– Да, вам не стоит попадаться им в руки, – сказал он. Я почувствовал, как вступил в контакт Майкл и что Розалинда начала ему отвечать, но я не мог вести два разговора сразу и предоставил Майкла ей. – Значит, они лезут за вами прямо в Заросли? Сколько их? – спросил он. – Точно не знаю, – сказал я, обдумывая, как ответить, чтобы не прогадать. – Из того, что я о вас слышал, ясно, что у вас есть средства выяснить все, – заметил он. Я стал соображать, что может он знать о нас и известно ли ему о Майкле, но это казалось весьма маловероятным. Он слегка прищурился и продолжал: – Лучше не играй с нами в дурачка, парень. Гонятся ведь они за вами. Это вы навлекаете на нас неприятности. Зачем же нам о вас беспокоиться? Нам проще подкинуть им одного из вас. Петра схватила его мысль на лету и жутко испугалась: – Их больше ста человек. Он задумчиво посмотрел на нее и заметил, кивнув: – Значит, у вас есть свой человек среди них. Я так и думал, что должен быть. Но посылать сто человек в погоню за вами троими – это чересчур. Слишком много. Кажется, я понимаю… – Он снова повернулся ко мне. – Последнее время ходило много слухов о том, что в Зарослях готовится набег. Так что ли? – Да, – вынужден был согласиться я. Он ухмыльнулся: – Что же, это нам на руку. Впервые они решили взять инициативу в свои руки и напасть на нас, ну и, конечно, заодно схватить вас. Естественно, они пойдут по вашему следу. Как далеко они уже забрались? Я спросил у Майкла и узнал, что основной отряд находится в нескольких милях позади от той группы, которая стреляла в нас и вспугнула коней-гигантов. Сложность была в том, как в точности объяснить их местоположение человеку передо мной. Он понимал это и, казалось, не очень тревожился по этому поводу: – Твой отец с ними? – спросил он. Это был тот самый вопрос, который я старательно избегал задавать Майклу. И сейчас я тоже не стал спрашивать. Я просто помолчал мгновение и ответил: «Нет». Краем глаза я увидел, как Петра открыла рот, чтобы сказать что-то, и почувствовал, как пресекла ее попытку Розалинда. – Жаль-жаль, – сказал человек-паук. – Я так давно надеялся, что однажды придет день и мы встретимся с твоим отцом на равных. Из того, что я о нем слышал, мне казалось, что он должен бы быть здесь. Но, может, он не такой уж рьяный поборник Истинного Образа, как об этом рассказывают. Он продолжал внимательно присматриваться ко мне. Я чувствовал поддержку Розалинды. Она сознавала, почему я не спросил Майкла об отце, и это ее понимание было как пожатие руки. Но вдруг, совершенно внезапно, человек-паук утратил ко мне интерес и повернулся рассмотреть как следует Розалинду. Она ответила ему таким же буравящим взглядом. Она стояла выпрямившись, с уверенным видом, холодно глядя ему прямо в глаза. Это продолжалось несколько долгих секунд, как вдруг, к моему удивлению, она смутилась. Глаза ее опустились. Она вся вспыхнула. Он слегка улыбнулся. Но он ошибся. Это не была покорность более сильному характеру, победителю. Она испытывала отвращение, ужас, который сломал ее изнутри. Я поймал в ее представлении его образ, чудовищно преувеличенный. Страхи, которые она так хорошо скрывала, прорвались, она была в панике, не как женщина, уступившая силе мужчины, а как ребенок, увидевший чудовище. Петра тоже поймала невольно переданный ею образ, и он так испугал ее, что она вскрикнула. Я бросился всем телом на этого человека, табурет под ним перевернулся, и он распростерся на земле. Двое, сторожившие меня, кинулись за мной, но я успел разок хорошенько ударить его, прежде чем им удалось меня оттащить. Человек-паук сел и потер челюсть. Он ухмыльнулся мне, но без всякого веселья. – Делает тебе честь, – признал он. – Но не более того. Он поднялся на своих тонких, колеблющихся ногах. – Не разглядел еще здешних женщин, парень? Разгляди хорошенько. Может, тогда ты кое-что поймешь. Кроме того, эта может иметь детей. А мне уже давно хочется завести детей, даже если они пойдут в меня. Он снова коротко ухмыльнулся, а затем нахмурился: – Лучше смирись с этим, парень. Будь благоразумен. Второго раза я не потерплю. Он перевел взгляд с меня на людей, которые меня держали: – Вышвырните его прочь. И если он не поймет, что значит держаться подальше, пристрелите. Они рывком повернули меня и повели в сторону от шалаша, к просеке. Один из них пинком направил меня на тропу, ведущую в лес. – Шагай, не задерживайся, – сказал он. Я поднялся и обернулся, но он наставил на меня натянутый лук и кивнул в сторону тропы. Я подчинился и пошел по ней, всего несколько ярдов, пока меня не заслонили деревья, и тогда под их прикрытием я повернул назад. Они только этого и ждали. Правда, они не пристрелили меня, а только избили в кровь и, раскачав, бросили в кусты. Я помню, как летел по воздуху, но удара о землю я уже не почувствовал, потеряв сознание. 15 Меня куда-то тащат. Чьи-то руки держат меня под мышки. Веточки со свистом хлещут меня по лицу. – Ш-ш, – шепчет чей-то голос за моей головой. – Подождите минутку. Я сейчас приду в себя, – шепчу я в ответ. Тащить перестали. Какое-то время я собирался с силами, потом перевернулся на живот. Женщина, молодая женщина, присев на корточки, смотрела на меня. Темные волосы свисали вдоль ее загорелого лица, темные блестящие глаза глядели на меня с серьезностью. Лиф ее платья был какого-то непонятного красно-бурого цвета, весь в пятнах и заплатах. На самом платье отсутствовали рукава и, что меня особенно поразило, я не увидел на нем креста. До сих пор я не встречал женщины, у которой на платье не был бы нашит охранительный крест. Это выглядело странно, почти непристойно. Несколько мгновений мы глядели друг на друга. – Ты не узнаешь меня, Дэвид, – грустно сказала она. До тех пор я не узнавал. Но то, как она произнесла «Дэвид», сразу все мне объяснило. – Софи, – воскликнул я. – Софи!.. Она улыбнулась: – Дэвид, милый. Тебе очень больно? Я попробовал пошевелить руками и ногами. Они еще не очень слушались и кое-где болели, как, впрочем, и голова, и все тело. Я почувствовал, что на левой щеке запеклась кровь, но сломано как будто ничего не было. Я попробовал подняться, но она протянула руку и положила мне на плечо. – Нет, нет, погоди. Подождем, пока стемнеет. – Она продолжала рассматривать меня. – Я видела, как вас привели. Тебя, девочку и другую девушку. Дэвид, кто она? Это сразу рывком привело меня в чувство. Я стал отчаянно вызывать Розалинду и Петру, но не мог установить контакт. Майкл уловил мою панику и принялся успокаивать меня. Он говорил с явным облегчением: – Слава богу, ты жив. Мы страшно беспокоились о тебе. Не волнуйся. С ними все в порядке, они обе очень устали и заснули от изнеможения. – Что с Розалиндой? – С ней все в порядке, я же говорю тебе. А что произошло с тобой? Я рассказал. Весь разговор занял лишь несколько секунд, но этого хватило Софи, чтобы заинтересованно уставиться на меня. – Кто эта девушка? – повторила она. Я объяснил, что Розалинда моя двоюродная сестра. Она наблюдала за мной, пока я говорил, а потом медленно кивнула и спросила: – Он хочет ее? Правда? – Так он сказал, – угрюмо ответил я. – Она может родить ему детей? – пытала меня Софи. – Чего ты от меня добиваешься? – требовательно спросил я. – Значит, ты любишь ее? – продолжала она. Опять всего лишь слово. Научившись испытывать слиянность друг с другом, когда нет ни одной мысли только твоей и каждый впустил другого в себя настолько, что уже никогда ему не быть только собой одним, когда оба начали смотреть единым взором, любить единым сердцем, радоваться единой радостью, когда в эти мгновения полного отождествления обоих разделены лишь тела, стремящиеся друг к другу… Если с тобою так, где подобрать для этого слова? Ими всегда так мало можно сказать… – Мы любим друг друга, – ответил я. Софи кивнула. Она подняла несколько веточек и, опустив глаза, принялась ломать их загрубевшими пальцами. Потом произнесла: – Он уехал туда, где дерутся. Она сейчас в безопасности. – Она сейчас спит, – сказал я. – Они сейчас обе спят.