– Ей известно, что ее сестра здесь? – Вероятно. – Что хочет Зависть, Хинтер? – То же, что и всегда. Барук негромко зашипел и отвел взгляд. – Это невозможно. – Тогда я советовал бы тебе навестить ее сестру. Она находится на борту… – Спасибо, я знаю, где она находится. А слышал ли ты о самопровозглашенном Верховном жреце Увечного бога, что занял покинутый храм Фэнера? Толпа его почитателей растет с каждым днем. – Нет, не слышал. Но разве тебя это удивляет? – Павший бог – осложнение крайне нежелательное. – Таковы последствия вмешательства в то, что понято не до конца – хотя, конечно, те нетерпеливые волшебники заплатили за него собственными жизнями, что, впрочем, спасло их от по-настоящему заслуженного ими наказания. И это весьма прискорбно, не находишь? Барук сердито сощурился на призрака в дверном проеме. Хинтер махнул полупрозрачной рукой. – Хотя… чего только в прошлом не случалось. – Я тебя понял, некромант. Однако, как ты сам можешь видеть, от ответственности не уклоняюсь. – Верно, иначе давно позволил бы мне до себя дотянуться. Или действительно избрал бы более легкий уход, подобно своим коллегам… из Ложи – в ночь, когда Воркан прошла сквозь тени… Барук вытаращил глаза, потом вздохнул. – Меня всегда удивляло, почему мои сотоварищи той ночью внезапно проявили подобную некомпетентность. Согласен, Воркан обладала – обладает – незаурядными способностями… – Тут он на время замолчал. И кое о чем задумался. – Хинтер, она к тебе приходила? – Нет. Зачем бы ей? Барука вдруг пробрал озноб. – Той ночью она… даже не попыталась о чем-нибудь со мной договориться. – Вероятно, заранее знала твой ответ. – Как и ответ Дэрудан. – Вне всякого сомнения. – Но что до других… Хинтер ничего не сказал. Барук почувствовал себя нехорошо. В этом городе все сделалось слишком уж запутанным. О, он и без того знал, что идут они по узенькому мостику, а зияющая бездна под ними нашептывает сладкие посулы, приглашая сдаться. Но теперь ему казалось, что противоположный конец моста все отдаляется, уменьшается, почти уже скрылся в тумане. А каждый последующий шаг давался все тяжелее, как если бы пролет моста прямо под ним был готов попросту рассыпатьсяв прах. Он мог понять остальных магов Ложи, то, что в Воркан они увидели неожиданную идеальную возможность для бегства от всего. И вспомнил откровенное обещание в ее глазах той теперь уже давней ночью – его все еще не отпускало ошеломление от легкости ее предательства, как если бы предложенный Малазанской империей контракт был для нее лишь поводом сделать то, что она всегда хотела: убить всех прочих членов Ложи. Можно бы спросить у нее, отчего так, только Воркан всегда оставалась себе на уме. В долгу перед ним она никогда не была, и это не изменилось. – Лучше бы тебе уже уйти, – прервал его мысли Хинтер. Он моргнул. – Почему? – Потому что твое молчание, Высший алхимик, мне наскучило. – Приношу свои извинения, Хинтер, – ответил Барук. – Еще один вопрос, и я в самом деле пойду. Опасность твоего порабощения действительно велика и не связана с возвращением Тирана как таковым – в конце концов, в городе уже сейчас находятся агенты, готовящие его гнусное воскрешение. Они вполне могут решить… – Думаешь, Высший алхимик, им это удастся? – Такая возможность, Хинтер, существует. Призрак надолго замолчал, потом спросил: – Что ты предлагаешь? – Я направлю к твоей башне своего наблюдателя, Хинтер. Если за тобой явятся, он поднимет тревогу. – Ты предлагаешь выступить в мою защиту, Высший алхимик? – Да. – Я принимаю предложение, но с условием, что ничего не буду тебе за это должен. – Разумеется. – Для тебя будет выгодней, если я… останусь нейтральным, я тебя понял. Это лучше, чем иметь меня во врагах. – Некогда ты был могущественным волшебником… – Чушь. Неплохим, но фатально беззаботным. И, однако, никому из нас не нужно, чтобы я оказался на службе у столь недостойных сил. Присылай своего наблюдателя, но скажи мне его имя, иначе я рискую впустить внутрь чужого слугу. – Чиллбайс. – А, – сказал Хинтер. – Этот. По дороге обратно в усадьбу Барук вспоминал свою единственную встречу с Воркан всего несколько суток спустя после ее пробуждения. Она вошла со своей обычной кошачьей грацией. Раны ее давно исцелились, и она обзавелась новой одеждой, длинной, элегантной, совершенно не подходящей к избранной ею профессии. Он стоял у камина и слегка поклонился, чтобы скрыть внезапную нервную дрожь. – Воркан. – Извиняться я не стану, – объявила она. – Я не просил извинений. – У нас назревают сложности, Барук, – сказала она, подойдя к столику, чтобы налить себе вина, и потом вновь повернувшись к нему. – И вопрос не в том, чтобы их предотвратить – остановить то, что грядет, мы не можем. Вопрос в том, как нам лучше подготовиться к грядущему. – Ты хочешь сказать – с целью обеспечить собственное выживание? Она взглянула на него, чуть улыбнувшись. – С выживанием проблем не предвидится. Мы, трое оставшихся членов Ложи, нужны. Так было раньше, так будет снова. Я имею в виду наш, скажем так, уровень комфорта. В Баруке тогда вспыхнул гнев. – Комфорт? В чем его смысл, если мы лишимся свободы? Она фыркнула. – Свобода – самое громкое из требований, что можно услышать от лентяев. И давай признаем, Барук, – мы с тобой лентяи и есть. И вдруг ей внезапно наступает конец. Что за трагедия! – Ее взгляд сделался жестче. – Я намерена сохранить свой привилегированный статус… – В качестве Госпожи Гильдии убийц? Воркан, в Гильдии не будет нужды, ей попросту не найдется места. – Забудь про Гильдию. Меня не интересует Гильдия. Она исполняла в городе определенную функцию, служа бюрократическим механизмом. Дни ее уже сочтены. – И потому ты отослала свою дочь? В глазах ее сверкнула откровенная досада, она отвернулась. – Причины этого поступка, Высший алхимик, тебя не касаются. – В тоне ее читалось также: «И не вздумай в это дело лезть, старый хрен». – Какой же ты представляешь себе свою роль в новом Даруджистане? – спросил Барук. – Неприметной, – ответила она. О да, неприметной, словно гадюка в густой траве. – Надо полагать, до того момента, пока не представится шанс?