Зоркий. А я вот не сразу разглядел, что свечение действительно было активным. Постоянно меняло оттенки. То вспыхивало чуточку ярче, то словно бы притухало. — Не, — авторитетно заявил Саныч. — Спорт-бар. Огромный экран, и полмиллиона зеленых человечков смотрят футбол. Чемпионам мира. Финал. Слышите? Орут! Болеют! — Гонишь, — хмыкнул я. Речи своих напарников я отлично слышал. А вот воплей болеющей публики — нет. — Да растение какое-нибудь светит, — дернул плечами Лафер. — Я по телеку видел. В тропиках такое бывает. — Или насекомые какие-нибудь, — кивнул Саныч. — Или светлячки, — легко согласился Серега. — Стайные. Видите, как вспыхивает⁈ — Вроде не далеко, — прикинул я. — Пошли, глянем. Кто там такой дерзкий, без нас казино успел открыть⁈ Бог завещал — делиться. — Или размножаться? — заржал конем Лафер. — Им делиться, нам размножаться, — поправился я. Постояли еще пару минут, стараясь разглядеть в ночи какие-нибудь опасности. Не увидели, и пошли на свет. Как мотыльки. Издалека казавшиеся большими деревья, вблизи оказались просто невероятно огромными. Я говорил — метров по сто в высоту? Нет. Больше, гораздо больше. Не знаю, есть ли на этих гигантах листья, но звезды сквозь эти кроны, размером в два стадиона, совершенно не просматривались. Стволы же могли по толщине легко поспорить с небоскребом. И деревьев там много. Несколько тысяч, если не десятков тысяч. Больше чем уверен, что на спутниковых снимках, то, что я принял за холмы, на поверку оказались верхушками этих громадин. А у подножия циклопических растений бурлила в вечном разноцветном празднике жизнь. Переливающиеся всеми цветами радуги шарики, объединяясь в маленькие облачка, или выстраиваясь в линии подобно елочным гирляндам, сновали вокруг стволов в нескончаемом танце. Останки древнего шоссе, вдоль которого, как колонны храма, возвышались древесные монстры, терялось в многоцветном мельтешении. Через дорогу, выстраивая забавные арки, шарики тоже летали. Но не так интенсивно, как их пляски у деревьев. Все вместе, вся эта фантасмагорическая картина казалась куском какого-то легкого, детского сна. В котором так и ждешь появления клоунов или дрессированных собачек. Еще звук. Чуть слышные переливы крохотных колокольчиков. Этих светящихся шаров — каждый не больше шарика для пинг-понга — там, наверное, миллионы. И звенели явно не они. Иначе мы слышали бы настоящую какофонию звуков, а не один, дрожащий на грани восприятия перелив. — Божечки, — прошептал Лафер. — Я никогда не видел ничего прекраснее. — Феерический праздник жизни, — выдал Саныч. — Образцы брать будем? — Думаешь, они живые? — удивился Серега. — Ну уж точно не мертвые, — хмыкнул пилот нашего танка. А я поймал себя на мысли, что эти вот их разговоры — в один миг разрушившие половину очарования волшебного пейзажа — совсем неуместны. Здесь, под этими невероятными деревьями, нужно молчать. Молчать, и упиваться струившейся между стволами гармонией. Светящиеся сгустки не выглядели опасными. От них не пыхало жаром или холодом. Больше того, может быть это и лично мое, субъективное, впечатление, но мне показалось, что за каждым из пляшущих в воздухе шариков, остается шлейф чистейшего, прозрачного как слеза и насыщенного кислородом воздуха. Даже жаль стало на минутку, что железный чучело, которого я использовал в качестве носителя своего разума, не имел возможности глубоко вздохнуть эту воплощенную чистоту. А вот ловить их совершенно не хотелось. Больше того! Было чувство что этого просто нельзя было делать ни в коем случае. — Нет, — заявил я. — Здесь обойдемся без образцов. Пройдемся, осмотримся. Но ловить ничего не будем. Этих смешариков обижать нельзя. — С чего это? — удивился Саныч. — Спинным мозгом чувствую, — имитируя кавказский акцент, хохотнул я. — А если серьезно, парни. Есть у меня ощущение, что в этом месте нужно вести себя уважительно. В конце концов, это мы к ним в монастырь приперлись, а не они к нам. — Да что такого-то? Подумаешь. Еще одна форма жизни. Не более того. — Какая? — уточнил Серега. — Чего, какая? — Ну, форма жизни — какая? Вот есть растения, есть животные, насекомые там. Грибы еще… А эта какая? — Энергетическая, блин. Че напали-то? Ну не будем ловить, значит, не будем. — На Земле, кстати, энергетической и кристаллической форм жизни не обнаружено, — воскликнул Лафер. — Прикиньте. А тут — вот она. Энергетическая. — Думаешь? — засомневался я. По идее, шарики действительно больше всего походили на комочки переливающейся всеми цветами энергии. Но вот жизнь это или просто невероятно красивое, красочное даже, природное явление, я бы утверждать не взялся. — Ну чего? Пошли дальше? — обшаривая глазами дорогу впереди, поинтересовался Саныч. — Там вон трава какая-то чудная торчит. Ее-то можно на образцы? — Ее — нужно, брат, — засмеялся я. Решение было принято, и на душе сразу стало как-то легко. Словно груз свалился. Осторожно, стараясь избегать скоплений шариков, пошли по дороге вглубь… этого светопреставления. Было опасение, что эти энергетические сгустки на самом деле — шаровые молнии. Могло ведь такое быть⁈ Никто из нас в физике не был силен, и способов, как опознать эти шарики, мы не знали. По пути собирали траву. Старались не вырывать растения, а выкапывать. Причем, выбирали те из них, которые точно бы поместились в контейнер. Насобирали шесть новых, прежде не виданных, видов. В седьмой куб засунули какую-то пойманную Санычем гусеницу. Или червяка. В общем, длинную, извивающуюся и не имеющую лапок форму жизни. Отшагав примерно километр, встретили перекресток. Другая дорога пересекала первую строго под прямым углом. Такое ни с чем не спутаешь. — Это первый перекресток, который мы увидели на этой планете, — задумчиво выговорил я. — И есть у меня подозрение, что вот эти вот холмы вокруг, на самом деле — развалины каких-то строений. — Фигасе, — воскликнул Серега. — Откуда такие далеко идущие выводы? — Так-то, логично, — поддержал меня Саныч. — Один перекресток на сто километров шоссе. Значит, чем-то это место отличается от всех остальных. Завтра попробуем копнуть? — Обязательно, — кивнул я. — Даже если ничего кроме стен не найдем, это уже будет открытие. — А толку-то от него, от этого открытия, — фыркнул Лафер. — Все равно никому про него рассказывать будет нельзя. — Ну мы-то будем знать, — ткнул я указательным пальцем в небо. — Если здесь реально когда-то давно была другая цивилизация, значит должны остаться и артефакты. — Да вон они, вокруг круги нарезают, твои артефакты, — засмеялся Серега, указывая на заинтересованно кружащихся вокруг нас шарики. — Они что? Разумны? — удивился Саныч, вытягивая ладонь. К которой тут же подлетело несколько переливающихся форм жизни. — Эй-эй. Полегче. Если это молнии, прикинь, как может шарахнуть! — воскликнул Лафер. — Вполне разумное поведение, — констатировал Саныч. — Они не запрограммировано двигаются. В смысле, сами выбирают, куда лететь. — Прикол, — выдохнул я, тоже вытягивая ладонь, и наблюдая, как тройка любопытных сгустков энергии начинают крутить хоровод вокруг конечности моего носителя. — Может у них типа инстинкт — крутиться вокруг веток, — заспорил Лафер. Никто не успел ему ответить. Потому что именно после этих слов, один из шаров притормозил над моей ладошкой, завис на секунду, а потом аккуратно присел и впитался в металл манипулятора. — Звездец, — выдохнул Саныч. — И что теперь? — Как ты себя чувствуешь? — озабоченно выговорил Лафер. — Ты чего? Тупой? — вспылил Саныч. — Мы все сейчас дома, на Земле. Здесь, в теле робота, только наш разум. — Да понятное дело, — отмахнулся Сергей. — Я про андроида и спрашивал? Как, Лис? Все работает. Током не долбануло? — Нет, — вызывая интерфейс и прогоняя тест всех систем, ответил я. — Вроде все в норме. — А куда этот делся? Шарик? — А хрен его знает, — дернул я плечом. — Впитался куда-то. На системы это никак не отразилось. — Ты проверяй время от времени, — посоветовал Саныч. — Еще не хватало заразу какую-нибудь в Центр притащить. В смысле, что-то типа вируса компьютерного. Если обломаем Компании программу колонизации, нас на Земле просто распнут. И казнь эту еще и по телевизорам покажут, чтоб никому впредь неповадно было. — Спокойно, — рыкнул я. — Без паники. Пока ничего не произошло. Может они далеко от деревьев отлетать не могут⁈ Сейчас идем обратно. И смотрим. Авось это само из чучела вылезет. Развернулись, загрузили образцы в ранцы, и пошли обратно. К «еноту». — Мониторишь? — спросил Саныч минут через пять после разворота. — Что-то проявляется? — Да. Заряд батареи на десять процентов вырос. — И все? — удивился Лафер. — Типа летающие батарейки, и все? — Пока — да. Пока ничего больше не заметил. Никаких отклонений. Все работает в штатном режиме. — Ха, — выдохнул Саныч. — Может получится аккум с танка здесь подзарядить? — Чем ловить будешь? — хмыкнул я. — Для энергетических форм жизни нужен энергетический сачок. — Ну ты же ничем не ловил. Оно само. — Я проявил интерес, — пояснил я. — Так сказать: сделал шаг на встречу. А как ты предлагаешь батарейке заинтересовывать этих шариков? — Капец, мужики, — хихикнул Серега. — Нас послушать, так выйдет, что мы здорово какими-то веществами обдолбались, и гоним. — Пока только Лис гонит, — мрачно выдал Саныч. — Пока только он словил эту… форму, блин, жизни.