Беттина не слышала, о чем они говорили, но поклялась, что потом отругает Энид: разве можно вот так запросто разговаривать с незнакомыми людьми? Она видела, как он дотронулся до шапочки Шаггаи Мостры. В его руке вдруг оказался пластмассовый нарцисс. Он дал его Энид и ушел, а та прыгнула в воду и поплыла к сестре. – Это тебе! – сказала она, протягивая Беттине нарцисс. – От Мерлина. Беттина отмахнулась от цветка, подняв небольшую волну. – О чем вы говорили? – спросила она. – Я сказала, что хочу нырять как он. – У тебя ресничка на щеке. Слева. Разумеется, Энид потерла правый глаз. Беттина похлопала ее по левой щеке. Ресничка упала в воду. – Ты хочешь научиться нырять, ну и? – Я попросила Мерлина меня поучить. – … – Он сказал, что поучит. С удовольствием. Беттина посмотрела на сестру так, будто та сообщила ей, что берет в дом индонезийского лори. Внезапно высоко наверху, точно две богини на горе Олимп, на галерее появились Дениза и Беотэги. Беттина тотчас отбросила нарцисс за лесенку. Ей стало стыдно за свой поступок, но объяснять, откуда у нее цветок, было бы хуже. Она окинула взглядом бассейн. Уф. Он ушел. Энид плескалась в лягушатнике. Беттина поплыла по дорожке. Вскоре Дениза помахала ей с бортика, следом появилась и Беотэги. Обе прыгнули в воду и нагнали Беттину. – Знаешь что? – Что? – спросила Беттина. – Мы видели, как двое целовались. – Парень лизал девушке щеку. – Языком. – Буэээ! – взвизгнули они хором. – И ухо тоже! Они заверещали еще громче: – Буэээээ! Беттина пообещала себе, что, если когда-нибудь парень попытается лизнуть ей щеку, она отвесит ему хорошую затрещину. Они брызгались, от души смеясь. Беотэги отплыла к лесенке. Рассеянно крутя двумя пальцами бретельку купальника, она сказала Беттине: – Кстати. Мы видели твоего поклонника, когда пришли. – Поклонника? Беттина вся одеревенела и почувствовала, что тонет. Она заболтала ногами. – О ком ты? – Ну как же. Помнишь, на днях? – Донни Джепп. – Уши Бэтмена. Дениза и Беотэги завизжали от смеха. Беттина убедительно разыграла приступ амнезии. – Не помню. – Твой доставщик из «Нанука», – уточнила наконец Дениза. Пауза. – А, он! – вспомнила Беттина ломким голосом. – Это не МОЙ доставщик. И тем более не мой поклонник. Как если бы она сказала: «Это не мой размерчик». – Он наблюдал за тобой с галереи. Беттина переварила информацию и с удивлением поняла, что не так уж недовольна. – Ты только шевельни пальчиком, и он упадет готовенький. – И волоском не шевельну. – А он ничего, симпатичный. – Если бы не был таким некрасивым… – Но он некрасивый! – сухо отрезала Беттина. * * * Где-то в старом доме в центре города Гортензия нажала на кнопку звонка. Ей открыла девушка в красной плюшевой мини-юбке и водолазке в «гусиную лапку». В руках она держала «Баязета» Расина и, очевидно, учила пьесу наизусть. Она посмотрела на Гортензию сверху вниз, без враждебности, но и без радушия. – Началось пятнадцать минут назад. Лермонтов тебе задаст, спасайся кто может, о, я виню себя в неосторожности, уйти от бдительного ока нет возможности… – Я… Я не ученица. Я пришла записаться. Девушка закатила глаза и посторонилась, впуская ее. – Драгица Давидович, – сказала она, закрывая дверь. – Эгей, зовите стражу, мне нечего сказать… Все зовут меня Деде. – Гортензия Верделен. – Записью занимается Луиза… и смерть мне оправданье. Я тебя провожу. Они прошли под лицами Ингрид Бергман, Женевьевы Паж, Клода Риша, Уолтера Пиджона на афишах «Стромболи», «Сида», «Дезире», «Ника Картера». Деде остановилась у двери за длинным книжным шкафом. – Это здесь… пусть все вернется на круги своя… Welcome[26], Верде лен, в преддверие ада, именуемого театром. * * * Это началось с шороха, тихого-тихого. Энид, сооружавшая башню из хлеба, цикория и «Веселой буренки», услышала его, но решила, что это заурчал старенький холодильник. Шарли в ванной сушила волосы. Базиль на кухне месил тесто для киша к ужину. Гортензия, уткнувшаяся в «Ковчег в бурю» Элизабет Гудж, слышала только завывания бури в романе. Остальные разбрелись по разным углам. В результате второго шороха никто не услышал. Третий шорох раздался, когда Шарли с высушенными и расчесанными волосами искала в ящике среди столовых приборов китайскую палочку, чтобы скрепить шиньон. Шорох. Он шел из сточной трубы, которая протянулась, точно солитер, под плинтусом в коридоре. Шарли посмотрела вниз и тотчас узнала уставившийся на нее красный глаз. Она застыла на месте. Осторожный глаз скрылся в тень. Непослушными губами Шарли выговорила: