«Вопреки вашим прогнозам, она пока не возвращается к своему прежнему нормальному состоянию, – ответил Джордж достаточно резко. – Она очень встревожена и расстроена по поводу матери. Просила не оставлять ее дома одну сегодня ночью». Он знал, насколько легко Китти распознавала и перенимала его собственное настроение, а потому ей не становилось легче. Конечно же, ни виски, который отец пил на рассвете, чтобы наконец забыться во сне, ни пустые обещания доктора Джейкобсона, что они непременно найдут для Хелены еще одну донорскую почку, не помогали ей восстановиться после того, что она пережила. Его дочь так и не оправилась от душевной травмы, перенесенной ею двумя годами ранее, когда она сама оказалась на грани гибели. Китти часто рассказывала ему о встрече с сестрой-близнецом вечером в день своего исчезновения. Когда она впервые упомянула об этом, выйдя из комы в больнице, Джордж сначала не поверил ей, считая такую встречу невозможной, но затем к его ужасу все оказалось правдой. Приемная семья вернула Эльвиру в приют Святой Маргариты, а потом девочка сбежала из него. А в ее смерти он всегда будет винить себя. Несмотря на то что он никогда не виделся со своим вторым ребенком, но не мог забыть душераздирающей сцены в кабинете настоятельницы приюта Карлин, куда его привел отец Бенджамин. «У вас родилась красивая дочь, Джордж, только я, с великим сожалением, должен сообщить, что ее мать не перенесла родов». Джордж тяжело опустился в кресло. «Какое горе! Она умирала в тяжелых муках?» «Нет. Она родила обеих девочек вполне благополучно, но затем у нее открылось сильное внутреннее кровотечение. Все произошло быстро. Мы ничего не успели предпринять». – Это сказала уже Карлин, положив ладонь ему на плечо. «Обеих? – удивленно переспросил он. – Значит, она родила не одного младенца, а двоих?» «Она родила близнецов, Джордж, но один из них появился на свет с серьезными осложнениями. Вторая девочка жива, но все еще находится в тяжелом состоянии. Нам необходимо оставить ее у себя и позаботиться о ее здоровье. Как только она достаточно окрепнет, мы подберем для нее наилучшую приемную семью». «Могу я взглянуть на нее?» – спросил он. «Нет. Она находится в нашем закрытом лазарете. Но только, пожалуйста, не надо переживать ни о чем, Джордж. У вас появилась красавица дочь, которую вы будете любить и лелеять. И, уверяю вас, при сложившихся обстоятельствах вам едва хватит сил, чтобы вырастить одного ребенка». В этот момент дверь вечно темного кабинета открылась, и в комнату ворвался яркий луч света. Принесли Китти. Она лежала в плетеной колыбельке с ручкой так спокойно и тихо, что Джордж не сразу понял: внутри находится младенец. Все встало на свои места, как только он заглянул внутрь. Она посмотрела на него снизу вверх своими круглыми карими глазками, а он инстинктивно притронулся пальцами к ее щеке. Она же протянула ручонку и ухватила его за мизинец. Хотя у нее был крохотный кулачок, она вцепилась в него с неожиданной силой и упорно не хотела отпускать палец отца. Так впервые возникла неразрывная и нерушимая в дальнейшем их тесная взаимная привязанность. Он теперь очень тосковал по той Китти, какой она была до исчезновения. Ему не хватало ее легкомысленной беззаботности, всегда радостной и счастливой улыбки на лице. Ему не следовало оставлять ее дома одну. Внезапно он почувствовал острую необходимость немедленно отправиться к ней. «Простите, но мне действительно нужно идти. При всем нежелании уходить от Хелены, меня крайне беспокоит Китти. Когда я уходил от нее, она была очень взволнована. Должен заметить, что состояние ее нервной системы за все время после исчезновения не только не стало лучше, но значительно ухудшилось». Джейкобсон похлопал его по плечу как раз в тот момент, когда появилась главная медсестра. «Конечно, Джордж, конечно. Поезжайте к ней». «Спасибо». Джордж поспешил к выходу из больницы и спустился по обледеневшим ступеням, тут же попав под обильный снегопад. На темной стоянке он не сразу нашел свою машину, а потом с трудом открыл замок успевшими замерзнуть пальцами. Дверь со скрипом открылась, он забрался внутрь, вставил ключ в замок зажигания, но ему пришлось повернуть его несколько раз, прежде чем машина наконец завелась. Мотор ревел, как потревоженное во сне дикое животное, а дворники, сначала безуспешно, боролись с толстым слоем снега, покрывшим лобовое стекло. Он поставил рукоятку переключения передач в положение заднего хода и нажал на педаль газа, но автомобиль не трогался с места, поскольку покрышки примерзли к асфальту, а затем стали буксовать в снегу. Потеряв терпение, он резко вдавил педаль в пол, и машину неожиданно резко швырнуло назад, она врезалась задним бампером в чей-то припаркованный в соседнем ряду лимузин. Времени оценить масштаб нанесенных повреждений у него не было. Им владело безудержное желание скорее добраться до Китти. Он успел только пальцами соскрести наледь с лобового стекла, затем поставил руль прямо, медленно пересек стоянку и выехал на погруженную во мрак дорогу. Он надеялся, что шоссе не окажется предательски опасным в подобных погодных условиях, но мокрый снег намерз на колеи ранее проехавших здесь машин и превратил дорожное покрытие в почти сплошной черный лед. Когда он проехал один из крутых поворотов, целый сугроб снега с шумом обрушился с ветвей деревьев на лобовое стекло. Щетки стеклоочистителей работали судорожными рывками, но не сразу справились со своей задачей, и какое-то время Джордж продолжал ехать, почти ничего не видя перед собой. А стоило обзору снова открыться, он вздрогнул от неожиданности, когда чуть не сбил ворону, выклевывавшую внутренности раздавленного зайца, валявшегося посреди шоссе. Птица едва успела взлететь, задев черными крыльями капот машины, но спаслась от столкновения. У Джорджа в груди бешено колотилось сердце, и он пытался успокоить свое дыхание, когда шоссе перед ним постепенно превратилось в сплошной белый ковер. Никаких признаков жизни. С виду все так безукоризненно и ясно, подумал он, а на самом деле здесь кроется смертельная опасность. Он чуть сильнее нажал на педаль газа, даже в ушах ощущая биение учащенного пульса. «Помедленнее, помедленнее. Тебя занесет. Ты попадешь в аварию. Скорее, скорее. Она ждет тебя, ты ей нужен. Необходимо как можно скорее добраться до дома». Его хаотичное, но глубокое дыхание, казалось, высосало из воздуха в автомобиле весь кислород. Обогреватель салона нисколько не помогал поднять в нем температуру. Нога Джорджа непроизвольно подрагивала при каждом нажатии на педаль. «Только вернись домой, и вся эта нервозность пропадет. У тебя все под контролем. С ней ничего не случится. Ей десять лет, она устала и сразу заснет. Успокойся. Выпусти пар». Он вышел из очередного крутого виража и посмотрел на спидометр. Стрелка колебалась у цифры 45 миль в час: слишком высокая скорость даже в ясную летнюю ночь. Если он погибнет, то уже ничем не сможет помочь Китти. Ему нужно ехать медленнее. Еще один поворот, колеса заставили его активно работать рулем, чтобы справиться с управлением. Почему дорога казалась ему бесконечной? Когда же он наконец выберется на главную магистраль? «Да будь оно все проклято!» – выкрикнул Джордж, он был близок к отчаянию. Прежде он проделывал этот путь тысячу раз, когда Китти сидела рядом с ним, улыбаясь, болтая без умолку, смеясь, стараясь снять стресс после того, как они навещали Хелену. Как будто умея читать его мысли, она произносила только те фразы, которые ему хотелось в тот момент слышать. «С ней все будет хорошо, папочка. Тебе не показалось, что сегодня она выглядела лучше, чем обычно? Я прочла в одной газете статью. По сведениям журналиста, сейчас, как никогда раньше, много людей готовы стать донорами». Почему же он сегодня оставил дочь одну, зная о том, насколько она встревожена, до какой степени взвинчены ее нервы? Ему следовало взять ее с собой в больницу. Вдруг она наделала глупостей и сама отправилась туда по снегу пешком? Образ маленькой девочки, пробирающейся сквозь холод и сугробы, встал перед ним и терзал все сильнее по мере того, как он слишком медленно, непростительно медленно ехал теперь обратно к ней. Где же чертова магистраль? Автомобиль снова занесло. Он нажал на педаль тормоза, но это не помогло. Машину развернуло поперек дороги. Если кто-то сейчас выскочит на встречную полосу, то мне конец, подумал он. Это походило на кошмарный сон, на падение в бездонную яму, откуда ему уже никогда не выбраться. Он подвел дочь. Снова подвел. Он не заслуживал такой славной дочери. Никогда не заслуживал. Когда Хелена согласилась, чтобы он забрал домой свою внебрачную дочь Китти, сердце Джорджа было готово выпрыгнуть из груди от охвативших его эмоций. Она так и не избавилась от чувства, что он предал ее своей изменой, но нашла в себе силы понять и простить. Пока жена постоянно находилась на лечении в больнице, он страдал от одиночества и нуждался в близких отношениях с кем-то. Такие отношения у него сложились с матерью Китти. Он безумно хотел стать отцом, и Хелена нашла способ дать ему ребенка, пусть и не могла родить сама. Как только ему удалось выровнять машину и снова встать на нужную полосу местного шоссе, он все-таки разглядел далеко впереди огни главной автомобильной артерии штата – долгожданной магистрали. Стоило ему миновать последний поворот дороги, как он увидел ее. И пусть он уже живо представил себе дочь, пробиравшуюся к нему через сугробы, он не понимал, как он мог, так явно, видеть ее образ. Он постарался встряхнуться, избавиться от явной галлюцинации, но она не исчезала: в своем красном пальто Китти шла прямо в его сторону, маленькое тельце наклонено вперед, голова укрыта капюшоном в попытке спрятать лицо от метущего снега. Как могла она сделать нечто подобное? Как оказалась здесь? Это не она, точно не она. Нет, Китти. НЕТ! Джордж сразу понял, что неизбежно собьет ее. Ладонью нажал на сигнал и до отказа надавил на тормоз, резко вывернув руль, чтобы направить машину подальше от места, где находилась она. По мере того как автомобиль с ревом двигателя приближался к ней, свет фар осветил ее, и она подняла взгляд, щурясь от их яркого света. Всего лишь краткое мгновение они смотрели прямо в глаза друг другу, а когда машина миновала ее, Джордж протянул к ней руку. Еще секунду он мысленно держал ее в своих объятиях, держал, как было в самый первый день, когда вся ее жизнь зависела от него. Треск и скрип заполнили салон машины. Это были звуки покрышек, цеплявшихся за дорогу, но у них не получалось, и пока автомобиль крутило и крутило на шоссе, снова и снова, Джордж начал выкрикивать ее имя. «Беги же ко мне, Китти, – в отчаянии безмолвно призывал он. – Будь со мной и возьми меня за руку перед смертью». Покрытый густым слоем снега окружающий мир проносился мимо окон машины. Он уже не мог ничего поделать. Его крутануло в последний раз, а затем машина на высокой скорости упала вниз. Голова ударилась в лобовое стекло с такой силой, что казалось, кто-то раскроил ему череп топором. Невероятная боль пронзила спину, словно каждый позвонок оторвался от хребта и ушел в свободный полет. Металл разбившейся машины ломал его тело, кабина все теснее сжималась вокруг него. Но почти сразу все закончилось. Он лишился возможности даже пошевелиться. Воцарилась тишина. Кровь потекла из головы, изо рта, заливая глаза, струясь вниз по шее. Он все же попытался повернуть голову и выкрикнуть имя Китти, но не издал ни звука. Только кровь продолжала вытекать из него неудержимым потоком. Он кашлял и сплевывал, а кровь и слизь постепенно заполняли пространство внизу, где были его сломанные ноги. Он лежал совершенно беспомощно, плача в болезненных муках. Слезы и рвота смешивались с кровью, а он в отчаянии ждал, когда дочь окажется рядом. «Помоги мне, Китти, помоги! Не оставляй меня умирать в одиночестве». Глава 11 5 февраля 2017 года, воскресенье Дом престарелых под названием «Грейсуэлл» оказался ничем не примечательным, двухэтажным зданием из красного кирпича, и располагался в тупике переулка на самой окраине Престона. Сэм прошла по дорожке к входной двери и нажала на кнопку звонка, одновременно посмотрев на часы. По пути сюда она позвонила в редакцию, Фред, изучив информацию о матери Карлин, установил, что бывшая настоятельница Святой Маргариты умерла в «Грейсуэлле» в августе 2006 года. Но поскольку Сэм уже все равно направлялась туда, она посчитала, что заехать будет не лишним. Энди ведь сказал ей, что две монахини были еще живы, и мать Карлин могла оказаться не единственной из персонала Святой Маргариты, кто ушел на покой и поселился в «Грейсуэлле». – Проклятье! – выругалась Сэм едва слышно, поняв с раздражением, что уже через час ей необходимо быть на своем рабочем месте. Когда на звонок никто не отозвался, она сквозь сложенные у лица ладони стала всматриваться в стеклянные панели, украшавшие дверь по обе стороны, но сумела разглядеть только пустой холл. – Ну же, кто-нибудь! – Она снова начала давить на кнопку звонка и звонила до тех пор, пока изнутри наконец не донесся стук каблуков, приближавшихся ко входу. После беглого взгляда в глазок дверь открыла накрашенная толстым слоем косметики девица лет двадцати пяти. Ее крупный бюст туго обтягивал халат медсестры. – В чем дело? Что вам нужно? – спросила она, поправляя выбившуюся из прически прядь. – Добрый день. – Сэм начала с вежливого приветствия, внезапно осознав, что не подготовила вступительной речи. – Я надеюсь, вы сможете мне помочь. Мне нужно разыскать женщину, известную как мать Карлин. – Сэм решила, что лучше будет не говорить о том, что она знает о ее смерти. – Она прежде была настоятельницей приюта Святой Маргариты неподалеку отсюда, в Престоне, мне сообщили, что сейчас она, возможно, проживает в «Грейсуэлле». – Простите, но мать Карлин умерла много лет назад, насколько мне известно, а любые расспросы о Святой Маргарите необходимо сначала согласовать с нашим советом попечителей, – сказала девушка. – Вот как? Понятно. Но мои вопросы практически не связаны с самим приютом, – объяснила Сэм. – Мой дед работал там смотрителем. Мать Карлин ему очень нравилась. Недавно он умер, а среди его вещей я обнаружила ее письма и различного рода документы. Они показались мне важными. Поэтому я надеялась найти ее, либо родственников или друзей, на тот случай, если они захотят забрать эти вещи у меня. – Гм-м… Вы выбрали не лучшее время. Мы как раз готовим для всех завтрак. – Она оглянулась через плечо. Сэм выразительно, переминаясь с ноги на ногу, потерла руки. – Господи, какой холод стоит. Но я могу и подождать. – Что ж, тогда вам, вероятно, лучше войти, как я полагаю. Но ждать вам, быть может, придется долго. – Хорошо. Это не проблема. Девушка впустила ее, заперла дверь, а потом провела гостью по коридору, украшенному портретами сотрудников дома и поблекшими фотографиями из серии «Рассветы в Сассексе», в гостиную, обставленную старомодной мебелью и многочисленными жесткими стульями. – Я доложу заведующей о вашем приходе. Надеюсь, она сможет принять вас быстрее. Как ей вас представить? – Меня зовут Саманта Харпер, – ответила Сэм, не видя причин скрывать свое настоящее имя. Девушка оставила ее одну в комнате, явно предназначенной для послеобеденного отдыха и просмотра бесконечно повторяющегося сериала «Коломбо». Воздух был пропитан запахом отбеливателя и вчерашней пищи. Сэм от этого места начало слегка подташнивать, и она решила отвлечься, высматривая по стенам и по полкам книжных шкафов различные фотографии обитательниц «Грейсуэлла». – Мисс Харпер. – Девушка просунула голову в приоткрытую дверь. – Боюсь, наша заведующая сейчас слишком занята. Она предлагает вам написать письмо сестре Мэри Фрэнсис, которая очень хорошо знала мать Карлин. – О, прекрасно. Сестра Мэри Фрэнсис живет здесь? – Сэм выдавила из себя улыбку, когда девушка в ответ кивнула. – Быть может, я могу встретиться с ней сегодня же? – Извините, но предоставить вам такую возможность мы не можем. Ей уже перевалило за девяносто, и по утрам она спит дольше остальных, поскольку принимает сильные препараты для сердечно-сосудистой системы, которая уже дает сбои. Неожиданная встреча с вами станет для нее сильным стрессом, и она будет весь день потом волноваться. – Понимаю, – сказала Сэм. – А может, стоит сказать, что это связано со Святой Маргаритой? – Не думаю. Скорее эффект станет обратным. К нам иногда приезжают люди, которым нужна информация о детях, рожденных в приюте, они пытаются разыскать их. Обычно они очень взволнованы, и сестру Мэри Фрэнсис их визиты предельно расстраивают. Она теперь наотрез отказывается встречаться с ними, и мы просим их обращаться к ней только через совет попечителей. – Да, разумеется, я понимаю, насколько неприятны ей подобные посетители, – кивнула Сэм, а девушка посмотрела на часы. – Но я хочу подчеркнуть еще раз: документы, на мой взгляд, очень важные и непосредственно касаются матери Карлин. Мне кажется, что такой близкий с ней прежде человек, как сестра Фрэнсис, возможно захочет ознакомиться с ними. Речь в данном случае не идет о каких-либо попытках разыскать детей. – И все же, вам придется сделать все в соответствии с принятой у нас процедурой. Уверена, вы понимаете причину. – Да, понимаю. – Сэм достала из сумки свой мобильный телефон и прочитала имя девушки на карточке, приколотой к нагрудному кармашку халата. – Спасибо за помощь, Джемма. Вот только не могла бы я перед уходом сделать всего один телефонный звонок? Моя бабушка с нетерпением ждет сообщения от меня, удалось ли мне разыскать мать Карлин или кого-то, кто близко знал ее. Для нее это очень важно, поскольку дедушка умер совсем недавно. – Я не должна оставлять вас здесь одну, а у меня еще очень много дел. Если я не буду успевать, придется задержаться на работе, а мне это совсем не нужно. – Для вас выдалась, должно быть, трудная неделя. Представляю, до какой степени вы устали!