Эйрих подъехал к берегу реки и помахал визиготам рукой. — Аларих!!! — крикнул он. — Ты ещё не сбежал⁈ — Сука, я тебя убью!!! — выкрикнул лучник и метнул в него стрелу. Стрела пролетела две трети ширины реки и булькнула. — Ну кто так стреляет⁈ — крикнул ему Эйрих, после чего вынул из саадака свой лук и стрелу из колчана. — Смотри, как надо! Прямо в того лучника попасть не удастся, это нереально, но вот в столпившихся у моста воинов Эйрих попасть мог. Расстояние тут, примерно, чуть больше трёх актов, по оценке Эйриха. Он вложил стрелу, натянул тетиву, взял нужную поправку, после чего выстрелил. За полётом стрелы внимательно наблюдали обе стороны, поэтому все увидели, как случайный визиготский воин вовремя поднял щит и только благодаря этому уцелел. Стрела врезалась в щит и глубоко в нём завязла. Гунн Руа подарил Эйриху великолепный составной лук, и он ценил это до сих пор. Подарки от всей души сами по себе очень ценны, а уж когда они ещё и представляют собой нечто очень ценное… — Вот так надо! — крикнул Эйрих на тот берег. — Ты не умеешь стрелять! — Пошёл ты, ублюдочное порождение дерьмового дерьма!!! — яростно провопил вражеский лучник. — Аларих!!! — повторил Эйрих зов. — Я хочу с тобой поговорить!!! — Ты кто такой, чтобы разговаривать с рейксом⁈ — выкрикнул какой-то бородатый воин в римском пластинчатом доспехе. — Претор Эйрих, прозванный Ларгом, сын первого консула Зевты! — представился Эйрих. — Недостаточно веско, чтобы со мной счёл достойным поговорить Его величайшее самомнение рейкс Аларих I⁈ Бородач в пластинчатой броне исчез в толпе воинов. Эйрих проследил его путь и увидел, что он прошёл к группе всадников в дорогих доспехах. На свою свиту, как видно, Аларих денег не жалел, потому что там попадались особы кто в позолоченной чешуе, а кто в качественных пластинчатых доспехах. Шлемы у них вообще, через одного с гребнями из перьев редких птиц, а некоторые с позолотой и инкрустациями из драгоценных камней. У Эйриха такая тупейшая демонстрация зажиточности, более свойственная самым напыщенным из римлян, вызвала лишь презрительную насмешку. Доспехи на воине не должны показывать, насколько он богат. Любого монгола спроси: шлем и доспехи должны хорошо защищать, а не роскошно выглядеть. В его войске в прошлой жизни любителей излишнего украшения доспехов презирали и, иногда, это даже служило поводом для подозрений в мужеложестве, потому что все знают, что любовь к украшениям себя более характерна для женщин. «И не тяжело им всю эту позолоту с экзотическими шкурами на себе носить?» — подумал Эйрих, ожидающий реакции Алариха. Наконец, рейкс соизволил явиться лично. Он восседал на чёрном коне нисейской породы, что автоматически обозначало дороговизну и качество. Парфянские лошади считаются лучшими в мире, а римляне знают толк в лошадях, несмотря на то, что их армии, преимущественно, пехотные. — Значит, ты и есть тот самый Эйрих⁈ — спросил Аларих. Выглядел он как типичный гот, какого легко можно встретить в обычном остготском войске: волосы чёрные, глаза голубые, средней длины борода с усами, лицо с квадратным подбородком, нос среднего размера, с выраженной горбинкой, что отчасти объясняет слух, якобы кто-то из его предков брал в жёны гречанку. Роста он, судя по всему, чуть выше среднего, комплекции плотной и мускулистой, что объясняется тем, что Аларих не брезговал ратными упражнениями и любил иногда лично поучаствовать в сражении, хотя, как говорят, только когда дело точно верное, потому что рейкс не имеет права подвергать себя неоправданному риску. Примечательной особенностью было наличие г-образного шрама на лбу, а также заплетённые в бороду золотые кольца. — Да, тот самый! — ответил уже чуть поостывший Эйрих. — Почти всё, что ты обо мне слышал, является правдой! — Так, значит, правда, что ты кормишь своего ручного великана младенцами⁈ — со злой усмешкой поинтересовался рейкс визиготов. — Кстати, что-то я его не вижу! — Он сказал, что его участия в этом бою не потребуется! Как же он сказал? А, вспомнил! «Этот бой будет слишком банальным, ведь Аларих настолько предсказуем, что его переиграешь даже ты, Эйрих…» — с насмешливой улыбкой ответил Эйрих. — Я не до конца понял его пространные размышления, но он посоветовал не задерживаться с тобой слишком надолго! Эйрих откровенно насмехался над враждебным рейксом, это прекрасно поняли легионеры и воины из избранной сотни, издавшие несколько хохотков. А вот Аларих изменился в лице, даже тряхнул головой, будто оправляясь от мощной пощёчины. — Настолько предсказуем, говоришь⁈ — разозлился он. — Да что о себе возомнил этот великан⁈ — Эм… — Эйрих слегка растерялся. — Да я же шучу над тобой, рейкс! Альвомир — мой подопечный, который с рождения скорбен умом, но зато очень крепок статью! Отличный как воин, но совершенно негодный как великий мыслитель! Некоторые воины из избранной сотни, собирающие трофеи, открыто рассмеялись. Аларих изменился в лице, сдержал ругательства, обдумал слова Эйриха, но затем на его лице вновь появилась гримаса ярости. — Ты, поганое семя!!! — проревел рейкс. — Я затолкаю твои умствования и игрища в твой тощий зад!!! Он применил ещё несколько изощрённых ругательств, а потом замолк, гневно сжимая и разжимая кулаки. — Слушай меня, Аларих! — дождался окончания монолога Эйрих. — Сегодня у моего легиона было лёгкое упражнение! Мне даже немного жаль, что твои лучшие воины больше не смогут повторить его! Скоро мы уйдём, а ты переправляйся, наконец, через реку! И помни всегда: мы рядом! Я стану твоей злобной тенью, подстерегающей тебя там, откуда ты бы никогда не подумал ждать беды! Одна ма-а-аленькая ошибка и я воздам тебе за неё, словно карающая длань Господа! К рейксу подошёл уже виденный Эйрихом Валия и что-то зашептал ему на ухо. — Мы встретимся, рано или поздно! — выкрикнул Аларих. — И я забью тебе в глотку каждое слово, что ты посмел обронить сегодня! — Тогда эти тоже посчитай! — произнёс Эйрих и развернул коня. — Спокойной ночёвки! Примечания: 1 — Три пасса — примерно 4,4 метра, что соответствует исторической длине контосов, варьировавшейся от 4 до 4,5 метров, хотя пишут, что бывали экземпляры и по пять метров, но это не точно. 2 — Полтора акта — примерно 53 метра, тогда как максимальная дистанция для броска плюмбаты a. k. a маттиобарбулы a. k. a марсовой колючки — примерно 70 метров. Зарубежные исследователи, воссоздавшие плюмбаты по образу археологических находок, докладывают, что случайным людям, держащим в руках плюмбату, в лучшем случае, несколько недель, удавалось бросить её на 80 метров, а кто-то говорит, что максимум — это 60 метров, а кто-то ещё сказал, что 70 метров и всё, дальше не получается. Как говорится, «я смею всё, что можно человеку, кто смеет больше — тот не человек»… Тем не менее, все экспериментаторы утверждают, что плюмбаты сохраняют приличную убойность на всей протяжённости своего полёта, что обеспечивается встроенным в этот девайс свинцовым утяжелителем. Сейчас я аккуратно, только не паникуйте и не начинайте звонить «02», сделаю шаг на поле предположений: легионер, немалую часть своей военной карьеры посвятивший метанию плюмбат (Вегеций писал, что упражнение с плюмбатой легионерам вообще нельзя было пропускать) мог бы бросить даже дальше, чем эти энтузиасты, баловавшиеся с реконструированным девайсом пусть даже полгода, а не меньше месяца. Полагаю, что могли и дальше восьмидесяти метров, но это не точно. Впрочем, остготские легионеры метают плюмбаты не так долго, как это делали легионеры римские, поэтому в тексте указано расстояние в рамках возможностей современных нам офисных клерков. Глава восемнадцатая. Марш /9 июля 409 года нашей эры, Провинция Паннония, среди полей/ — Как только достигнем Сервитиев (1), позволю сделать привал, а сейчас любая остановка слишком опасна, — сказал Эйрих примипилам. Легион устал от, кажущегося бесконечным, марша длиною в восемьдесят миль. Сразу после битвы они пошли в отступление, слова Эйриха о том, что он будет поджидать Алариха под каждым неприметным кустом — это лишь уловка, чтобы он напрягался при каждом шорохе в ночи, а настоящий генеральный план базировался на экстренном отходе на приличную дистанцию, чтобы, в итоге, воссоединиться с остготским войском. Раненые умирали по пути, их хоронили выделенные легионеры, которые вынуждены были настигать легион в ускоренном темпе. Визиготы не выслали кавалерийские отряды, потому что ждали губительных подлостей со стороны Эйриха. И эти губительные подлости действительно были подготовлены, в виде эквитов, ждущих вестей о прибытии вражеских всадников. Эйрих, чтобы подчеркнуть своё единство с легионерами, шёл во главе первой центурии первой когорты. Инцитат следовал за когортой, ведомый знамёнщиком Баримаром, чтобы Эйрих мог оперативно вскочить на коня и принять бой, если случится что-то неожиданное. — Слушаемся, военный трибун, — кивнул примипил Альдрик без особой радости. — Я тоже устал идти, — вздохнул Эйрих. — Но ты понимаешь, почему именно мы всё это делаем. — Понимаю, военный трибун, — ответил примипил. Боевой дух легиона был высок, как никогда, потому что вчерашняя убедительная победа над, формально, шестидесятитысячной армией визиготов, силой восьми тысяч воинов — это уже готовая легенда, которая уже начала переходить из уст в уста. Унижение рейкса Алариха, которое неизбежно скажется на отношении его окружения к нему и его статусу, тоже выдалось почти легендарным. Если Аларих не смоет это унижение кровью в неизбежной грандиозной битве, обязательно кто-нибудь из песнопевцев напишет балладу. «Полупобеда недопустима», — подумал Эйрих, твёрдо шагающий по мощёной дороге. — «Аларих должен быть сокрушён, а воины его уничтожены. Любое отклонение будет считаться провалом». Всё, пока что, шло согласно плану, как он изначально и задумал, но было в этом плане несколько узких мест, которые никак от него не зависели. Отец не должен сплоховать, Виссарион и Феомах обязаны за этим проследить, поэтому Эйрих надеялся на лучший исход. Выделенную себе часть плана он уже почти выполнил, осталось надеяться, что отец сумеет удержать сенаторов под контролем и отправленный к римлянам Балдвин сделает всё так, как было оговорено… Переменных много, но люди ими занимаются надёжные, поэтому Эйрих всерьёз рассчитывал, что всё получится. /9 июля 409 года нашей эры, Восточная Римская империя, Диоцез Фракия, г. Адрианополь/ — Соломон Атратин Приск, викарий диоцеза Фракия, — представился римлянин. — Второй консул Балдвин, сын Тенкфрита, — представился остгот. — Наслышан о тебе от претора Эйриха, прозванного Щедрым. — Этот достойный юноша мне знаком, — кивнул викарий. — Проходи в мой дом, будешь гостем. Соломон уже осведомлён о том, что на северных рубежах творится невесть что. Ещё он, сравнительно недавно, стал осведомлён о том, что Аларих больше не в Италии, Рим больше не в осаде, а у них скоро будут большие проблемы. И узнал он всё это ещё до прибытия дромона со вторым консулом остготов. Сведения были переданы в столицу, чтобы Флавий Антемий дал дальнейшие инструкции, но ответа пока не приходило. — Ты пришёл, как я понимаю, обсуждать сложившуюся ситуацию? — осторожно поинтересовался Соломон, когда они с остготским консулом устроились в триклинии. — Не буду ничего скрывать, поэтому скажу, как есть, — изрёк консул Балдвин. — Аларих пошёл на нас войной, для чего снял осаду с Рима и повёл всё своё многочисленное войско на восток. В связи с этим, Сенат дал мне полномочия вести переговоры с самим императором Восточной империи. И мне нужно с ним поговорить. — Аудиенции императора можно ждать неделями… — покачал головой Соломон. — Тогда мне нужен консул Флавий Антемий, — не потерялся второй Балдвин. — Эйрих сказал, что вы живейше заинтересованы в том, чтобы Аларих перестал быть проблемой, потому что он не остановится и пройдёт дальше на юго-восток. Вашу кровь на вкус он уже пробовал, поэтому не надейтесь даже, что удастся отсидеться за не такими уж и крепкими стенами. — С чего ты решил, что он не ограничится вашим уничтожением? — прищурил глаза викарий. — С того, что соблазн взять Константинополь уж слишком велик, — усмехнулся второй консул остготов. — Это же почти как Рим, только защищено куда хуже!