Чикатило неловко, боком выбрался из-за стола и под прицелом нескольких пар глаз двинулся следом за секретарем к двери. – В штатском! Из КГБ, что ли? – заговорил один из коллег, когда за Чикатило закрылась дверь. – Какое КГБ… – фыркнул второй, – Чикатилов – он просто жульман, линолеум и электромотор украл. – Не мотор, а аккумулятор вроде. – ОБХСС, значит. – Зэк есть зэк. Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит, – вздохнула сидевшая у окна женщина, подводя итог разговору. А Чикатило шел по коридору, пытаясь унять мандраж. Он точно знал, что это не может быть ни ОБХСС, ни КГБ. По его душу в штатском могли прийти только следователи, и их интересовал точно не аккумулятор. * * * На мехзаводе Липягину, Витвицкому и Овсянниковой для беседы освободили целый кабинет. Перед сотрудниками милиции сидели, ерзая, двое рабочих, тех самых молодых парней, что накануне патрулировали в качестве дружинников парк Авиаторов. – Что-то необычное за время патрулирования заметили? – сдержанно задавал вопросы Липягин. – Та не, все как обычно, – пожал плечами один из парней. – Ну, пьяные были, ребенок потерялся, но быстро родителей нашли. А! Вот, вспомнил! Липягин, Овсянникова и Витвицкий переглянулись. – Что вспомнили? – поторопил майор. – Там, в парке, вечером компания парней с Октябрьского района шухерилась… – зачастил парень, но спохватился, поправился: – Извините, вела себя вызывающе… ну, девчонок клеили, с парнями задирались. – Подрались они еще пару раз, было дело, – подхватил второй. – Ну, мы их попросили вежливо. В общем, они покинули… Ушли, короче. А что случилось-то? Говорят, женщину убили? – Отвечайте, пожалуйста, на вопрос, – осадил Липягин. Любопытный парень нахмурился и отвернулся к окну. Это заметил Витвицкий: – Простите, как вас зовут? – Ну, Леонид, – нехотя отозвался парень, – и шо? – Леонид, это все замечательно, но нас интересуют не хулиганы, а вот… – Витвицкий кивнул Овсянниковой, и та выложила на стол фоторобот убийцы. – Вот этот человек. Леонид взял фоторобот, пригляделся: – Это кто? Шпион, что ли? Агент, да? Он передал картинку коллеге. – Вы видели этого мужчину? – спросил Липягин. Парень, что разглядывал картинку, наморщил лоб: – Ну-у-у… Не, таких вроде не было. – Вроде? – зацепилась за неуверенность старший лейтенант. – Точно – не было, – уверенно поддержал Леонид. – Ну, вы ж поймите – там народу как на демонстрации! Разве всех упомнишь, тем более вот такого. – Какого – «вот такого»? – заинтересовался Витвицкий. – Вот такого – никакого, – отозвался первый парень, возвращая рисунок. – На вас шляпу надеть – и тоже похож будете. Там полпарка в шляпах было! Вот если бы родинка на щеке или шрам. Или борода! – Ага, и плакат в руке: «Я – преступник!», – разочарованно подытожил Липягин. – Ладно, ребята, спасибо. Вы свободны. * * * В директорский кабинет Чикатило вошел настороженно, за столом у нынешнего директора он увидел своего прежнего начальника, и в глазах его появился испуг. Зачем он здесь? Зачем вынырнул из прежней жизни? Как нашел? Или ему помогли найти? – А вот и Андрей Романович! – елейно протянул директор электровозостроительного, на всякий случай украдкой глянув в ежедневник, чтобы сверить имя-отчество. – Здравствуй, дорогой! – прежний начальник, Иван Трофимович, поднялся из-за стола и с прежней теплотой пожал Чикатило руку, будто и не было кражи, разноса на партсобрании и позорного изгнания из партии. – Здравствуй… те… – проговорил Чикатило, не понимая, стоит или не стоит бояться. – А что здесь… Что случилось, товарищи? – Что же вы нам, Андрей Романович, не сказали, что у вас скоро юбилей? – радостно затянула профкомовская тетка за спиной. – У нас дружный коллектив, мы всегда справляем значимые даты вместе… – Погоди, Раиса… Об этом после, – остановил ее директор и повернулся к Чикатило. – Андрей Романович, я вот тут случайно встретился в управлении с твоим – не возражаешь, что на «ты»? – старым начальником и моим одноклассником по совместительству… Что же ты, дорогой мой Андрей Романович, не сказал, что такой колоссальный опыт имеешь по снабжению? Мы же задыхаемся без снабженцев. Страх отступил. На лице Чикатило появилась робкая улыбка, он перевел взгляд со старого начальника на нового. В его судьбе что-то менялось, менялось прямо сейчас и, видимо, к лучшему. – Ты уж извини, Романыч, но я всю подноготную про тебя выложил, – по-свойски сказал Иван Трофимович. – И про случай этот с аккумулятором… Не знаю, кому ты так дорожку перешел, но это явная подставка, что называется, была. И мужики у нас все так же считают. «Не мог, – говорят, – Романыч украсть такую ерунду. Он, – говорят, – если уж украл бы, то сразу миллион», – мужчина рассмеялся собственной шутке и добавил уже серьезно: – В общем, расписал я тебя в лучшем виде. – Погоди, Ваня, это все я уже понял, – вернул слово директор. – Я хочу все же узнать… Андрей Романович, пойдешь в снабженцы? Да или нет? Чикатило помялся несколько секунд, но скорее для проформы, потом развел руками – мол, а куда ж деваться? – и кивнул: – Ну, а почему нет? Дело знакомое… – Вот прямо даже не камень, а целый каменный остров у меня с души сейчас упал, – директор рьяно пожал Чикатило руку. – Спасибо, дорогой! Ну и зарплату повысим, само собой. И командировочные, и тринадцатую зарплату, и премию в квартал подкинем. Выручил, вот просто выручил! – А юбилей-то, товарищи! Юбилей! – напомнила профкомовская Раиса. – И юбилей справим, как положено! – Спасибо, конечно. Я не ожидал… – смутился Чикатило. – Это тебе спасибо, Романыч, – подал голос старый начальник. – Слушай, а может, вернешься? – Нет, Иван Трофимович, – твердо ответил мужчина. – Не смогу я после всего работать у вас… – Ну что ж, понимаю… Ладно, мне пора. Он пожал руку Чикатило, затем директору, кивнул Раисе: – Всего доброго! До свидания! – Иван Трофимович, – засуетился Чикатило, – я провожу! Можно? Последний вопрос был адресован директору. – Конечно, Андрей Романович, – кивнул тот. – А потом заходи, детали утрясем. И Чикатило вышел вслед за старым начальством. Они шли по коридору. – Иван Трофимович, – осторожно спросил Чикатило, – мною никто не интересовался? – Да нет, никто. А что, могут? Дружки старые? – Ну, мало ли… – уклончиво ответил он. – А я не хочу ворошить. Да и семья расстраивается. – Да, Романыч, хлебнул ты лиха. Но не беспокойся, если что – в обиду не дадим! Коридор закончился, Иван Трофимович остановился, обернулся: – Ну, бывай! – и в который раз пожал Чикатило руку.