Глава 3 15 августа Ничто не раздражало Микаэля так, как его мобильник. Собственно, давно было пора обзавестись секретным номером, и Блумквист не делал этого только потому, что, как журналист, не хотел закрываться от общества. Но никчемные разговоры становились все невыносимее, звонившие – грубей и нетерпеливей, их советы – все безумней. Наконец Микаэль перестал отвечать на вызовы с незнакомых номеров. Просто игнорировал жужжание мобильника в кармане, пока тот не умолкал. А если по какой-то причине и брал трубку – как получилось и на этот раз, – инстинктивно морщился, предчувствуя недоброе. – Микаэль. – Он дернул дверцу холодильника и достал бутылку пива. – Простите… – ответил смущенный женский голос. – Мне перезвонить позже? – Нет, нет, всё в порядке, – успокоил даму Блумквист. – Я слушаю вас. – Меня зовут Фредрика Нюман, я врач Центра судебной экспертизы в Сольне. Микаэль похолодел. – Что случилось? – Собственно, ничего необычного… Вряд ли это покажется вам интересным, но у нас труп… – Женщина? – перебил собеседницу Блумквист. – Нет, нет, мужчина, с большой долей вероятности. Звучит странно, тем не менее… Это мужчина, лет шестидесяти или чуть моложе, и то, через что он прошел… это ужасно. Я никогда не видела ничего подобного. – Гм… а если ближе к делу? – Простите, так неудобно вас беспокоить… Видите ли, он бездомный, это очевидно. Необыкновенно жалкий, даже для этой среды. Мне и в голову не пришло бы заподозрить в нем вашего знакомого, если бы… – Так при чем здесь я? – Микаэль чувствовал, что начинает терять терпение. – У него в кармане бумажка с вашим номером. – Ну, мало ли у кого есть такая бумажка, – оборвал ее Блумквист и тут же застыдился своей бестактности. – Понимаю вас, – продолжала женщина. – Но здесь особый случай – по крайней мере, для меня лично… – То есть? – Я вдруг поняла, что даже последние из нас имеют право на уважение после смерти. – Само собой, – согласился Микаэль. – Именно, – продолжала женщина. – И Швеция всегда была в этом отношении цивилизованной страной. Но неопознанных трупов год от года все больше, и я уже не знаю, что делать. И теперь вот еще один человек, еще одна жизнь, выброшенная на помойку… – Все так. – Микаэль окончательно растерялся и, плохо понимая, что делает, подошел к столу с компьютером. – Это так тяжело, понимаете… Но нам вечно чего-то не хватает… ресурсов, времени… А скорее всего, желания… Вот и теперь я не вижу в этом случае никакой перспективы. – Почему вы так говорите? – Потому что не обнаружила в наших базах и намека на этого мертвеца. Потому что, судя по всему, он не имел никакого веса… Он – ноль, никто, понимаете? – Печально, – вздохнул Микаэль, листая файлы, которые в течение нескольких лет собирал для Лисбет. – Надеюсь, что я все-таки ошибаюсь… Я только что отправила пробы на анализ. Быть может, скоро мы узнаем об этом человеке больше. Но сейчас я дома, и мне вдруг захотелось ускорить процесс… Вы живете на Бельмансгатан, ведь так? Это совсем не далеко от того места, где его нашли. Просто мне подумалось… вы ведь могли встречаться, даже разговаривать по телефону… – Где его нашли? – В Тантолундене. Если вы его видели… его невозможно забыть. Кожа смуглая… очень смуглая и грязная, с глубокими морщинами. Лицо, которое знало и палящее солнце, и жестокие зимние морозы… Редкая борода… На теле следы обморожений, на нескольких пальцах на руках и ногах не хватает фаланг. Мускульные связки хранят следы крайнего напряжения. Он похож на выходца из Юго-Восточной Азии и, наверное, когда-то выглядел совсем не плохо. Черты лица правильные, я бы даже сказала, благородные, это видно, несмотря ни на что… Из-за больной печени кожа имеет желтоватый оттенок. На щеках черные пятна – участки мертвой ткани. Вы, конечно, знаете, что на этой стадии определить возраст можно разве приблизительно. Около шестидесяти, как я уже сказала. И еще… организм долго находился в состоянии крайнего обезвоживания. Он довольно невысок, максимум полтора метра… – Ни о чем не говорит, – перебил собеседницу Микаэль. – Не помню, чтобы когда-нибудь встречал такого. Он искал сообщения от Лисбет и не находил ни одного. Похоже, на этот раз она решила обойтись без него, и эта неизвестность беспокоила Блумквиста больше всего. Он будто чувствовал, что Лисбет в большой опасности. – Но я не закончила, – продолжала Фредрика Нюман. – Я не сказала о самом интересном – о его куртке. – Что же в ней такого интересного? – Она такая объемная и теплая… в такую-то жару, вы меня понимаете? – То есть, по-вашему, он должен был броситься мне в глаза… Блумквист выключил компьютер, выглянул в окно на Риддарфьерден и вот уже в который раз подумал о том, что Лисбет поступила мудро, сбежав отсюда. – Тем не менее не бросился, – печально подытожила она. – Нет… – Микаэль задумался. – Можете переслать мне снимки? – Но… – Фредрика, в свою очередь, замялась. – Не знаю, насколько это этично… – Отчего он умер, как вы думаете? Блумквист все еще не мог сосредоточиться на разговоре. Мыслями он был с Лисбет, по крайней мере, отчасти. – Первое, что приходит в голову, – алкогольное отравление; во всяком случае, он вонял спиртом, и не исключено, что успел принять что-нибудь еще… Я сделала скриниг-анализ, который охватывает больше восьмисот веществ… В ближайшие несколько дней получу результаты из лаборатории, тогда буду знать больше. Но есть и другие причины – больные органы, увеличенное сердце… Микаэль сел на диван, глотнул из бутылки «Пилснера». – Вы меня слышите? – раздался в трубке голос медэксперта. Очевидно, журналист молчал слишком долго. – Да, конечно… Извините, задумался. – О чем? О Лисбет, конечно. – О том, что, это, наверное, к лучшему, что у него оказался мой номер. – То есть? – удивилась женщина. – Похоже, вашему бездомному было что рассказать, и этим он может заинтересовать полицию… Знаете, правоохранительные органы не в восторге от сотрудничества со мной… такое впечатление, что они меня боятся. Фредрика Нюман хихикнула: – Еще бы. – …или иногда я их раздражаю. «Иногда я сам себя раздражаю», – мысленно добавил Блумквист. – Будем надеяться, что они все-таки заинтересуются. – Будем. Микаэль хотел завершить этот разговор как можно скорее и остаться наедине со своими проблемами, но у Фредрики Нюман, похоже, были на этот счет другие планы. – Он из тех, кого стараются забыть как можно скорее, – продолжала она. – Вычеркнуть, сделать вид, что ничего не было, так? – Именно. – Только не для меня. У меня возникло такое чувство… – Какое? – Будто его тело хочет нам что-то сказать. – Тело? Каким образом? – Он прошел огонь и воду, прежде я не видела ничего подобного. Она повторялась.