– Съездить мы, конечно, съездим, дело нехитрое, – Жора вопросительно посмотрел на полковника, – только я, если честно, не очень пойму, с чего вдруг им такое внимание, этим Волковым? Вы что, правда думаете, что папашка решил избавиться от своего сына-балбеса, а заодно и всей его компашки? – Нет, именно так я не думаю, – немного помедлив, отозвался Юрий Дмитриевич. – Мы в любом случае должны проверить оружие, которое имеется у ближайшего окружения погибших. Так что давайте по этой схеме и будем пока работать. – Я понял, все сделаем, – кивнул Мясоедов. – Тогда никого не задерживаю. – Реваев вновь надел очки. – Георгий! – окликнул он направляющегося к двери майора. – Я попрошу, если у вас там все пройдет в штатном порядке, сильно не задерживайтесь. Думаю, во второй половине дня здесь тоже будет чем заняться. Кивнув, Жора вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. Оставшись один, Реваев просмотрел записи, сделанные за день в блокноте, и недовольно нахмурился. Записей постепенно становилось все больше, возле многих из них уже стояли галочки, свидетельствующие о том, что намеченные полковником мероприятия были выполнены, вот только к раскрытию дела все эти галочки Реваева пока не придвинули ни на шаг. Взглянув на часы, Юрий Дмитриевич прихватил со стола свой блокнот и тоже вышел из кабинета. Двумя этажами выше его уже ждал начальник следственного управления по раскрытию особо важных преступлений генерал-майор Карнаухов. Ждал с отчетом о проделанной за день работе по этому громкому, попавшему во все новостные сюжеты делу, которое падкие на ярлыки журналисты с первого дня окрестили «делом МГИМО». * * * Вика, оставившая свой «смарт» возле дома и приехавшая с Жорой на одной машине, первой подошла к стоявшему в дальнем углу стоянки внедорожнику Мясоедова. – Жора, давай скорее, – поторопила она вразвалку, не спеша шагающего майора, – я что-то так проголодалась сегодня, а нам еще час добираться. – Можно по дороге где-нибудь перекусить, – предложил Жора, устраиваясь на водительском месте, – купим тебе чизбургер, мне – двойной чизбургер, и тогда есть шанс не умереть с голоду до того момента, как ты приготовишь ужин. – Это плохой вариант, ты же знаешь, как я отношусь к фастфуду, – отозвалась Вика, когда черный «террамонт» выехал со стоянки и влился в плотный вечерний поток. Жора промолчал, делая вид, что весь поглощен управлением автомобилем. – У меня нет никакой силы воли, – жалобно продолжила Вика, – если мы куда-то заедем, то одним чизбургером дело не кончится. Я опять наберу всего, объемся, и потом мне будет плохо. – Так ведь это потом, – с усмешкой покосился на нее Жора, – а сначала будет хорошо. Очень хорошо! – Хорошо, – сдалась Крылова, – вези меня, искуситель, будем объедаться. Только, чур, вечером я уже ничего больше готовить не буду. Наедайся сразу до утра. – Вот так всегда, – притворно загрустил Жора. – Моя жизнь – это сплошная череда недоеданий и недосыпаний. – Бедненький, – Вика ласково провела рукой по его щетине, – а щечки у тебя, наверно, от недосыпа растут. Двадцать минут спустя они уже уминали по второму чизбургеру, запивая их молочными коктейлями. Жора, как всегда, выбрал шоколадный, Вика же в этот раз предпочла ванильный. Открытая коробочка с наггетсами, удачно вписавшаяся в место для зарядки сотового телефона, стремительно пустела. – Неужели в тебя и третий влезет? – спросила Вика, глядя, как Мясоедов раскрывает картонную коробочку. – Может, домой возьмем, потом съешь? – Потом остынет, невкусно будет, – пробурчал Жора и тут же впился зубами в оставленный им напоследок «Биг Мак». Покончив с едой, они некоторое время сидели молча, наслаждаясь приятной сытостью, которая с минуты на минуту должна была уступить место чувству тяжести в переполненных желудках. – Вот почему, когда так наешься, больше ничего не хочется? – Вика взглянула на закрывшего глаза от удовольствия Мясоедова. – Потому, что больше ничего не лезет, – не открывая глаз, ответил Жора. – Я не про еду сейчас. Вообще ничего не хочется. И сил ни на что нет. Я думала, домой приеду, книгу почитаю. Мне Юрий Дмитриевич дал на неделю, какая-то его знакомая написала. «Психологические аспекты взаимоотношения преступника и его жертвы». Тебе, кстати, тоже неплохо было бы почитать. – Ты прочитаешь, потом мне перескажешь. Коротко, – вяло отозвался Мясоедов. – Меня от чтения сразу в сон клонит, я на третьей странице всегда сознание теряю, а если книга умная, то на второй. – В сон меня саму сейчас клонит. – Ну так поспи, все равно еще ехать долго. Жора завел машину. Убаюканная еле слышным урчанием двигателя, Крылова заснула раньше, чем они выехали со стоянки «Макдоналдса». Как только мотор «террамонта» замолчал, Вика проснулась. Проведя ладонями по лицу, словно сдирая с него остатки дремы, она открыла глаза и удивленно огляделась по сторонам. Вокруг высились незнакомые жилые дома с горящими желтыми прямоугольниками вечерних окон. В пространстве, видимом между двумя домами, где-то позади них, метрах в ста, безостановочно мелькали огни городской магистрали. – Мужчина, вы куда меня завезли? – Вика ткнула Мясоедова локтем. – Учтите, если что, у меня есть связи в полиции. – Сексуальные? – ухмыльнулся Жора. – Ты со мной пойдешь или в машине посидишь? – С тобой, – неуверенно отозвалась еще не до конца проснувшаяся Крылова. – А это надолго? – Нет, – коротко ответил Жора и, выйдя из машины, захлопнул за собой дверь. Ничего не понимающая Вика отстегнула ремень и выбралась из салона. В лицо ей сразу ударил холодный осенний ветер. Во время сна в машине Вика пригрелась и сейчас моментально почувствовала, как замерзает. – Вот и осень, – пробормотала она, поднимая узенькую кожаную полоску воротника на куртке. – Это точно рядом? Ничего не ответив, Жора перешагнул через невысокое металлическое ограждение, защищающее узкую, от силы метра три, полоску газона. Подойдя к возвышавшемуся прямо перед ними жилому дому, Мясоедов несколько мгновений рассматривал темное окно квартиры первого этажа, затем поднял руку и подсветил себе встроенным в телефон фонариком. Вика услышала, как Жора смачно выругался. – Что-то случилось? – От поднятого воротника теплее не стало, и Вика уже дрожала всем телом. – Я идиот, – мрачно констатировал Мясоедов, возвращаясь к машине, – вот что у нас случилось. Это дом Валеева. У него на кухне решетка глухая, а в комнате распашная. Замок сбоку, компактный такой, я его из-за занавесок не заметил. – Он взглянул на трясущуюся от холода Вику. – Запрыгивай в машину, мерзлявка. Усевшись на водительское сиденье, майор с силой ударил по рулевому колесу. – Это же надо было так облажаться. – Жора, мне кажется, что ты во что-то вляпался. – Вика тронула его за локоть. – В дерьмо, в дерьмо козлячье я вляпался! – возмущенно воскликнул Мясоедов. – В козлячьем я сомневаюсь, а вот собачье – запросто, – отозвалась Крылова, немного приоткрывая окно. – Жора, я тебе в прямом смысле говорю, не в фигуральном. Ты бы вышел, ботинки обтер. Мясоедов с силой втянул носом воздух и снова выругался. Его лицо еще больше исказилось от злости. Выскочив из автомобиля, он с грохотом захлопнул за собой дверь, а затем долго, ожесточенно елозил ногой по газону. Вернувшись в машину, Жора некоторое время сидел молча, отрешенно глядя прямо перед собой. – Он же не знает, что ты теперь знаешь, – Вика положила руку ему на колено, – значит, ты ведешь эту партию. – Я его завтра прямо с утра в камеру закатаю. – Жора яростно стиснул Викину руку. – Раздавишь ведь! – возмутилась она, освобождая ладонь. – Завтра с утра вы с Фишманом едете в «Волжскую дубраву». Вернешься – займешься этим лейтенантом. Я же тебе говорю, он не знает, что ты здесь был, а значит, уверен, что к нему вопросов у тебя нет. До обеда дотерпишь? – Дотерплю, – хмуро отозвался Мясоедов, отъезжая от тротуара. Глава 8 От здания Центрального управления минивэн отъехал ровно в восемь утра. Водитель – уже немолодой облысевший мужчина с солидным брюшком и топорщащимися густыми бровями – сделал радио погромче. Салон заполнили шлягеры тридцатилетней давности. Это отнюдь не помешало вольготно устроившимся, каждый на двух сиденьях, бойцам группы захвата почти моментально уснуть крепким сном молодых двадцатипятилетних парней. Мясоедов, которого тоже клонило в сон, вяло переругивался с Фишманом, периодически громко, на всю машину, зевая. – Я так понимаю, ты после того, как по уху получил, у Реваева совсем из доверия вышел, – лениво подначивал приятеля Фишман. – Это где ты такую ерунду услышал? – Жора в очередной раз зевнул, чуть не свернув нижнюю челюсть. – Так я сам вижу. – Леня зевнул в ответ. – Раньше ты у нас на задержания чуть ли не всегда один ездил, а сейчас, чтобы ружья в тире посчитать, к тебе охрану приставили. Кстати, Жорик, наши ребята тебе погремуху придумали. Они теперь тебя Бимом кличут. – Каким еще Бимом? – рассердился Мясоедов. – Как каким? Белый Бим Черное ухо, – усмехнулся Фишман. – Упаси бог, я от кого услышу, – Жора оглянулся, чтобы убедиться, что ехавшие с ними бойцы не слышат их разговор, – сам уши такому болтуну вмиг поотдираю, так всем и передай. Между прочим, – он машинально коснулся левого уха, – уже почти все прошло, никаких следов не осталось. – Ухо, может, и прошло, а слава – это навсегда, – философски заметил Леня и закрыл глаза. Мясоедов хотел было сказать в ответ какую-нибудь гадость, но, так ничего и не придумав, пересел на соседнее сиденье ближе к окну и, прислонившись головой к стеклу, вскоре задремал. Два часа спустя серый микроавтобус остановился перед закрытыми глухими воротами, в обе стороны от которых уходил такой же глухой трехметровый бетонный забор. – Смотрю, здесь ценят уединение. – Жора потянул в сторону ручку двери и выскочил из машины. После недолгого выяснения отношений с двумя удивленными охранниками Мясоедов вернулся в салон микроавтобуса, а стальные створки ворот неторопливо расступились. – Сейчас едем по центральной аллее прямо, – объяснил Жора водителю, – метров через триста будет часовня, за ней сразу поворот налево, и там до упора. Микроавтобус неторопливо покатил по довольно широкой, уходящей плавным полукругом вглубь леса аллее, с обеих сторон обсаженной голубыми елями. Довольно скоро из-за деревьев показалась небольшая аккуратная часовня, поблескивающая на солнце единственным позолоченным куполом. Еще метров через сто дорога раздваивалась. Голубые ели и чернеющая между ними полоска асфальта уходили прямо, налево же тянулась серая полоса бетона. Микроавтобус свернул на нее и продолжил свое неторопливое движение. Дорога была совсем узкой, и водителю пришлось почти вплотную прижаться к растущим вдоль бетонной полосы кустам, чтобы разъехаться с выскочившим навстречу белоснежным гольф-каром, на котором водитель, одетый в ярко-синюю униформу, вез двух весьма импозантно выглядевших старичков. Голову одного из них украшала тирольская шляпа с пером, прикрепленным к тулье, а другой держал во рту сигару столь внушительного размера, что Жора никогда бы и не поверил, что такие могут существовать. Судя по клубам дыма, вырывающимся изо рта курильщика, сигару он использовал по прямому назначению, а не только для устрашения окружающих. – Ты это видел? – Жора удивленно повернулся к приятелю. – Что ты хочешь? Буржуи, – равнодушно пожал плечами Фишман.