Дэвид покачал головой: – Нет, она просто спросила, какое мороженое я хочу. «Кто бы сомневался», – подумала Лорен. Мама наверняка не хотела признавать, что с Дэвидом что-то не так, что-то непонятное, так что просто сделала вид, будто ничего не произошло. Случись приступ Лорен в присутствии мамы, на нее бы наорали за то, что она катается по земле и устраивает балаган. И уж точно не дали бы никакого мороженого. – Поиграем в шашки? – спросил Дэвид. – Конечно, милый, – согласилась Лорен, хотя не могла думать про настольные игры. Она думала о девочках в лесу. Доска лежала в кладовке. Дэвид семенил за сестрой следом, будто игрушка на веревочке. Чтобы дотянуться до полки с играми, Лорен пришлось подняться на стремянку. Дэвид терпеливо ожидал, когда ему подадут доску. – В «Конфетное королевство» будем играть? – спросила она. Надо было решить, пока она не спустилась со стремянки. – Халашо, – сказал Дэвид. – Он сказал, что они сладкие, как конфетки. Слова Дэвида застали Лорен врасплох: она уже наполовину достала вторую игру из стопки, но дернула коробку слишком резко, и та упала на пол. Карточки и пряничные человечки рассыпались по полу. – Ло-рен, – протянул мальчик и опустился на колени подбирать фигурки. – Дэвид, – Лорен слезла с лестницы и присела на корточки рядом с братом. Она взяла его за подбородок и заглянула малышу в глаза. – Кто так сказал? – Монстр, который съел девочек, – ответил Дэвид, спокойно складывая карточки в коробку. – Он сказал, что они сладкие. – Я думала, ты не видел, что с ними произошло. – Я и не видел. Просто слышал эту фразу после. – После? После чего? – Дэвид все же видел бойню, но не хотел рассказывать? Его взгляд опять устремился вдаль, будто он глубоко задумался, силясь что-то вспомнить. – После криков. Не стоит на него давить, осознала девочка. Если мозг Дэвида решил оградить его от воспоминаний и стер информацию, то так тому и быть. Лорен взъерошила брату волосы – каштановые, прямые, очень густые, – но он вывернулся. – Хватит, – мальчика это всегда раздражало. Она еще раз потрепала его по волосам, и Дэвид выскочил из кладовки в зал: – Не поймаешь! – Еще как! – крикнула она и побежала следом за братом, но не торопилась, чтобы дать ему выиграть. «Надо помочь ему забыть, – подумала она. – Даже если сама забыть не сможешь». Смех Дэвида удалялся. Лорен через силу улыбнулась, хотя не могла перестать думать о словах брата. Он сказал, что они сладкие, как конфетки. Как конфетки. Монстр. 13 Алекс Лопез уселся за стол и заставил себя подумать о девочках. А конкретно о том, как с ним заговорили головы. Потому что происходило что-то очень странное. Он обнаружил, что если не задумываться о конкретном моменте, не представлять, как звучат их голоса, как движутся их губы, воспоминание о сцене преступления ускользало от него. Как будто мозг старается забыть о произошедшем. Как будто что-то старается заставить Алекса забыть. И когда он отчитывался перед Ваном Кристи о том, что вчерашние поиски автомобиля не принесли плодов, шефу потребовалось несколько мгновений, чтобы вспомнить, о чем вообще говорит офицер. – О, точно. Мэр попросил не устраивать шумиху. Он переживает из-за летней ярмарки. – Конечно, переживает, – тихо пробормотал Алекс, и Кристи, казалось, не услышал. Алексу многое нравилось в Смитс Холлоу, но только не Тохи. И большинство политиков были неприятными и двуличными, у мэра вторая личность будто с самого рождения была выряжена в серый старомодный костюм. Полицейский решил записать все, что мог вспомнить про девочек, в маленький блокнот, который носил в кармане. Он не был детективом, так что держал записную книжку при себе не для рабочих заметок. Обычно Алекс записывал там список продуктов, которые просила купить София. Офицер вырвал несколько первых страниц с записями в духе «ПВА (для домашки Вал)», «салфетки», «не забыть поменять масло». Внезапно Алекс ощутил, что блокнот полон возможностей, чистые страницы только и ждут его мыслей. Посреди листа он вывел прописными буквами «ДЕВОЧКИ», будто это название главы. Ручка дрожала и вихляла, и офицеру пришлось вцепиться в нее покрепче, чтобы вопреки всему записать слово. Алекс не удивился бы, если бы через мгновение оно поблекло и исчезло с листа. Капля пота скатилась по щеке полицейского, он смахнул ее запястьем. Напротив сидел Миллер, закинув ноги на стол, и листал выпуск «Time» за прошлый месяц с Мадонной на обложке. Алекс знал, что скоро это ее фото будет висеть на стене за спиной напарника: она и так уже была сплошь покрыта снимками певицы, вырванными из бесчисленного множества изданий. Пространство вокруг Миллера походило скорее на шкафчик старшеклассника. Миллер поднял глаза: – Что делаешь? – Заметки. – О чем? – О мертвых девочках. – Каких мертвых девочках? – Тех, что вчера нашли в саду миссис Шнайдер. Помнишь? Тебя еще вывернуло от их вида. Стоило Алексу это произнести, как вчерашняя сцена четче проступила в его памяти, будто слова были способны сделать девочек реальными. – А, точно, – пробормотал Миллер и вернулся к журналу. Ему было решительно не интересно и даже не любопытно, чем занимается напарник. Что-то здесь нечисто. То же самое было, когда он спрашивал о Джо Ди Муччи: каждый раз выглядело так, будто собеседник Алекса не помнит инцидента, и всю информацию ему приходится выуживать из самых дальних уголков мозга. Даже сам офицер с трудом удерживал в памяти детали. Девочек было две? Или одна? Или три? Во рту пересохло. Они ускользали от него, и Алекс не мог этого допустить. Были еще девочки, кроме этих двух. «Двух, – вспомнил он. – Точно. Их было две». Да, одна с короткими светлыми волосами и одна с длинными каштановыми косами. И они заговорили с ним. Заговорили с ним и сказали, что есть еще другие. Мертвые попросили его их отыскать. Теперь он вспомнил. Полицейский бросился фиксировать все произошедшее с момента, когда он ступил во двор, и до самого послания от девочек. Рука дрожала, а спина форменной рубашки промокла от пота, но он продолжал записывать всё, все детали, даже те, о которых никому не следовало рассказывать, чтобы не показаться сумасшедшим. Никто, кроме него, все равно не увидит этот блокнот, а Алекс не желал оскорблять память погибших девочек и притворяться, будто не слышал, как они обратились к нему. Все это было нелепо, но это его совсем не беспокоило. Послание от обезглавленных девочек виделось ему куда менее странным, чем тот факт, что все, кроме Алекса, о них уже забыли. Почему-то поверить в призраков оказалось проще, чем в коллективную потерю памяти. «Что-то не так с этим городом», – подумал Алекс. Почему он и София не заметили этого раньше, когда только покупали тут дом? Алекс знал почему. Потому что они отчаянно желали увезти детей из города, пока с ними что-то не случилось. Потому что им надоела жизнь от зарплаты до зарплаты. Потому что, впервые увидев дом в тупике, улыбчивых соседей (ладно, кроме миссис Шнайдер, которая с самого начала глядела на них волком) и просторные дворы, Лопезы сразу решили, что Смитс Холлоу – само совершенство. А то, как легко Алекс и его брат с женой отыскали новую работу, стало вишенкой на торте. Почему бы не переехать как можно скорее? Но в Смитс Холлоу убивали девочек. Ему рассказали об этом мертвые. Найди их. Других девочек, таких же, как мы. Под описанием картины места преступления полицейский вывел: «Найди других девочек».