночь, но Лео что-то писал на листке бумаги песочного цвета. Должно быть, в этом воспоминании заключалось какое-то послание свыше, смысл которого Малин не понимала. Некоторое время она стояла на тротуаре посреди Страндвеген, вглядываясь в туман, а потом побрела в сторону отеля «Бернс» и Королевского драматического театра, мысленно проклиная и Микаэля, и бывшего мужа, и весь род мужской. * * * Микаэль понял, что облажался, и подумывал было перезвонить ей, с тем чтобы извиниться и пригласить на ужин. Он уже подбирал подходящие случаю слова, но роившиеся в голове мысли мешали сосредоточиться. Поэтому Блумквист встряхнулся и набрал номер Анники Джаннини, которая была не только его родной сестрой, но и адвокатом Лисбет. Может, хоть ей что-нибудь известно о планах Саландер? Разумеется, «конфиденциальность» и «профессиональная этика» для Анники не пустой звук, но чего не сделаешь в интересах клиентки. Анника не отвечала. Она перезвонила спустя полчаса и подтвердила, что Лисбет в последнее время переменилась. Возможно, причиной тому обстановка в «Подразделении Б». Судя по всему, там не так уж безопасно. Поэтому Анника настаивает на немедленном переводе своей клиентки в другое место. Лисбет отказывается. Она утверждает, что опасность угрожает не ей, а другой заключенной, Фарие Кази. Дома эта девушка терпела издевательства со стороны родственников, а теперь подвергается преследованиям в тюрьме. – Случай довольно интересный, – продолжала Анника. – Думаю, мне стоит съездить в колонию вместе с тобой. Здесь есть чем поживиться нам обоим. – Что ты имеешь в виду? – не понял Блумквист. – Сдается мне, эта история – превосходный материал для нашей с тобой работы. Мне будет что исследовать, тебе – о чем писать. Микаэль не стал развивать эту тему. – Ты что-нибудь слышала об угрозах в адрес Лисбет? – спросил он.