«Даже если бабушка очень крутая», – подумала она, ощутив укол совести. – И чем же вы, девчонки, сегодня планируете заниматься? Надеюсь, ничем незаконным? – спросил офицер, и его глаза лукаво заблестели. – Не, просто позависаем в лесу, – ответила Лорен, снова краснея. Если бы она хотела сделать что-то незаконное, она бы даже не знала, с чего начать. Лорен понимала, что офицер Хендрикс просто ее подначивает, но в данный момент у нее не было никаких моральных сил сохранять спокойствие и отшучиваться в ответ. – Вы любите бродить у того старого дерева, да? В него еще будто молния ударила? – Да, всегда любили. Еще с детства. Полицейский спрятал использованный бинт обратно в упаковку и затем бросил в пустой стаканчик от кофе в машине. Лорен постояла минутку, наблюдая за тем, как он собирает аптечку. – Подвезти тебя? – предложил он, поворачиваясь. – Велосипед можно положить в багажник. Лорен представила, как сидит в закрытой машине с офицером Хендриксом, а он улыбается ей и поддерживает беседу, – это было слишком. Она подняла руки и отступила. – О, нет, нет, все в порядке. Это не очень далеко, а вам не по пути. – Меня не затруднит. – Нет, все правда в порядке. – Боже, Лорен, сколько еще раз ты собираешься говорить, что все в порядке? – Спасибо. Спасибо, что обработали мне руку. – Ты уверена? – Да, – сказала она и слабо махнула рукой. Она надеялась, что жест выглядел уверенно, но дружелюбно. – Тогда увидимся, Лорен, – сказал офицер Хендрикс. Он залез в машину, развернулся на 180 градусов и укатил вниз по холму. Стоило ему скрыться из вида, как девочка поникла. Хуже и быть не могло – только если бы ее перед ним стошнило. Впрочем, вчера это случилось перед Джейком Хэнсоном, и теперь он неожиданно считает тебя самым интересным человеком на планете. Лорен покачала головой. Джейк просто хотел узнать, в порядке ли она после вчерашнего. А офицер Хендрикс просто хотел спросить, как у нее дела, как он всегда делал после гибели ее отца. Лорен отряхнула щебенку с ног и подобрала велосипед. Ей больше не помогала инерция, и стартовать в гору будет очень тяжело. Она вздохнула, перекинула ногу через раму и налегла на педали. Лорен всегда представлялось, что дом ее бабушки похож на ветхий замок, полный секретов и чудес. Особняк пристально глядел вокруг глазами огромных окон, имелась подъездная лестница и даже башенка. В ней располагалась гостевая спальня, и каждый раз, когда девочка проводила там ночь, у нее создавалось ощущение, будто тут невозможное становится возможным: платяной шкаф откроет дверь в другой мир или под окном появится принц и попросит ее спустить волосы. Другие дети – включая Миранду – говорили, что особняк похож на дом с привидениями. Лорен знала, что некоторые ребята заключают пари, что осмелятся подбежать к зданию и коснуться крыльца, или поднимаются на холм, чтобы на Хэллоуин закидать окна яйцами. Бабушку не смущали дети, которые пытались доказать свою храбрость, тронув ступени, но в Хэллоуин она всю ночь проводила на крыльце с охотничьим ружьем под рукой, высматривая, не подбирается ли к дому какой-нибудь глупец с дурными намерениями. В свою очередь, для смельчаков, отважившихся зайти к ней за конфетами, у нее всегда было припасено целое ведро сладостей. Очень мало кто из детей решался на такое (а из родителей мало кто хотел подниматься в гору), так что конфеты она обычно раздавала щедрыми горстями, а не по одной жалкой штучке. Бабушка ждала Лорен на крыльце, сидя в кресле-качалке с романом Исабель Альенде в руках. На ней были выцветшие голубые джинсы и свободная рубашка в клетку. Ее длинные белоснежные волосы были собраны в косу. Рядом на деревянном столике стояла банка газировки «Таб», и Лорен знала, что это, наверное, уже седьмая по счету. Она не считала, что семидесятилетней женщине стоит потреблять столько кофеина и химии, но бабушка – ее настоящим именем было Джоанн Гелингер, но все звали ее просто Джо – всегда поступала так, как сама считала нужным, что бы ей ни говорили окружающие. Лорен прислонила велосипед к крыльцу и поднялась по лестнице, чтобы чмокнуть бабушку в щеку. Они были примерно одного роста – чуть выше 150 см, – но в этот момент у Лорен было преимущество: одна была в кроссовках, а вторая – босиком. – Привет, бабуля. – Ты, наверное, сочла мой звонок странным, – сказала женщина, собирая книгу, газировку и открывая дверь. – Немного, – признала Лорен. Внутри было прохладно и темно, потому что бабушка держала жалюзи закрытыми. Кондиционера в здании не было («Если установлю – проводка точно полетит»), но благодаря тому, что долгими летними днями в комнаты не допускалось солнце, находиться там было вполне комфортно. – Будешь «Ю-ху»? – спросила бабушка, и Лорен прошла за ней на кухню. Девочке больше хотелось холодной колы, но она знала, что бабушка ее не покупает – только ящики диетической газировки. – Конечно. Она могла бы уже спросить, о чем бабушка хотела с ней поговорить, но знала, что та обязательно расскажет, когда захочет и как захочет. Лорен спокойно относилась к этой ее черте, а вот мама потребовала бы объяснений, как только вошла в дом. Лорен взяла бутылочку и вернулась в гостиную. Мебель у бабушки не была затянута пластиковой пленкой или обита тканью в розочку, как у многих стариков. У нее стоял удобный бархатный диван цвета ржавчины и два массивных синих кресла, и везде были разложены связанные крючком пледы и подушки, словно приглашавшие гостя устроиться поудобнее и немножко передохнуть. Книжные полки были заставлены именно книгами, а не безделушками, на стенах висели не репродукции, а настоящие картины, а на столиках громоздились скульптуры. Все их женщина приобрела в художественных галереях во время ежемесячных вылазок в Чикаго. Лорен считала, что ее бабушка абсолютно во всем была дико крутой, и надеялась в старости стать как она. Еще она мечтала переехать жить к ней. Но это значило, что придется бросить Дэвида. Хотя у Дэвида все было не так уж и плохо, правда ведь? Мама души в нем не чаяла и никогда на него не кричала. Если девочка съедет, то у мамы, наконец, будет то, о чем она так мечтала, – идеальный ребенок, а у Лорен – то, о чем мечтала она, то есть дом, где ее не критикуют просто за сам факт существования. Девочка сделала глоток и подождала бабушку. Женщина выглядела странно нерешительной, особенно если учесть, что до этого она по сути потребовала от Лорен бросить все дела и явиться сюда. Не то, чтобы у меня были запланированы какие-то великие дела. Только выслушивать рассказы Миранды про очередного парня. Может, пора просто сказать Миранде… Сказать Миранде что? Что им не стоит больше дружить? Или что если она хочет оставаться друзьями, то ей следует впредь учитывать мнение Лорен, когда она будет строить планы на вечер? Раньше все было иначе. Детьми они были не разлей вода, и каждая хотела именно того, чего хотела другая. Вплоть до прошлого года они были на одной волне. Но потом у Миранды начались месячные, а вскоре и выросла грудь. И с того момента ее стала заботить лишь косметика, одежда и парни. Лорен осознавала, что через какое-то время ее тоже могут начать интересовать эти вещи. Это была часть взросления, становления женщиной, всего такого. Но Лорен еще не была готова взрослеть, а Миранда хотела вырасти как можно скорее. – Лорен, ты слышала про ведьм? – классическое поведение бабушки – никакой лишней болтовни, которая бы аккуратно подвела к интересующей теме. – Ты имеешь в виду ведьм, которые якобы раньше здесь жили? – Да. Лорен пожала плечами: – Знаю, что было три ведьмы, одна влюбилась и поэтому умерла. Она была самой молодой из них, и больше с тех пор ведьм не было. – Думаешь, они правда были ведьмами? – Ведьм не бывает, – ответила Лорен, но под пронзительным взглядом бабушки ее слова прозвучали не слишком уверенно. – Бывает. И у них настоящие способности. – Типа магии? – сказала Лорен со смешком. – Они читают заклинания и летают на метлах? Бабушка проигнорировала это. – Я хочу рассказать тебе историю, Лорен. Правдивую историю, которую мне однажды поведала мать. И я хочу, чтобы ты меня выслушала по-настоящему внимательно. Ты не обязана верить, но лучше будет, если поверишь. Но сперва послушай. – Хорошо, бабуля, – проговорила Лорен, шокированная ее суровым выражением лица. Девочка не понимала, с чего бабушке быть такой серьезной. – Я послушаю. Часть вторая. Среди ведьм Неподалеку от центра города располагался холм, одинокий и странный: холма не должно было быть, ведь одним своим видом он нарушал гармонию в остальном идеально ровного и сообразного пейзажа. Вместе с домом, что на нем взгромоздился, он наблюдал за людьми и зданиями вокруг, но от этого взгляда становилось неспокойно, от него волосы на затылке вставали дыбом. Если бы не холм, это был бы обычный городишко на Среднем Западе, возникший магическим образом словно из ниоткуда, как только в окрестностях обнаружили залежи угля, и богатым баронам из Чикаго потребовались рабочие руки, чтобы его добывать. Но месторождение истощилось быстрее, чем в прочих частях Иллинойса, многие работяги, прибывшие сюда трудиться в шахтах, разъехались по другим краям, и город превратился в полосу грязи между витринами опустевших лавок. Те немногие, кто остался, с надеждой в голосе говорили, что однажды один из баронов построит здесь завод, где сможет работать народ, и возможно привлечет еще людей, чтобы те заполнили опустевшие улицы. На западной окраине города земля была взрыта, уродливые разломы разделяли поля. На восточной окраине бешеное переплетение деревьев настойчиво напирало на цивилизацию. Если кто заходил в лес, то замечал, что тени будто дышат и сжимают хватку вокруг шей, ушей и запястий путников. Деревья существовали словно в своем собственном времени, как и холм. Среди прочих выделялось одно особенное дерево – когда-то в него ударила молния, и теперь оно, невозможно огромное на фоне соседей, аркой изгибалось к небу, которое его и разрубило пополам. Ветви его скрючивались, словно острые когти, постоянно ищущие, кого бы разорвать. Все жители (если в городе вообще кто-то был) избегали его: неправильно это, что дерево будто бы шепчет, следит за тобой или тянется к прохожим. И всегда за этим наблюдал холм и дом на его вершине. И всегда дерево ждало, когда холм подаст ему сигнал.