— Почему? — Потому что если твой хозяин действительно захочет спасти тебя, он сделает, как я велю. Да и тебе не помешает побыть вдали от него. — Вы не имеете права! — возмутилась я. — Я должна передать сообщение и вернуться! Вместо ответа он простер руку вперед, и меня отнесло обратно к входу. Я выбежала прочь из зала, моим желанием было вырваться поскорее из этого города и найти Валерио. Я бежала вниз по лестнице бесконечно долго. Никто не преследовал меня, никто не пытался поймать. Но когда я подумала, что спустилась практически до уровня земли, то шмыгнула в дверь и снова оказалась в зале Верховного жреца. — Ты подумала над моим предложением? От злости и бега по лестнице я задыхалась. Поэтому молча кивнула. Мне, похоже, не выйти отсюда. Провожатый с бесцветными глазами преподнес мне чашу с голубой жидкостью. — Пей, — велел Верховный жрец. — Или боишься? Снова издевка в голосе. Насмешка более сильного над слабым. Проверка на трусость. Тварь иноземная… Я с ненавистью посмотрела на него и залпом осушила чашу. Похоже, только это была не жидкость, а что-то вроде сжиженного газа. Прохладный воздух скользнул по горлу и вдруг разбежался сетью по всему телу. Меня скрутило, я упала на колени, начала давиться. Казалось, меня вывернет сейчас наизнанку. Наконец меня вырвало. Рвота была прозрачной, а на темном полу зала практически незаметной, зато прекрасно был виден камушек ярко-зеленого цвета, по размеру похожий на жемчужину. — Что это? — вытирая рот, спросила я. — Твоя принадлежность Лоренции и Валерио. Но теперь ты моя гостья. — Что, скормите мне другой камень? — В этом нет необходимости, — ответил жрец и обратился к беловолосому: — Отведи ее. И приведи завтра. Я далась в руки беловолосого, не сопротивлялась, не билась. Вдруг навалилось странное безразличие и безволие. Меня отвели обратно в комнату. Я рухнула на кровать и долго плакала. Миссию провалила, к Валерио не вернулась. Не верила жрецу, что он поможет отряду. Через несколько часов вспомнила, что не услышала звука засова, когда закрылась дверь. Дернув за ручку, убедилась, что она открыта. Я собрала сумку и выскользнула прочь. Но мой побег больше был похож на ночной кошмар: какую бы дверь я ни открывала, неизменно оказывалась в своей спальне. Поначалу я не сдавалась, будто у моего таинственного противника терпение могло закончиться раньше, чем у меня. Шла, упрямо распахивала двери, спускалась по лестницам и поднималась, но неизменно натыкалась на свою спальню. В конце концов я так устала, что просто упала в постель. Впервые оказавшись одна, достала дневник Маргарет из сумки. «Меня увезут из Розенбурга завтра. Со мной едет матушка. Она одна будет от семьи на свадьбе. Мне предстоит прожить в имении мессира Валерио все время до подготовки к торжеству. Мне страшно. Все хожу по своей комнате, пытаюсь запомнить каждый ее угол. Никогда уже не вернусь сюда. Плачу все эти дни без остановки. Чужое все будет вокруг. Нелюбимое. При мысли о том, что скоро выйду замуж, становится дурно. Вчера служанки меня решили подбодрить, рассказывали, как это приятно, когда мужчина обнимает тебя и ведет в постель, что мне понравится, что это только поначалу страшно и больно… Я убежала от них. Не хочу слушать». «Второй день в Лоренции. Мы прибыли вчера к обеду. Мессира Валерио не было дома. Нас разместили в лучших комнатах. Моя комната просто чудесная! Огромная, с красивой ванной комнатой, отделанной мозаикой, с удобным столиком для чаепитий, а окно выходит в сад. Матушка, правда, расстроила, заявив, что после свадьбы придется жить с мессиром Валерио в одной комнате. Сегодня прислуга явилась за моими распоряжениями. А я ничего не могла придумать, только попросила садовника посадить розы. Потом мне досталось от матушки. Она сказала, что я мямлила и вообще проявила себя как слабовольная хозяйка. А я слушала и удивлялась: разве я хозяйка? Глупо. Я знаю. К вечеру прибыл Себастьян! Как хорошо… Но с ним и моя беда. Страшно мне…» «Мессир Валерио хорош собой. Все-таки… очень хорош. Не помню его таким. Его любящий взгляд смущает меня, а сердце бьется… Может, получится полюбить его? Сегодня все выехали кататься на лошадях, матушка чуть отстала, чтобы мы могли поговорить. Я слушала мессира Валерио, смотрела по сторонам и убеждалась, что смогу стать счастливой здесь. Он улучил момент, дотронулся до моей руки, и меня это прикосновение взволновало так, как волновала только моя беда. Верю, верю, что смогу справиться с собой. Неправильная страсть отступит, я выйду за мессира Валерио, буду счастлива». Я на мгновение прервала чтение. Упоминание о Валерио рождало во мне страсть и желание. Хотелось вырваться отсюда и мчаться к нему… Я еле сдержалась. Хорошо, что нет возможности покинуть это место. Иначе безумное желание увидеть его, почувствовать его взяло бы верх над разумом. На следующее утро я решила быть хитрее: когда молчаливый мальчик принес завтрак, я выскользнула вслед за прислугой и пошла за ним по коридору. Он вскоре открыл одну из дверей, скрылся за ней, а я успела удержать ее до того, как она закроется. Но, шмыгнув с чувством торжества вслед за мальчиком, я не смогла сдержать вопль разочарования: передо мной снова была моя спальня! А мальчик исчез! В отчаянии я метнула в стену коридора пресс-папье в виде красивого рубина. — Выпустите меня отсюда! Выпустите! Но в ответ была тишина. Браслет жег плечо и с каждым часом становился все горячее. Видимо, Валерио беспокоился за меня. Я же больше всего на свете хотела оказаться рядом с ним. Готова была на стены лезть от чувства гнетущей тоски. Когда пришел седовласый мужчина, его бесцветным глазам предстало жалкое зрелище: я порвала на лоскуты простыню и одеяло, пытаясь бежать через окно. Но окно не открывалось и не разбивалось. Он как раз застал меня за тем, когда я, сломав ножку стула, пыталась выбить стекло. — Идите за мной! Я подчинилась, на ходу лихорадочно запоминая дорогу, потом вспомнила, что это бесполезно. Меня опять ввели в зал. И снова в ней был только Верховный жрец, напоминающий куклу. Седовласый подвел меня к трону и отступил. — Сними маску, она тебе здесь не нужна, — предложил жрец. — Не приказывай мне. Вы не мой хозяин. — Как хочешь. Сегодня я послал отряд за лорентийцами. Ну хоть какое-то облегчение. Но в этот момент браслет ожег кожу, и я невольно схватилась за плечо. — Что у тебя там? — Ничего. Одно движение руки жреца, и седовласый подскочил ко мне с намерением сорвать рукав. Я увернулась, развернулась к нему, сделала подсечку и уложила на лопатки. И тут же меня словно парализовало, я лишь успела повернуться к жрецу. Это он каким-то образом воздействовал на меня. — Я отпущу тебя, — голос под маской звучал хрипло и глухо, — но если ты совершишь еще какую-нибудь глупость, я с тебя шкуру спущу. Я задыхалась от бессильной ярости. Седовласый поднялся и, пока жрец удерживал меня, сорвал рукав. Жрец отпустил меня. Я покачнулась и еле удержалась на ногах. Все, что хотелось сейчас, — подбежать к нему, сорвать маску и набить морду. Но я понимала, что любое мое движение в его сторону грозит наказанием. — Когда ты появилась здесь, я думал, лорентийцы совсем с ума сошли, раз делают Пифиями безродных террианок. Но у тебя отличные боевые навыки, Самвел — один из моих лучших воинов. Уложить его на лопатки практически невозможно. Ты же сделала это легко, он даже не успел защититься. Теперь я понимаю желание Валерио удержать тебя. Но я не понимаю, почему ты так сильно хочешь быть его Пифией. Это все равно, что быть рабыней. — А у меня есть выбор? Я оказалась в этом мире без знаний, без средств к существованию и с самого начала выживаю только благодаря самозащите! Расскажите мне, уважаемый жрец, как можно выжить в этом мире одной. И я с интересом вас выслушаю. — Сними маску. Я сняла. — Довольны? Глаза в прорезях его маски смотрели на меня с невозмутимым спокойствием. — Мне нужно твое согласие, чтобы избавить тебя от браслета. Я посмотрела на золотой ободок под кожей. — Но это невозможно, он врос. — Я могу освободить тебя. Почему он все это время говорит так, будто я рабыня Валерио? — Вы ошибаетесь, Валерио знает, кто я. Он не мой хозяин на самом деле. — Но ты чувствуешь связь с ним. Я осеклась. — Да. — Идешь с ним в постель, когда он хочет?