– Но сейчас вам лучше нас покинуть, – сказал Брухалиан. Холм вдруг застонал – выяснилось, что у Остряка вовсе не приступ головокружения, что земля действительно трясется! Мастер Квелл вытаращил глаза, раскинул руки в стороны, чтобы сохранить равновесие. Один из холмов ближе к концу гряды вдруг извергся, в воздух с грохотом взлетели камни и комья земли. Из разорванной вершины поднялось, стало выкарабкиваться нечто: длинная изогнутая шея, распахнутая, щелкающая челюстями пасть, распрямляющиеся крылья… Холм, что под ними, дрожал. Трое всадников развернули коней и устремились вниз по склону. – Квелл! – Да сейчас, чтоб тебя! Взорвался еще один холм. Это и правда курганы, будь они прокляты. А под ними – мертвые драконы! – Скорей же!.. – Не мешай! Раскрывшаяся щель портала оказалась неровной, ее края хлопали, словно на сильном ветру. Лопнул склон холма справа от них. К ним мотнулась огромная клиновидная голова, из-под клочьев пересохшей кожи белели кости… – Квелл!.. – Беги! Я еще должен… Дракон приподнимался, с него осыпались комья земли, когти раздирали почву. Гигантское создание нацелилось прямо на них. Не на них – на портал! Остряк схватил Мастера Квелла в охапку и потащил к щели. Маг отбивался и что-то визжал – но слова его были не слышны за оглушительным шипением дракона, который рванулся с места. Голова с распахнутой пастью оказалась совсем рядом – и Остряк, сжимая в объятиях Квелла, прыгнул в портал спиной вперед… Они появились на высоте в два человеческих роста над песчаным пляжем и обрушились вниз – глухой удар, сплетение рук и ног… Их попутчики закричали… А дракон с пронзительным воплем триумфа продирался следом сквозь портал – голова, шея, передние конечности и плечи, с треском пролезло одно крыло и тут же развернулось огромным драным парусом, с которого сыпалась грязь. Выдернулось второе крыло… Мастер Квелл громко вопил, лихорадочно выкрикивая заклинания, голос его от паники сделался даже тоньше обычного. Чудовище содрогнулось и, словно порожденное отвратительным чревом, вывалилось наружу, взмыло над островом. Вниз грудами летели камни. Как только из щели выскользнул кончик длинного потрепанного хвоста, она схлопнулась. Остряк, лежащий наполовину в воде, наполовину на плотном песке, смотрел вслед улетающему дракону, с которого все еще сыпалась пыль. К ним подбежала пайщик Фейнт, упала на колени. И уставилась на Мастера Квелла, который с ошарашенным выражением на лице пытался сейчас хотя бы усесться. – Болван треклятый, – заорала она, – что ж ты какую-нибудь треклятую упряжь-то на него не накинул? Был у нас шанс выбраться с этого треклятого острова, да уже нету! Остряк вытаращил на нее глаза. Сумасшедшая. Все они сумасшедшие. В его позе чувствовалось напряжение, которого она прежде за ним не замечала. Он стоял лицом к востоку, глядя поверх обширного пространства Заселенной равнины. Самар Дэв еще разок помешала чай, потом, зацепив котелок крюком, сняла его с углей и поставила рядом. Она бросила взгляд на Карсу Орлонга, но тот был занят перевязыванием кожаного ремешка на одном из мокасинов, в чем ему загадочным образом помогал язык, изгиб которого был сейчас виден в уголке рта. Выглядело это столь по-детски, что она заподозрила – он, как обычно, почувствовал ее взгляд и решил ее немного поддразнить. Из низинки неподалеку появился Погром – его охота подошла к концу вместе с рассветом. Другие лошади забеспокоились, когда огромное животное приблизилось к ним бодрой рысью, задрав голову вверх, словно желая продемонстрировать всем блестящую на морде кровь. – Сегодня нам нужно найти воду, – сказала Самар Дэв, разливая чай. – Нужно – значит, найдем, – откликнулся Карса, поднимаясь на ноги, чтобы проверить, как теперь сидит мокасин. Потом сунул руку под пояс штанов и что-то там поправил. – Проверяешь, все ли на месте? – осведомилась она. – Вот твой чай. Только сразу не глотай. Он принял у нее кружку. – Я-то знаю, где у меня что. Тебе решил напомнить. – Худов дух, – выругалась она и тут же осеклась, потому что Путник вдруг вздрогнул. Потом повернулся к ним, хотя его туманный взгляд по-прежнему блуждал где-то вдалеке. – Да, – сказал он. – И еще какие-то команды. – Что «да»? Глаза Путника прояснились, он бросил взгляд на нее и тут же снова отвел его в сторону. – Что-то происходит, – заметил он, подходя, чтобы взять жестяную кружку. Всмотрелся в жидкость внутри, потом отхлебнул глоток. – Что-нибудь всегда происходит, – беззаботно откликнулся Карса. – Потому-то несчастьям и нет конца. Ведьма говорит, что нужна вода, – мы можем двинуться вон той долиной, по крайней мере на какое-то время, тем более что она ведет к северу. – Проложившая долину река, тоблакай, уже десять тысяч лет как пересохла. Но ты прав, направление нас устроит. – Долина все помнит. Самар Дэв взглянула на Карсу и нахмурилась. Воин с каждым днем делался все загадочней, словно что-то в безразличии ко всему окружающей местности подействовало и на него. Название для Заселенной равнины выбрали неудачно. Обширные просторы, а на них… ничего. Следы животных, но самих животных не видно. Единственными птицами в небесах были следовавшие за ними не первый день стервятники, темными точками терпеливо кружащие над головой. Однако Погром как-то находил себе добычу. Заселенная долина являла собой живую тайну, говорящую на непонятном языке, что плавал вокруг волнами горячего воздуха. Даже Путнику здесь было не по себе. Допив свой чай, она встала. – Думаю, когда-то, очень давно, на эту землю наложили проклятие. – Проклятия не умирают, – небрежно хмыкнул Карса. – Ты опять за свое? – Что «опять»? Я сказал то, что чувствую. Проклятие не умерло. Оно все еще здесь. – Не думаю, что это проклятие, – сказал Путник. – Мы чувствуем память этих мест. – Тогда это очень мрачная память. – Верно, Самар Дэв, – согласился Путник. – Жизнь здесь обречена на неудачу. Животных слишком мало, чтобы размножиться. Людей тоже – лишь отребье из отдаленных городов и деревень. Караванные маршруты, и те, похоже, раз за разом сбиваются с пути – нет ни одного, который бы использовался с каким-то постоянством, поскольку источники здесь редки и ненадежны. – Быть может, они рассчитывают сбить с толку разбойников? – Я не видел ни одного брошенного лагеря, – заметил Путник. – Думаю, что и разбойников здесь тоже нет. – Но нам нужно найти воду, – повторила Самар Дэв. – Ты уже говорила, – ухмыльнулся Карса своей гнусной ухмылкой. – Прибери-ка лучше остатки завтрака, тоблакай. Сделай хоть что-то полезное, удиви нас. Самар Дэв подошла к своей лошади, подобрав по дороге седло. Можно вынуть кинжал, высвободить немного собственной живой крови, заглянуть в иссохшую землю и увидеть то, что она прячет. Или можно отвернуться, чтобы не раскрывать себя. Два этих чувства сражались сейчас между собой. Любопытство и опаска. Забросив седло на широкую спину животного, она застегнула ремни подпруги, потом подождала, когда задержавшая дыхание лошадь все-таки выдохнет. Никто не любит неволи. Никто из живых – да и из мертвых, надо полагать, тоже. Кажется, она как-то уже спрашивала Карсу, просто чтобы он подтвердил то, что она знала и так, – вот только Карса теперь избавился от тянувшейся за ним толпы духов. Каким-то образом, в тот день, когда убил Императора. Хотя двое по-прежнему оставались в этом его ужасном мече. Этим-то он, наверное, от нее и отличается, как она теперь поняла. Освободитель. Только разве он уже не начал собирать новых? Затянув подпругу, она полуобернулась в сторону огромного воина, что чистил сейчас песком почерневшую кастрюльку, в которой она готовила корни коленника, атакуя присохшую корку с самым воинственным выражением на физиономии. Но нет, она ничего не чувствовала – да и не могла в своем нынешнем закрытом от всего состоянии. Следовательно, то, что она ничего не чувствует, ничего и не значит, верно? Возможно, он уже привык, что за ним повсюду тянутся духи его жертв? Такие, как он, не должны улыбаться. Ни улыбаться, ни смеяться. Такие должны постоянно чувствовать давящий на них груз. Только стервец был слишком нагл, чтобы ощущать тяжесть этого груза, и это его свойство постоянно ее раздражало и одновременно притягивало (что тоже ведь не могло не раздражать?). – Ты в него вгрызаешься, словно шакал, что мусолит сброшенный оленем рог, – негромко произнес Путник, неслышно подошедший к ней и вставший рядом. – Не столько из голода, сколько по привычке. Он вовсе не так сложен, как тебе кажется, Самар Дэв. – Именно так. И даже сложней. Путник скорчил гримасу и принялся седлать собственного коня. – Ребенок, что оказался в мире взрослых, но силы не утратил. И по-прежнему тверд в своих намерениях, оставаясь достаточно молодым для неизменной уверенности, – пояснил он. – В своем предназначении, в своих убеждениях, в своем понимании того, как устроен мир. – Ага, и когда же мир обратит наконец на него внимание и отвесит ему хорошего пинка между ног? – С некоторыми этого так и не случается. Самар Дэв смерила его взглядом.