Глава 1 Проклятье лорда Честерфилда Великобритания. Лондон. 1912 год. Инспектор Тобинс слыл тем человеком, что мог пройти Лондон от Кенсингтона до Сити и не намочить подошвы ботинок, однако в Хайгейте он был гостем не частым. Интерес его как правило распростнялся на бедные кварталы и доки, те места, где криминальная напряженность и контингент подкидывали работу Скотланд Ярду. Утром, когда Тобинс пришел в кабинет, снял намокшее кепи, скинул с плеч накидку, и только приготовился к изучению дел, как на столе зазвонил телефон. Звонки в такое время были самыми плохими, неприятными и чреватыми массой неудобств, так что инспектор даже прикинул в уме, что может произойти, если он вдруг вспомнит, что у него появились срочные дела, ну скажем в Шордиче, и покинет кабинет. Телефон продолжал звонить, и было совершенно ясно, кто на том конце провода. — Тобинс у аппарата. — Инспектор поднес телефонную трубку к уху, и с неудовольствием услышал голос Пиля. — Зайди ко мне, Джек. Есть дело. Пиль был хмур и неразговорчив, под стать серому лондонскому небу. Широкий письменный стол руководителя службы был девственно чист, и вместо обычных папок с делами, на дубовой столешнице обосновалась коробка с дорогими сигарами, два пустых бокала и початая бутылка бренди. Два кресла для посетителей, развернутые спинками к входу, загораживали окно и часть камина, пышущего жаром поленьев, одно из них было кем-то занято. При появлении Тобинса, человек из кресла поднялся и с интересом взглянул на инспектора. — Не производит он впечатления. — Произнес человек, растягивая слова так, будто английский для него не был родным языком. Породистое лицо, светлые волосы, добротный шерстяной костюм, широкий галстук с толстым узлом, на руке сверкнул дорогой перстень с таким огромным камнем, что он мог стоить годового жалования инспектора, и еще осталось бы на бутылку хорошего скотча. Пиль обернулся, покачал головой. Откинул полу пиджака и вытащил из кармана жилета крохотную гильотину для сигар. Выудив из коробки одну, глава Скотланд-Ярда отрезал ее конец, ухватил крепкими желтыми зубами, подцепил щипцами уголек из камина и закурил. Кабинет мгновенно заволокло ароматным табачным дымом. — Не ваше дело, Шеленберг, обсуждать моих людей. — Сказано это было почти грубо. Пиль, похоже, не жаловал гостя, и тот отлично об этом знал. — Я только делаю одолжение лорду Честерфилду, не более. Это один из лучших моих инспекторов. Излагайте свое дело и побыстрее. Лондонская преступность не берет выходных. Шеленберг пожал плечами и произнес. — Все что будет сказано, я сообщаю с позволения моего нанимателя, лорда Честерфилда, а так же его покойной матушки леди Агнесс. Можете ли вы пообещать мне, господа, что сказанное мной не станет достоянием общественности? Вопрос застыл в воздухе, наполненном табачном дымом. Тобинс сухо кивнул, Пель махнул рукой и напоказ отвернулся к окну, попыхивая сигарой. — Мне достаточно вашего слова. — Блондин снова уселся и по-хозяйски похлопал по спинке свободного кресла. Тобинс напрягся, борясь с желанием вытащить из кармана дубинку и врезать по этой белой холеной физиономии так, чтобы брызги крови разлетелись по кабинету. Желание было настолько острым, что он едва его поборол. — Садись, Джек. Разговор будет долгим. — Пиль повел сигарой. Шеленберг тоже закурил, затем достал из папки какой-то документ и протянул его инспектору. — Взгляните, Тобинс. Джек принял бумагу и поднес ее к глазам. — Самая обычная купчая. — Пожал он плечами. — Ничего примечательного. Участок земли в пять тысяч акров и дом. Все заверено как надо. Шеленберг скупо улыбнулся. — Должен сказать, что я состою при лорде Честерфилде поверенным в таких вопросах, и за юридическую чистоту сделки ручаюсь собственной репутацией. Это действительно купчая на дом и участок земли близь Чешема. Однако не все так просто. Недвижимость эта досталась лорду в счет долга одного из его партнеров по покеру. Тот, бедняга, задолжал моему хозяину крупную сумму денег, после чего, покончил с собой, выстрелив в голову из армейского пистолета. Чтобы соблюсти все формальности и не прослыть стяжателем, лорд Честерфилд оформил купчую на недвижимость, и вернул разницу в деньгах вдове покойного, чтобы хоть как-то поддержать ее в этой трудной ситуации. Он благородный человек, клянусь собственной репутацией. — Так в чем суть вопроса? — Насупился Тобинс. — Скотленд-ярд полиция уголовная. — Не торопитесь. — Тон немца стал мягче. В жестах появилась плавность и неторопливость. — Я только подхожу к основному вопросу. Когда я подавал соответствующие документы, некто, чье имя мне неизвестно, предложил выкупить дом, по цене едва ли не вдвое больше реальной. Мой почтенный хозяин и рад был бы пойти на такую сделку, но, не зная имени человека, с кем предстоит вести дела, Честерфилд отказался наотрез. Деловая репутация, знаете ли, дороже всего. Пиль распахнул окно, и холодный утренний воздух ворвался в кабинет. Тобинс зябко поежился, а вот Шеленберг похоже ничего не заметил. — Итак. — Продолжил он. — Лорд отказался. Прошло две недели. Поступило новое предложение, и опять от анонима, и традиционно Честерфилд проигнорировал и его. После же начали поступать угрозы. Некто, представившись полномочным представителем Магистрата, какого-то, то ли тайного общества, то ли банды, потребовал немедленно совершить сделку, и даже готов был прислать курьера с соответствующими бумагами и указанной суммой. В случае отказа, этот негодяй обещал погубить лорда и все его деловые начинания, пустить его по миру с протянутой рукой. — И давно это было? — В первый раз с момента начала разговора инспектор проявил к делу живой интерес. — Год назад. — Улыбнулся Шеленберг. — И вы ничего не предприняли? — Полноте, инспектор. — Немец беззлобно рассмеялся. — Если бы мы реагировали на все письма схожего содержания, то ваша канцелярия была бы завалена под потолок. Лорду еженедельно приходит по два, а то и три письма с угрозой физической и моральной расправы. Я вывел некую статистику. Вот полюбуйтесь. Шеленберг вынул из папки новый листок и протянул его Джеку. Тот поднес бумагу к глазам и прочел: — Убить в темном переулке — десять раз. Сжечь родовое поместье — четырнадцать раз. Заколоть, отравить или застрелить на улицах Лондона, в назидание остальным мерзавцам — сорок три раза. Список был длинным, а кары, призываемые на голову почтенного лорда, столь витиеваты, что некоторые из них с удовольствием бы взяла на вооружение Святая Инквизиция. — Ну, допустим. — Инспектор прочел список до конца и вернул его немцу. — Что же побудило вас обратиться в полицию на этот раз? Шеленберг прокашлялся в кулак, вытащил из кармана пиджка платок, и вытер вдруг проступившие на лице капли пота. В глазах его блеснул неподдельный страх. — Магистрат. Это не просто название банды. Это чудовищная по своим масштабам и силе организация. Они уже доказали это, и докажут снова. Три недели назад груз вест-индийской компании, к которой мое наниматель имеет непосредственно отношение, вышел из Доклендса. Едва корабль отчалил, как на стол лорду легло письмо, в котором заявлялось, что магистрат решил исполнить свою угрозу, и тем самым показать серьезность намерений. Судно будет потоплено, еще не выйдя за пределы порта. Лорд Честерфилд самолично отправился на пристань и увидел, как котлы судна взорвались, унеся с собой жизнь трех палубных матросов. Еще два человека, один из которых капитан судна, получили серьезные ожоги паром и теперь находятся в больнице, в совершенно плачевном состоянии. Доктора дают им не больше недели. Было назначено серьезное расследование, паровую установку разобрали по частям, но ни дефекта, ни повреждений, приведших к взрыву, обнаружить не удалось. Мы наняли частного детектива… При упоминании о частном детективе лицо инспектора отразило крайнюю брезгливость, и это не осталось незамеченным немцем. — … Мы наняли частного детектива. — Продолжил тот. — Но парень пропал, даже не взяв оплату. Пиль, наконец, захлопнул окно и, тяжело опустившись в кресло, подпер подбородок ладонями. — Милейший Шеленберг. Либо вы переходите еще ближе к делу, либо мне придется, вопреки моему глубокому уважению к лорду Честерфилду, позвать двух полисменов и они выставят вас прочь, как какого-то прощелыгу! — Спокойствие. — Немец примирительно кивнул. — Я подошелк самой сути. Не далее чем три дня назад, коляска, на которой лорд отправился прогуливаться по окрестностям поместья, потеряла колесо на полном ходу. Кузнец осмотрел ее и заявил, что кто-то намеренно выбил крепежные шпильки, ровно настолько, чтобы коляска не развалилась на малом ходу. Честерфилд получил ушиб головы, оцарапал лицо. Он был взволнован и напуган, но когда лорда доставили в его кабинет, на столе лежала новая анонимка. В ней описывался именно этот способ убийства моего хозяина. Подписался неизвестный не иначе как Магистрат. Да! Да! Магистрат! Пиль и Тобинс переглянулись. — Вы принесли бумаги, Шеленберг? Те самые, с угрозами? — Вкрадчиво поинтересовался инспектор. — Разве что последнюю. Мы не храним угрозы, но эту решили оставить для Скотланд-Ярда. Шеленберг вновь запустил руку в папку и, вытащив оттуда, протянул Джеку серый прямоугольный конверт. На нем было выведено «Лорду Честерфилду Эсквайру, лично в руки». Имя отправителя, обратный адрес и почтовый штемпель, разумеется, отсутствовали. Инспектор открыл конверт и, вытащив лист бумаги, потянул носом. Едва уловимый запах чего-то цветочного, сладкого, почти паточного, вдруг резко усилился и ударил по обонянию. Сама бумага оказалась качественной, белой, почти без изъянов. Простой работяга вряд ли мог себе такую позволить, разве что украсть в типографии. Вензеля, гербы и водяные знаки так же отсутствовали. Тем же почерком, что и на конверте, была написана и угроза. Ровный литературный язык, никаких идиоматических выражений, сокращений или чего-то такого, за что мог уцепиться острый ум полисмена. — Так же я принес свидетельства доктора Грейга, личного медицинского консультанта лорда Честерфилда. В них задокументированы все повреждения случившиеся с моим хозяином. Еще один документ вынырнул из папки и был передан Джеку. — Лорд взволнован. Сейчас он находится в своей Лондонской резиденции, под охраной десятка слуг-индусов. Он напуган, друзья мои. Так что мне ему передать? Пиль тяжело вздохнул и кивнул, будто нехотя. — Передайте, что Скотленд-ярд с готовностью встанет на защиту здоровья такого почтенного подданного Его Величества Герога Пятого, Императора Индии, короля доминионов и колоний. Когда немец покинул кабинет, глава ведомства обратился к Тобинсу. — Займись этим, Джек. Наверняка это страхи пожилого человека, но мне совершенно не нужен скандал. Зайди к нему, проведи расследование, напусти пыли в глаза. И возьми какого-нибудь полисмена, для солидности. Пиль придирчиво осмотрел потрепанный костюм инспектора. — И поменяй одежду, Джек. Тебе предстоит побывать в высшем обществе. О’Брайан, рыжий крепкий малый в новенькой полицейской форме, вышел из гаража и теперь, с радостью подставив широкое, покрытое россыпью веснушек лицо редким солнечным лучам, наслаждался минутой передышки, пока кто-то не толкнул его в плечо. Удар был настолько силен, что шлем съехал полисмену на глаза, и тот, взревев от ярости, сжал пудовые кулаки и вознамерился как следует взгреть наглеца. Шагнув вперед он ухватил того за лацканы пиджака и охнул, узнав в смельчаке инспектора Джека Тобинса.