— А то я не чувствую, как, — враг не желал сдаваться, вернее в своем желании сдаваться, сам почти перешел в наступление. Утро встретило их свежестью и восторгом, столько всего еще предстояло! Мари попросилась заехать к ней переодеться. «И чего я так грузилась этим вчера», — искренне недоумевала она, в спешке собираясь в издательство. Анри ждал ее в машине, а мадам Матильда пыталась впихнуть ему завтрак и кофе «на дорожку». После махала вслед им полотенцем и им же вытирала слезы. Жерар с горестным вздохом кромсал изгородь, пока тетушка не обратила внимание на то, в что превратилась ее жимолость и прогнала его со стоном завтракать. «Вот же ж ху… художник!» — стало эпитафией ее покоцаным кустикам. В издательстве встал вопрос о работе для Мари, и она нашлась — ей выделили две книги малоизвестного, но подающего надежды автора для иллюстрирования обложечек. Мари умильно посмотрела на две пухлые распечатки, нежно подгребла их и на них же улеглась спать — сказалась бессонная ночь. Сколько бы ни топали и не роняли возле нее измученные любопытством коллеги разные звонкие предметы, она не проснулась. Так ее и застал Анри — сладко спящей, в обнимку с книгами и улыбающейся во сне. «Не будите», — негромко попросил он. «А как же вы?» — спросили самые сердобольные (и наглые) дамочки. — Кажется, я спал всю жизнь — и вот теперь наконец-то проснулся, — счастливо вздохнул Анри, укрывая Мари своим пиджаком. ========== 14. Улитки и мухи ========== — Нет, это никуда не годится. Возмущению Мари не было предела, ее первые варианты обложек были жестоко раскритикованы жестоким редактором. — С такой обложкой этого не продать даже под видом туалетной бумаги! Я сам читал эти книги, тут ни слова не говорится об улитках! — А мне нравиться… — робко заметил автор книг, молодой человек, совершенно литературной внешности: сутулый, с тонкими чертами лица и кудрявыми длинноватыми волосиками до плеч, этакая муза декаданса. Его темные глаза, казалось, поглощали весь солнечный свет, которому не повезло пересечься с их черными зрачками. В данный момент они преданно ели издателя, но фигурка вся так и льнула к Мари, что издателя изрядно нервировало. — Они очень милые… все. — Вот именно — вся обложка в улитках! Это что — роман из жизни насекомых? — Улитки — не насекомые, — заметила Мари, которую поддержка автора несказанно порадовала. — Улитки, сплошные улитки, ползающие по холмам, — о чем это? — возмущался Анри. — Это не холмы, — смущенно возразил автор. — Это груди, — вдохновенно начала Мари, — голые груди героини, покрытые улитками, как символом неспешности и проходящести бытия, ее энтропии… Анри схватился за голову: — Ладно, но на второй — мухи, а роман, между прочим, о романтической любви, сплошной флафф и комфорт. — Да, мухи совсем не комфортно, но они… — Так любят сладкое, — мечтательно закатив глазки, воскликнул автор. — У меня родилась идея продолжения. — Мухи, это так… — Романтично! — в унисон вторила Мари. — А это? По чему они ползают? Надеюсь, мое зрение меня подводит? Это же не… — покраснев, уточнил Анри. Но Мари и автор стыда не ведали. — Ах, сосредоточие сладости, это оно, — взвыл в восторге от подобной проницательности автор. Анри морщил лоб, пытаясь уловить логику связи мух с романтикой, что ему никак не удавалось. Он махнул рукой: ладно, раз автор побежал строчить свой очередной шедевр, значит, что-то в этом есть. Мари облегченно вздохнула и попятилась к выходу. — Нет-нет, вас, дорогой дизайнер, я попросил бы остаться! — строго сказал Анри. — Анри, ну сколько можно! Мне уже стыдно перед твоей секретаршей! — Инициатива должна быть наказуема, — с этими словами Анри запер дверь и решительно направился к Мари. Та со смехом спряталась за его столом. — Ползи ко мне, моя улиточка. — Да, моя мушечка! — Мари, я хочу поговорить с тобой серьезно, — сквозь смех Анри попытался состроить соответствующее лицо, но это ему не удалось. Он таки рассмеялся, подхватил Мари на руки и закружил. Крошечные пылинки сверкали в солнечном свете, и в его лучах девушка казалась неземным созданием, ангелом, спустившимся на землю. Ангел брыкался и заливисто хохотал, требуя опустить его на грешную землю. — Выходи за меня замуж, — вырвалось у Анри, и он сам испугался своих слов. Сколько раз проговаривал их про себя и сколько жестких ответов слышал от воображаемой Мари! — Мой адвокат предупредил, чтобы все предложения руки и сердца сначала подавались на его рассмотрение. Ответ Мари был холодным душем и по своей жестокости не уступал его самым жутким кошмарам. — Я, что, должен признаваться в любви этому старому сморчку, — нашел в себе силы возмутиться Анри. — Увы, — делано сокрушилась Мари. — Таковы условия моих родителей, аминь!