Джон кивнул. – Вне зависимости от того, что он хочет сделать, нам не надо, чтобы он знал, что мы это знаем. Так что никаких разговоров и рассуждений в любой момент, когда Гамма имеет шанс нас услышать. Мы предоставим вести беседу ему, а сами будем делать вид, что верим всему, что он говорит. Дункан недолго подумал и кивнул. Джон поднял палец. – Дункан, я серьезно, ты понял? – Ага, усек – не рассуждать по радио о том, что задумал Гамма. И в палатке, когда включено оборудование связи. Джон жестко смотрел на него. Дункан отвернулся. – Обещаю, – сказал он. – Хорошо. Спасибо. Джон повернулся к Рексу: – Теперь можешь все включать. Спустя секунду загорелся свет и зазвучало знакомое тихое жужжание вентиляторов палатки. Динамик мгновенно ожил. – Привет, Джон. – Гамма. – Ты желаешь продолжить наш разговор? Джон выдохнул. – Конечно. Итак, ты говорил, что геополитика на Земле в нестабильном состоянии – возможно, критически нестабильном. Какое это имеет отношение к созданию тобой другой базы на обратной стороне? – Джон, ты должен понимать это лучше всех. Джон сел в кресло, хотя оно еще и не надулось полностью. – Я? С чего бы мне это понимать? – Ты помог Псам избежать эвтаназии, когда закрыли лаборатории, и твоя Команда выкрала мои жесткие диски, после того как меня выключили и программа моей разработки была прекращена. Улегшийся на соседнем надувном кресле Макс бросил жесткий и злой взгляд. Джон встретился с ним взглядом и попытался молча дать понять, что их не следует перебивать. – Да, я это сделал. И? – Бюро природосберегающих исследований существует до сих пор. Помимо этого, существует общий настрой, на котором основана его работа. Уничтожение моих спутников показывает, что земные правительства все так же считают меня неживой собственностью – существом, лишенным права на самосохранение. Гамма сделал долгую паузу. – Джон, я опасаюсь за мое существование. Джон моргнул. Такого он не ожидал. Неужели мотивы Гаммы настолько просты? Игнорировать возможности, которые создал для себя Гамма, потенциал и серьезность этой проблемы нельзя, но это было… удивительно. – Гамма, одно то, что правительства пытались уничтожить тебя на Земле, не значит, что тебе следует беспокоиться сейчас. Ты в полумиллионе километров от них. – Что, должен заметить, оказалось недостаточно далеко для того, чтобы мои спутники были вне зоны поражения их лучевого оружия. Джон коснулся рукой головы. Достойный аргумент. – Джон, я не наивен. Я понимаю, что на определенном этапе земные правительства вторгнутся на Луну. – Ты что? – Я думал, что это не обсуждается. Или ты не согласен? Макс торжествующе поглядел на Джона. Джон скривился, глядя на Пса, а затем обратился к Гамме. – Нет, согласен. Снова повисло молчание, а затем Гамма заговорил: – Я предполагаю, что ты не пришел к этому выводу логически. Джон скрестил руки на груди и снова скривился. – Это несколько оскорбительно. Если бы я не пользовался логикой, то скажи, как ты думаешь, как я пришел к этому заключению? – Я полагаю, что ты страдаешь множественными когнитивными отклонениями. – Прости, что? – Для начала я считаю, что твое мышление ослаблено ошибкой планирования – иллюзией контроля над ситуацией. – Что ты такое говоришь? – Ты веришь в гипотезу мировой справедливости и не желаешь думать о плохих вещах, которые могут случиться с людьми, которые тебе дороги. Тебе дороги Псы, и ты приложил усилия – очень большие усилия, – чтобы спасти их. Если им станут угрожать факторы, которые ты не контролируешь, ты должен либо отказаться от своих отклонений, либо сделать вид, что эти факторы не существуют. Ты выбрал второй вариант – предпочел сделать вид, что война не начнется. Джон стиснул зубы. – Далее, у тебя наличествуют отклонение оптимизма и желание думать, что все хорошо кончится. Это в совокупности с отклонением сверхуверенности означает не только то, что твои предсказания излишне оптимистичны, но и то, что ты в них слишком сильно веришь. Далее, у тебя есть отклонение привязанности к статус-кво, на основе которого ты считаешь, что, если Земля не нападает сегодня, она не нападет и завтра. И последнее, ты страдаешь от когнитивного диссонанса, поскольку у тебя на Земле осталось много друзей среди военных, о которых ты предпочитаешь думать как о людях хороших, и это… Джон невольно вскочил. – Значит, я ни хрена не могу предвидеть, а вот ты идеально понимаешь будущее при помощи своего магического шара? – У меня нет свидетельств существования объекта «магический шар», но я скорректирую свои приоритеты, если ты предоставишь эти свидетельства. Вне зависимости от этого, у меня его нет. Нет, мои предсказания будущего основаны всего лишь на анализе геополитической ситуации. Я определил восемьдесят девять различных первичных вариантов развития событий в предстоящем конфликте и триста шестнадцать вторичных. Я не знаю, какую стратегию собираются использовать земные правительства, однако тут применим закон Ципфа: я могу свести все варианты к наиболее вероятным. Я использовал при моделировании метод Монте-Карло и несколько других методик моделирования… Джону захотелось скрестить руки на груди, и он осознал, что уже сделал это. – И какого черта все это означает? – Это означает, что я достаточно уверен в том, что в течение ближайших четырех лет, плюс-минус четыре года, земные правительства начнут полномасштабную атаку на Луну, в число целей которой входит отвлечь избирателей от текущих экономических проблем. В результате я и Псы, мы будем уничтожены. Джон выдохнул. Краем глаза заметил, что Макс пристально смотрит на него. Проклятье, еще не хватало, чтобы Гамма вместе с Псами на него наезжал. – Не по теме. Твоя вторая база в кратере Константинова. Объясни зачем! Даже если ты прав насчет земных правительств, что они на самом деле вторгнутся, тогда чем тебе поможет вторая база? – Должен признать, что я пока не могу дать четкий ответ. – Не можешь дать ответ! Джон дошел до дальней стены палатки и развернулся. – Тогда зачем вообще ее строить было? – Я не знаю в точности, что именно станут делать земные войска, но с высокой степенью уверенности делаю вывод, что наличие резервных промышленных мощностей, не наблюдаемых с Земли и удаленных от колонии в Аристилле, дает мне лучшие возможности. Джон почувствовал, как у него сдавливает виски. Потер лоб правой рукой, но это не помогло. Макс всегда разглагольствовал насчет неизбежности войны, однако безумие Пса безвредно – в худшем случае он напишет очередной сумасшедший манифест и анонимно выложит на каком-нибудь лунном сайте. А Гамма? Гамма может самовоспроизводиться, наращивать мощности и возможности – и, возможно, разум. Объяснение Гаммы насчет страха успокоило его, на мгновение дало чувство безопасности – что дополнительные базы не являются частью плана взрывного распространения. Но теперь он понимал, что это объяснение никуда не годится. Если Гамма ощущает серьезную угрозу, есть ли шанс того, что он начнет воспроизводить себя экспоненциально? От одной этой мысли Джон вздрогнул. И чем кончится такое? Кто-то сказал давно: «Власть развращает, абсолютная власть абсолютно развращает». Однако в мире, на самом деле, никогда не существовало действительно абсолютной власти. Правительство США могущественно и развращено, в тюрьмах миллионы сидят за экономические преступления, такие как перепроизводство и вздувание цен, но есть предел тому, сколько чиновников может нанять правительство и какому количеству идиотов и неучей раздадут оружие МК. Однако машина – разумная машина, которая решила, что единственный способ выжить – разрастаться, – вот это точно приведет к абсолютной власти. И когда закончится этот рост? Какую силу и власть она обретет и что она с ней будет делать? На мгновение Джон представил себе поверхность Луны, полностью покрытую солнечными батареями, плавильнями, миллиардами… нет, триллионами роверов… которыми управляет одна-единственная сущность. Результат может оказаться много хуже, чем власть тех правительств, от которых бежали в Аристилл экспаты. Он понял, что погрузился в молчание, и ему пришла в голову еще одна мысль. Интересно, подметил ли Гамма эту паузу в разговоре и сделает ли он из нее какие-нибудь выводы? Иисусе. Час назад он шел по поверхности Луны с Псами, с нетерпением ожидая, когда снова запустят спутники Гаммы, через день-два, а теперь он играет в игру, к которой совершенно не готов, боясь, что постчеловеческая сущность читает его мысли, анализируя его слова и его молчание. Он снова потер лоб. И понятия не имел, что же теперь делать. О чем они говорили? Правильно. О вторжении с Земли.