Раб сделал паузу на раскрутку пергамента. —… щитов, пригодных для использования — две тысячи триста с лишним, но мастера отдельно будут пересматривать, может, что-то ещё можно подлатать, поэтому не ручаюсь за конечное число, — продолжил он. — Коней взяли девятьсот девятнадцать штук, но некоторые из них ранены и могут оказаться непригодными — это тоже ещё будут смотреть. Луков четыреста девяносто одну штуку нашли, поиски продолжаются… Это было связано с тем, что лучники сумели убраться в лес, их догнала кавалерия остготов и побила там большей частью. В степи не каждый раз удаётся найти упавшие вещи, а тут лес, густо усеянный кустарником. — Повозок спасли только восемьдесят семь штук, — сообщил Хрисанф. — На них провизия войск узурпатора, стрел около пяти тысяч штук, марсовых колючек где-то около четырёх тысяч штук, две семьсот тридцать девять штук сменных гиматиев, а главное — очень много инструментов для строительства. Ещё шелка, перца… — Перца? — переспросил Эйрих. — Да, пятьдесят амфор, — кивнул раб. — На продажу везли или на личные нужды — не знаю, но лично всё видел и посчитал. — Это хорошо, — улыбнулся Эйрих. — Перца много не бывает. Ещё что-то? — У их легата было с собой четыре наложницы, — сообщил Хрисанф. — Воины гадают, входят ли они в общую добычу или их можно… кхм-кхм… употребить. Общую добычу трогать нельзя — это все знают, но по поводу наложниц Эйрих прояснений никогда не давал. Это не вражеские рабы, кои точно относятся к движимому имуществу, а именно наложницы, то есть женщины с конкретной ролью для вражеского легата. — Отнести к имуществу, — приказал Эйрих. — Пойдут как обычные рабыни. Кто-то их тронет — лишится уда и мудей. Собственность остготского народа неприкосновенна. Он сам такие порядки завёл, исключений делать не будет. — В итоге можно заключить, что потери мы понесли тяжёлые, — вздохнул Эйрих с сожалением. — Продолжить поход не удастся, необходимо вернуться в Деревню, чтобы пополнить силы. Смысл Алариху от такого малого количества воинов? Нам бы по добру и по живу убраться… Эйрих разъяснит Алариху всю подноготную положения в эпистоле, надавив на то, что он уже нехило так помог: разбил два легиона, потеряв при этом больше половины воинов. Это значит, что Алариху больше никогда не придётся иметь дел с этими легионами, потому что их больше нет, аквилы (1) лежат в этом шатре, под кроватью. Их тоже можно продать римлянам, если Эйриху не захочется украсить ими свой будущий дворец в Равенне или в Риме… — Оповести тысячников, двух сотников Хродегера, а также Агмунда и Саварика, что сегодня вечером будет совет, — приказал Эйрих. — Будем обсуждать сложившееся положение и выводить итоги сражения. Когда Хрисанф ушёл исполнять поручение, Эйрих открыл походную казну и посмотрел на блестящие золотые монеты, которых после битвы стало ещё больше. У римлян был один плюс — они были богаче всех варваров вместе взятых и армии у них стоили дорого. Дорогая армия — богатая войсковая казна. Теперь это достояние остготского народа, хоть и незначительное на фоне того, что принесло ограбление Патавия. Всё равно, Сенат будет доволен, как и обычные жители, на нужды которых пойдёт это золото. «Раздел добычи между родами не очень продуктивен, выгоднее было бы централизованно принимать решения о тратах, а не как у нас повелось», — посетила Эйриха мысль. — «Как вернусь, надо будет разработать инициативу о расширении полномочий Магистратуры. А то сотые доли от казны — это слишком мало для чего-то по-настоящему серьёзного». Будет настоящая бойня в Сенате, Эйриха попытаются сожрать с потрохами, потому что он посягнёт на интересы каждого сенатора, но это нужно сделать. Слава двукратного победителя римских легионов сильно поможет в продавливании решения. Ещё можно денежно умаслить пару десятков нейтральных сенаторов, чтобы инициатива проскользнула без ненужных заминок… «Республика кажется сложной и тяжёлой в управлении только тем, кто в ней не разбирается», — подумал Эйрих с довольной усмешкой. — «А надо-то только понимать интересы тех, с кем имеешь дело». До вечера Эйрих занимался вдумчивым изучением трофейной документации, а также перечитыванием «Тактики» Флавия Арриана. В предыдущем бою Эйрих использовал несколько видоизменённую стратагему греческого полководца Мильтиада Младшего, одержавшего решительную победу над персами под Марафоном. Мильтиад намеренно сделал центр своего боевого порядка слабым и тонким, поставив туда стариков, а фланги усилил. Персы не сумели разгадать уловку и ударили по центру лучшими силами, совсем как легат римлян, поставивший всё на удар по освобождённым рабам, намеренно принесённым Эйрихом в жертву победе. Когда персы прорвали центр построения, одержавшие верх над своими врагами фланги Мильтиада не стали преследовать бегущих воинов, а ударили по прорвавшимся элитным войскам персов. Такого они не ожидали, поэтому потерпели сокрушительное поражение. Эйрих же не усиливал фланги, потому что знал вражескую стратагему, но флангами же и убил весь комитатский легион. Захоронение трупов, теперь уже в братских могилах, займёт ещё дня три-четыре, а потом они тронутся в путь. Гружённые трофеями, потрёпанными, но победителями. Перед ужином в шатре Эйриха собрались все тысячники, за исключением Хродегера. — Итак, — Эйрих встал с кровати и подошёл к столу. — Вы потрудились на славу, почти безукоризненно исполнили мой план, поэтому я вами очень доволен. Атавульф, ты выполнил всё блестяще, а вот ты, Брана, допустил непозволительную заминку, из-за которой погибли сотни хороших воинов. Я всё время, пока мы идём, говорю вам: ваши воины должны подчиняться вам беспрекословно. — Я понимаю, претор, — ответил Брана. — Не повторится. — Надеюсь на то, что это был твой последний проступок, — вздохнул Эйрих, а затем вытащил из-под стола ножны. — Атавульф, вот это мой дар тебе. Меч самого легата Эдобиха. Носи с гордостью. — Это большая честь, вождь, — поклонился тысячник, приняв безусловно щедрый дар. Хорошая сталь всегда в цене, а этот меч ещё и принадлежал побеждённому полководцу римлян. Остальные тысячники неизбежно будут завидовать Атавульфу, но этого Эйрих и добивался. Пусть завидуют, может, это придаст им рвения воевать лучше. — Дальше. Сотники Брингольф, Датур — моя похвала вам двоим, сделали всё безукоризненно, я вас запомнил, — продолжил Эйрих. — Вижу возможность вашего роста до тысячников, в будущем. Два сотника, внезапно и временно взлетевшие до полутысячников, поклонились в пояс, проявив максимальную признательность. — Вот, это дары вам лично от меня, — Эйрих вытащил из заранее поставленной на стол шкатулки два золотых обруча и вручил их сотникам. Исполнены они просто, но ценны золотом, а теперь ещё и тем, что ими наградили сотников за заслуги. «Если не дураки, то не расстанутся с ними добровольно, а коли дураки…» Брингольф и Датур сразу же надели их на плечи и приняли гордый вид, ведь далеко не каждого так вознаграждают за дело. — Агмунд, Саварик — вы тоже показали себя хорошо, — продолжил Эйрих. — Я очень крепко запомнил вас в ходе битвы, но не буду таить, что вижу в вас будущих тысячников. Продолжите биться так, как бьётесь, будьте уверены, что я возвышу вас до таких высот, какие и не снились вам в ваших кошмарах. И вот эти кольца вам, в знак оценки заслуг. Эйрих вытащил из шкатулки золотые кольца и передал двоим сотникам. Франк и остгот синхронно поклонились. — А теперь перейдём к обсуждению грядущего, — произнёс Эйрих устало. — Через несколько дней мы снимаемся и идём домой. Примечания: 1 — Аквила легиона — для тех, кто не знает, это боевое знамя легиона, изготовленное из золота или серебра. Аквила служила символом юридического лица легиона, так как если легион полностью пал, но сохранилась аквила, то он может быть воссоздан вновь, будто ничего не обычного до этого не происходило. Но вот если будет утеряна аквила, то всё, писец котёнку — легионеры должны умереть, но вернуть аквилу на место. Если аквила не вернулась, то юрлицо, то есть легион, должно быть подвергнуто расформированию. В общем-то, эта воинская традиция возродилась в современных армиях, конкретно скажу только за ВС СССР, где боевое знамя охраняют как зеницу ока и потеря знамени считалась смертельным позором и веским основанием для расформирования подразделения. В легионе за охранение аквилы отвечал примипил первой когорты, а в наших современных войсках ставят целый вооружённый наряд, чтобы точно не спёрли. За возвращение трёх аквил, потерянных в Тевтобургском лесу, римские легионы бились десятилетиями, досаждая германцам до тех пор, пока не вернули. Аквилы легиона XVII, легиона XVIII и легиона XIX были отбиты у германцев в 16, 17 и в 41 году н. э. Из свежих потерь аквил, поближе к Эйриху — потеряли аквилы в 378 году, во время битвы при Адрианополе. Глава седьмая. Прибавление в семье / 17 мая 409 года нашей эры, провинция Паннония/ Обратный путь был на удивление спокойным. Ну, почти спокойным. Передовые дозоры пару раз видели банды разбойников из неизвестных племён, но с армией на маршей эти оборванцы сталкиваться не решились. Так, потрепали три передовых разъезда, после чего Эйрих направил на них целую алу (1) своих кавалеристов. Вернулись они с пятью десятками ржавых мечей и топоров, парой-тройкой луков, а также тремя пустыми лошадьми, наездники которых больше никогда не сядут в седло. Надёжно отвадив разбойников, Эйрих, тем не менее, позаботился о надёжном охранении обоза и продолжил путь. Возвращаться — это почти всегда быстрее, ведь известен и уже виден маршрут продвижения, передовые дозоры уже знают, что увидят перед собой, а также затрачивают гораздо меньше времени на проверку потенциально нехороших мест, где легко можно устроить засаду. Так и двигались, переход за переходом. — С меня бочка лучшего вина, которое я только смогу достать в деревне, — подъехал к Эйриху уже оправившийся Хродегер. Вмешательство Марка прошло успешно, заразу выкорчевали из воспалённой руки — рану вычистили, дали голодным опарышам порезвиться в гниющей плоти, затем вновь всё вычистили, после чего зашили, облепили целебными растениями и дали Хродегеру режим покоя и порцию опия против боли. От последнего он некоторое время пребывал в замутнённом состоянии, но, к моменту выдвижения в путь, оказался способен ехать в обозе. За время пути рука его почти пришла в норму, но Марк, официально нанятый Эйрихом, отслеживает состояние ранения и предпринимает меры, если что-то идёт не так. Эйрих остался доволен мастером-целителем и всерьёз рассчитывал найти ещё больше таких же в римских землях. Это в Паннонии, максимум, знахари и случайные костоправы, а у римлян всё серьёзно. Кто-то другой бы уже отпилил Хродегеру руку по локоть, а Марк сумел спасти её, за что тысячник ему очень благодарен. — И Марку Опциону одну бочку, — продолжил довольный жизнью тысячник. — И тем троим, что держали меня, когда я начал дёргаться, по малому бочонку! — Не просади всё своё жалование, — усмехнулся Эйрих. — Да хрен бы с ним, лишь бы здоровье было! — махнул Хродегер правой рукой. — О, чувствуешь этот запах? Мы рядом! В Деревне уже знают, что воинство возвращается, поэтому в окрестностях можно уловить запах жареного мяса, винный дух, а также аромат перца, щедро добавляемого и туда, и туда. Готовится грандиозный праздник, ведь возвращаются победители… Проехав через шатёрный лагерь неких чужаков, Эйрих увидел перед собой знакомые утлые домишки, которые никто, по старой привычке, даже не собирается приводить в порядок. Дух миграции сквозил в каждом столбике деревни, потому что почти все понимают, что Паннония, даже несмотря на годы жизни здесь, это не навсегда. — Эйрих! — помахала ему рукой спешащая к нему Эрелиева. — Сестра! — заулыбался он и помахал в ответ. Она неслабо подросла и окрепла за время отсутствия Эйриха — сказывались занятия с Альбоиной и другими воинами из дружины отца. Взгляд её, несмотря на радость встречи, изменился, походка стала чуть-чуть другой, всё это в совокупности свидетельствовало о том, что в этой деревне растёт достойная дева щита. У дома было видно Тиудигото, мать вскормившую, она счастливо улыбалась, глядя на то, как Эйрих спрыгивает с Инцитата и бросается в объятия к Эрелиеве. Из дома же выходит Зевта, по случаю одетый в чешуйчатую броню и украшенный золотом шлем. Отец должен встречать торжественно, а может, он просто так хочет похвастаться своими обновками. На фоне Видимир и Валамир, а также Мунто и Афанарик. Первые двое в кольчужных бронях с меховыми плащами, а вторые в домашнем, но тоже нарядные. Фульгинс нигде не видно, но она может работать по хозяйству. — Как ты? Всё хорошо? — спросил Эйрих у Эрелиевы. — Да, всё хорошо, — ответила сестра. — У нас тут неспокойно последние несколько дней, но ничего серьёзного. Лучше узнай у отца. Эйрих пошёл к отцу и церемониально встал перед ним на колено. Зевта благосклонно улыбнулся, после чего поднял сына на ноги. — Не тебе мне кланяться, — произнёс он. — По твоим заслугам, нам тебе кланяться. Они крепко обнялись, звякнув металлом.