– Договорились, – кивнул Илья Валерьевич, – только давай твою последнюю фразу немного подправим? – Это как? – уточнил Реваев, вставая из-за стола. – Вы будете работать, а результат не если, а когда, – генерал сделал ударение на слове «когда», – будут результаты, ты мне сразу доложишь. – Господи, дай мне сил вынести все это, – пробормотал Реваев и вышел из кабинета начальника следственного управления. Несколько минут спустя Юрий Дмитриевич уже сам сидел во главе стола в своем собственном кабинете и коротко пересказывал полученную от Карнаухова информацию. – Итак, друзья мои, вынужден вас огорчить. Отец одной из жертв – человек вхожий в весьма высокие круги. А значит, эти круги нам будут постоянно трепать нервы. Но, несмотря на это печальное обстоятельство, – полковник с усмешкой взглянул на своих сотрудников, – мы попытаемся это дело расследовать. Георгий, что у нас по записи самого расстрела? Ты видео принес? – Один момент. – Жора с удивительной для его могучей комплекции скоростью обогнул стол и присел на корточки возле компьютера Реваева. – А коленочки-то у тебя похрустывают, – заметил Юрий Дмитриевич. – А вы и рады, – пробурчал в ответ Жора, выбираясь из-под стола. – Все, флешку я вставил, папка сегодняшним числом обозначена. – Я не рад, – укоризненно покачал головой Реваев, – рад я буду, когда у тебя жена появится, детишки. Будет кому за тобой присматривать. А то ведь скоро станешь старый, немощный. Как тогда жить будешь? – До этого еще дожить надо, – философски отозвался Жора, бросив быстрый взгляд на улыбающуюся Крылову. – Включайте третий файл, там ракурс самый удобный. Лучше всего видно. Кстати, камер не три, а четыре оказалось. – Ну третий, так третий, – щелкнул мышкой Реваев и повернул монитор так, чтобы Виктории тоже было видно. Качество записи было достаточно четким, и вскоре полковник, к своему огорчению, смог убедиться в том, что свидетельницы оказались правы, лицо убийцы разглядеть не представлялось возможным. Черно-оранжевая «шкода» с огромной, через весь бок надписью «TVOЁAVTO» решительно обогнала застывший на светофоре черный «кайен» и, развернувшись к нему боком, перекрыла путь вперед. Дверь машины тут же открылась, и из нее показалась фигура в камуфляжном дождевике. Капюшон плаща был накинут на голову, а поднятый, наглухо застегнутый воротник скрывал всю нижнюю часть лица преступника, доходя почти до гигантских, действительно напоминающих горнолыжные, очков. В правой руке нападающий держал оружие. Что именно это было, Реваев с ходу понять не смог. Следы выстрелов, оставленные на месте преступления, говорили о том, что огонь велся из гладкоствольного охотничьего оружия, но, что именно это было, определить пока не удалось. Сейчас, глядя, как человек в плаще вскидывает оружие к плечу, Реваев лишь удивленно заметил, что ствол оружия слишком короткий для охотничьего карабина. – Обрез, – словно уловив его мысли, прокомментировал Мясоедов, – и не поленился пилить ведь. – Может, он уже такой купил? – предположила Крылова. – Не пойдет же человек на массовое убийство со своим собственным оружием. Ну, если только он совсем не сумасшедший. Реваев бросил на Крылову быстрый взгляд. Мысль о том, что преступление мог совершить человек себя не контролирующий, он слышал уже второй раз за день, хотя сам пока не был склонен делать какие-то поспешные выводы. – Почему нет? – отозвался Жора. – Можно и со своим. Здесь же картечь. Мы ее к оружию все равно никак привязать не сможем. А вот ствол отпилить – это уже серьезно, такое со своим ружьем точно никто делать не станет. Между тем стрелок на мониторе сделал два шага вперед и остановился вплотную перед черным внедорожником. Звука на записи не было, Реваев лишь увидел, как дернулось плечо стрелка после отдачи. Через мгновение коротко обрезанный ствол, как и рассказывала свидетельница, повернулся немного влево. Плечо убийцы вновь дернулось. – Как в детском тире, – прокомментировал Мясоедов, – что ни выстрел, то приз. Не теряя ни секунды, стрелок быстро подбежал к задней дверце автомобиля и выстрелил еще раз через тонированное стекло. Вскинув оружие стволом вверх, он на мгновение замер, глядя в салон внедорожника, затем подскочил к машине и с силой дернул за ручку. Дверь распахнулась. Человек в камуфляжном плаще наклонился и заглянул в салон автомобиля. – Смотрит, остался кто живой или нет, – не удержался от нового комментария Жора. Очевидно, увиденное стрелка не удовлетворило. Он подался назад, отскочил на шаг от машины и, вновь вскинув обрез, выстрелил четвертый раз. – Теперь все, – вздохнул майор. Убийца вновь шагнул к машине и на мгновение заглянул в салон. Похоже, на этот раз все было так, как ему нужно, поскольку, не задерживаясь на месте, он подбежал к своему автомобилю, забросил обрез на пассажирское сиденье и сам уселся за руль. Не обращая внимания на красный сигнал светофора и несколько машин, проезжающих через перекресток, черно-оранжевая «шкода» рванула с места, и вскоре ее уже не было видно на мониторе. – Ну что же, – задумчиво протянул Реваев, – все, как и говорили наши свидетельницы. Отстрелялся и уехал. С каршеринговой компанией связались? – Да, – быстро отозвалась Крылова, – они уже мне на запрос ответили. – И что же ты молчишь? – недовольно нахмурился полковник. – Так только что ответ пришел. Я к вам в кабинет уже идти собиралась, и они на связь вышли. – Хорошо. Есть данные по клиенту? – Есть. Некто Герасимов Александр Андреевич, девяносто восьмого года рождения, проживает в Москве. – Адрес есть? – уточнил Жора. – Ну конечно, – кивнула Вика, – они прислали все документы, которые получили при регистрации. Так что все есть. И права, и паспорт, и фотография. Вот, я распечатала. Крылова достала из папки и положила перед Реваевым распечатанные копии документов. С фотографии на полковника, чуть прищурясь, смотрел молодой человек с короткой спортивной стрижкой и тяжелым, выступающим вперед подбородком. – Серьезный хлопчик. – Жора наклонился над столом, чтобы получше рассмотреть фотографию. – Вон, шея какая, как у бычка. Мясоедов ткнул в распечатку пальцем, словно пытался нокаутировать изображение на снимке. – Ну что, беру бойцов и едем брать душегуба? – Поехать вы, конечно, поедете, – Реваев достал из стола бланк постановления, – только, Георгий, вы там поаккуратнее. Не факт, что парень имеет к делу какое-то отношение. Машину ведь вполне могли взять в аренду по подложным документам. – Могли, – немного поколебавшись, согласился Жора. – Не бойтесь, Юрий Дмитриевич, доставим вам юношу в целости и сохранности. Возьмем его так аккуратненько за шейку и принесем, а уж вы там сами выводы делайте. Хотя, – Мясоедов широко улыбнулся, – если у него в прихожей на вешалке обрез висеть будет или на руках следы пороха обнаружатся, то выводы сами собой сделаются. – Жора, ну какие следы? – возразила Крылова. – Ты видео хорошо смотрел? Руки у него в перчатках, лицо закрыто. Что там можно обнаружить? – А ты видео еще раз пересмотри, пока я делом буду занят, – ехидно парировал Жора, рукава у дождевика какие широкие, запястья, конечно, на записи не разглядишь, но, думаю, там пороховые следы остаться могли. Был бы человек, а криминалист что-нибудь накопает, – заключил Мясоедов. – Видео я, пожалуй, без вас один посмотрю, – вмешался в их перепалку Реваев, – у Вики своих дел хватает. И вот что, Георгий, – полковник строго взглянул на Мясоедова, – как в квартиру войдете, так мне отзвонись, что все у вас нормально. Оставшись один, Реваев вышел из-за стола и включил стоявший на тумбочке у окна чайник. Пока вода закипала, полковник с удовольствием рассматривал набравшие за лето силу многочисленные цветы в горшках, которыми был заставлен весь широкий подоконник. Особенно радовал Реваева кодиеум или, как называли его все остальные, – кротон, пересаженный им весной в новый, большего размера горшок. За последние несколько месяцев цветок изрядно разросся, а листья его налились тем ярким желто-бордовым цветом, за который кротон так ценят все цветоводы. Любуясь растением, Реваев отчего-то подумал о том, что скоро, всего через месяц, почти все деревья в городе окрасятся точно в такие же цвета, радуя глаз нечастыми в октябре солнечными днями. Вот только если для кодиеума яркая раскраска означает, что он полон сил и прекрасно развивается, то для остальной природы подобное буйство цветов означает лишь одно – скорый приход мрачной, холодной зимы, когда все вокруг вынуждено если и не умереть совсем, то притвориться мертвым на долгие месяцы, в ожидании прихода новой весны. Чайник закипел и с громким щелчком отключился. Сняв очки и положив их на тумбочку, Реваев немного помассировал себе виски. Пульсирующая где-то в глубине боль на удивление легко отступила. Сделав себе кофе покрепче, полковник вернулся к столу и вновь открыл папку с видеофайлами. Просмотрев первый из них, Реваев сделал глоток кофе и включил следующий. Одну за другой полковник просмотрел записи со всех четырех камер, после чего допил уже совсем остывший кофе и, вынув из компьютера флешку, раздраженно бросил ее на стол. Ни один из просмотренных видеофайлов так и не дал возможности понять, что же крикнул преступник перед тем, как сделать четвертый выстрел, да и кричал ли он что-то вообще, пока оставалось неясным. Глава 3 Черный, с тонированными стеклами микроавтобус «Мерседес» свернул с Волгоградского проспекта и уже вскоре въезжал в битком забитый машинами двор недавно построенного на месте снесенных пятиэтажек двадцатичетырехэтажного дома. Возле одного из подъездов уныло топтался полный усатый мужчина лет сорока, в полицейской форме с капитанскими погонами на плечах. Увидев полицейского, Мясоедов похлопал по плечу водителя. – Давай к этому толстяку подруливай. Похоже, он нас дожидается. Свободного места для парковки поблизости не оказалось, и «мерседес» замер прямо посреди проезжей части. Первым из микроавтобуса выскочил командир группы захвата Леня Фишман, невысокий, жилистый мужчина с цепким, настороженным взглядом карих глаз, прячущихся под густыми темными бровями. Вслед за ним, кряхтя, из микроавтобуса выбрался Жора. Остальные бойцы остались на месте, ожидая приказа своего командира. – Лукин? – майор шагнул к участковому и протянул ему руку, тот торопливо пожал широкую ладонь оперативника. – Он самый, – кивнул капитан. – Я так понимаю, у нас задержание. – У нас задержание, – уточнил Жора, – ты давай к чужой славе не примазывайся. Увидев нахмуренное лицо участкового, Мясоедов не смог удержаться от смеха. – Да ладно, шучу, не дуйся. В рапорте отметим, можешь не сомневаться. Ключ от домофона взял? – А то как же, – мгновенно повеселел капитан. – Заходим? – Заходим, – отозвался Леня, – капитан, порядок, надеюсь, знаешь. В подъезд заходим, ты ждешь в сторонке. Как мы отработаем, позовем. Мы друг друга поняли? – Да я в герои и не рвусь, – усмехнулся Лукин и первым направился к подъезду. Фишман махнул рукой, и пять бойцов группы захвата один за другим выпрыгнули из микроавтобуса. – Подожди! – окликнул уже распахнувшего дверь участкового Леня. – Этаж у него какой? – Квартира же двести восьмая, я правильно понял? – уточнил Лукин у Жоры. Мясоедов кивнул. – Ну, значит, четвертый этаж, и окна у него на обе стороны выходят, – сообщил участковый. – Четвертый? – нахмурился Леня. – Высоко, конечно, но дураков ведь хватает. Так, ты двигай за дом, там контролируешь, – приказал он одному из бойцов, – ну а ты, – Фишман повернулся к другому, – здесь поглядывай. Зайдя в подъезд, Леня отправил всех трех оставшихся при нем бойцов вверх по лестнице, а сам вместе с Мясоедовым и участковым вошел в гостеприимно распахнувшиеся перед ними двери лифта. – Леня, – когда двери лифта закрылись, произнес Мясоедов, – ты помнишь, что я тебе говорил? – Чего именно? – вопросительно приподнял бровь Фишман. – Мы пока не знаем, насколько этот парень в теме. Скорее всего, тупо его документы использовали, и все. Так что давайте без этого вашего фанатизма.