И он протянул Липягину папку. Майор потянул тесемку, раскрыл папку, быстро побежал глазами по тексту. – Это чего? – Того, – буркнул Ковалев. – Изучи на досуге и донеси до сведения всего состава. Липягин перевернул пару страниц: – Это Кесаев, что ли, намудрил? – Кесаев придумал, – кивнул Ковалев, – а в Москве одобрили. Так что у нас теперь боевая операция. «Лесополоса»! Все строго по регламенту, никакой отсебятины и импровизации. Системный подход. – Значит, пляшем под московскую дудку? – нахмурился Липягин. – А с «дураками» чего? – Чего с «дураками»? Оформляй «за недоказанностью» и отпускай, – сердито махнул рукой Ковалев. – Сколько можно их кормить за казенный счет? * * * Приказ долетел до СИЗО без проволочек. Их отпустили на следующее утро. Шеин стоял у зарешеченного окошка и глядел, как милиционер в окошке выкладывает перед ним личные вещи. Рядом топтался уже прошедший процедуру Жарков. Через плечо с любопытством заглядывал Тарасюк. В стороне у стены ждал усатый конвоир. – …Часы «Старт» на кожаном ремешке. Нож перочинный, – закончил перечисление милиционер в окошке и протянул Шеину бумагу. – Распишитесь. Шеин забрал вещи – все было на месте, ничего не пропало – и начирикал под списком корявенькую загогулину, отдаленно напоминавшую букву Ш. Он не успел еще отойти, застегивал на запястье часы, как в окошко проворно втиснулся Тарасюк. – Мое давай! …А после усатый вывел их на двор и повел к воротам. Шеин глядел на бывших однокашников. Только теперь, при дневном свете, стало видно, насколько они бледные, в помятой одежде, с отросшими, взъерошенными волосами. Тарасюк весело подмигнул Шеину, обогнал усатого конвоира, развернулся к нему лицом и принялся дурашливо приплясывать, напевая: Когда уйдем со школьного двора Под звуки нестареющего вальса, Учитель нас проводит до угла, И вновь, назад, и вновь ему с утра…[14] – Иди уже, – прервал песнопение конвоир, – под звуки нестареющего вальса. Он остановился у ворот, отпер калитку, вышел, придерживая дверь, и выпустил Шеина, Жаркова и Тарасюка. – Все, голуби, свободны. Гуляйте. И не дай вам бог снова у нас оказаться. Усатый зашел обратно в калитку, с лязгом запер ее. Жарков, Шеин и Тарасюк остались у ворот одни. Перед ними снова был огромный мир и полная свобода, а они переминались с ноги на ногу, боязливо озирались и поглядывали на редких прохожих и машины так, словно видели их в первый раз в жизни. Они были растерянны и подавлены, Шеин чувствовал это в себе, чувствовал в приятелях, только не умел сказать. – Ну, шо? Куреха есть у кого? – прервал молчание Жарков. – Пошел ты… – грубо отмахнулся от приятеля Шеин, памятуя о прежних обидах, каких немало было на допросах. – Стукач хуев. – Сам стукач, – огрызнулся Жарков. – Э, хорош вам лаяться, – осадил дружбанов Тарасюк. – Жрать охота… – Я бы тоже пожрал, – мгновенно переключился Жарков на животрепещущую тему. – Хуев тебе полванны, сука, – обиженно сказал Шеин, хотя на самом деле ругаться и выяснять отношения сейчас не хотелось. – Заложил меня ментам! – Шея, ну все! – примирительно сказал Тарасюк. – Я вот шо думаю, пацаны… А пошли к нам в общагу, столовая уже открылась. Гроши есть у кого? – У меня пятнадцать копеек, – погрустнел Жарков. – У меня рваный, – нехотя достал из кармана мятый рубль Шеин. – Но я этого чмора кормить не буду! – Поровну поделим, – решил за всех Тарасюк. – Мы же – мафия! От неестественного, придуманного, заграничного этого слова ему вдруг стало весело, и он рассмеялся. Жарков и Шеин стояли рядом хмурые, но вскоре, один за другим, засмеялись и они, снимая нервное напряжение. – Шеин, Тарасюк, Жарков! – раздался громкий окрик. Троица обернулась на строгий знакомый голос. В стороне припарковался старенький интернатовский «пазик» с желтой табличкой «ДЕТИ» на лобовом стекле. Рядом стояла директриса интерната Виктория Петровна. – Ну, что замолчали? Подойдите ко мне. Прекратив смеяться, горбясь, непроизвольно втягивая головы в плечи, Шеин, Жарков и Тарасюк гуськом поплелись к автобусу. Сейчас они походили на нашкодивших школьников младших классов. – Виктория Петровна, ну мы же ничего не сделали… – жалобно протянул Жарков. – Знаю, знаю. Из милиции звонили. Сказали, «выпускаем ваших шутников»… Выдрать бы вас как сидоровых коз! Жаль, советское законодательство не позволяет. – А шо они вам-то позвонили? – мрачно поинтересовался Шеин. – Мы ж взрослые давно. – Взрослые… – вздохнула Виктория Петровна. – Кому вы нужны-то, кроме альма-матер своей? Ну-ка марш в автобус! Поедем к нам, хоть покормлю вас по-человечески, а там будем с каждым отдельно решать. – А чего с нами решать? – вскинулся Тарасюк. – Работа… – С работы-то вас поувольняли, – перебила директриса, – знаете, нет? – Да и ладно, – улыбнулся Жарков. – А какое сегодня меню? – Хорошо бы котлеты… – мечтательно подхватил Тарасюк. Виктория Петровна не выдержала и отвернулась, чтобы спрятать подступившие слезы. Ей было безумно жаль этих грубых, глупых, непутевых и так на всю жизнь оставшихся детьми учеников. – Будут вам котлеты. И макароны. – И компот? – спросил Жарков. – И компот, – вымученно улыбнулась женщина, судорожно борясь с желанием разреветься. Жарков, за ним Тарасюк и Шеин весело полезли в автобус. Про свое самое ближайшее будущее они все поняли, а то, что будет потом, их сейчас попросту не интересовало. * * * У Чикатило тоже все складывалось благополучно. Он стоял возле РОВД в ожидании первого дежурства. Удостоверение дружинника открывало новые горизонты. Теперь он мог не собирать сплетни и не гадать о том, что затевают в милиции для поимки Ростовского потрошителя. Милиция первой расскажет ему об этом как своему добровольному помощнику. Рядом с Чикатило стоял молодой веселый мужчина с фамилией Панасенко. Они уже успели познакомиться, и по всему выходило – должны были стать напарниками. Панасенко травил анекдоты, Чикатило слушал его вполуха и вежливо улыбался. Наконец подошел милиционер: – Кто будет Чикатило? – Это я, – поспешил тот. Милиционер кивнул. Перевел взгляд на второго дружинника. – Панасенко? Панасенко дурашливо поднял руку, как в школе. – Здорово, мужики, – по-свойски поздоровался милиционер. – Начну без предисловий. Обучение у нас носит прикладной характер. Так что инструктировать вас буду по ситуации, можно сказать, в боевых условиях. Сегодня патрулируем улицы на предмет выявления неправомерных действий отдельных граждан. Кроме того, есть распоряжение из УВД…