– От тебя зависит, – повторил Левин, обгоняя попутку, – потерпи. Безопасники анкету твою одобрили, рекомендации я отправил, только физуха осталась. Если все получится, купишь нормальное жилье, переедешь. В ипотеку, понятно, но много не переплатишь, отдашь быстро. Женишься, – он подмигнул Максу, постучал пальцами по рулю, обтянутому бежевой кожей. Крыть Максу было нечем, оставалось слушать и кивать, а внутри черти колесом ходили. «Скорее бы», – он смотрел в окно на мокрые елки и березы вдоль Ярославки. «Порш» плавно топил чуть ли не по встречке, стрелка на спидометре качалась у цифры «двести». – Зверюга, – Левин вцепился в ручку передач, – мощный аппарат. Обновлю через годик, думаю. Наддал еще, стрелка упала за красную черту, Макс принялся копаться в сумке, чтобы скрыть психоз. И тут Левин проговорил тихо и быстро: – Ты меня не подведи, и я тебе помогу. Мне свой человек в департаменте собственной безопасности позарез нужен, так что все в твоих руках. Скинул скорость, резко взял правее, «порш» покатил по плитам бетонки через ельник куда-то в дремучую чащу. Потом елки расступились, показались ворота и шлагбаум, забор уходил в обе стороны и терялся в лесу. На площадке перед КПП стояли «уазик» и грязная аж до крыши «нива». Левин посигналил, шлагбаум поднялся точно по волшебству, и «порш» въехал на территорию тренировочной базы. Тренировочная полоса тут была самой обыкновенной: разнообразные стенки, сетка с покрышками, рукоход над грязной канавой, ров со скользкими стенками и шикарная танковая яма, доверху полная ледяной грязной воды. Имелись и танки, но их выкатывали для офисных крыс, что платили немалые деньги за возможность пройти полосу и остаться в живых. Сегодня списанную технику оставили в ангарах, «собеседование» проводилось по короткой и очень насыщенной программе. Всего претендентов было пятеро, считая Макса, но соперник только один: высокий накачанный парень лет тридцати с темной «площадкой» на макушке и следами переломов на носу. Конкурентов парень точно не замечал, прохаживался вдоль стартовой линии, растягивался и бил кулаками воздух. – Ты на него не смотри, – полушепотом сказал Левин, – это монстр, мастер спорта по триатлону и кмс-ник по рукопашке, как и ты. Пусть чешет вперед, фиг с ним, тебе главное в норматив уложиться и полосу пройти. Потом у вас поединок, не убей его! Говорил в шутку, а сам потер ладонью левую челюсть, мельком глянул на Макса. Тот ухмыльнулся: помнит, значит, это хорошо. Они в клубе встретились в первый раз и подрались на ринге. Макс в очередной раз с работой пролетел и был, мягко говоря, зол на весь мир. Тренер тогда не на шутку перепугался, уже «скорую» вызывать хотел, но Левин сам очухался и уполз в раздевалку умываться. Макс пошел следом извиниться и помочь, если понадобится, так и познакомились. Левин тогда быстро смылся и более на ринг с Максом не выходил, все больше смотрел со стороны. А две недели назад подошел после тренировки и спросил в лоб: хочешь на меня поработать? Сказал название компании, насладился шоком собеседника, дал свой номер и сутки на раздумья. А чего тут думать: зарплата сказочная, условия шоколадные, а за это всего-то надо отпахать год на охране месторождения тех самых дико ценных металлов (отпуск месяц, мы же не звери какие!), потом Москва. Только кретин откажется. Прозвучала команда строиться, участники подошли к белой полосе старта. «Монстр» встал крайним справа и, не моргая, смотрел на трассу. Рядом с Максом оказался невысокий, на голову ниже, розовощекий блондин с хорошо накачанными руками. Дальше топтался длинный, больше похожий на танцора, с хвостиком на затылке и выбритыми висками. Он аж в струнку вытянулся, точно сеттер, и так же принюхивался к запахам леса, вытянув длинную шею. Между блондином и «балетным» боком влез плотный круглолицый черноглазый тип. Потоптался, поулыбался и отжал себе немного свободного пространства. Блондин толкнул Макса, извинился сквозь зубы, монстр стоял монументом, чуть согнув руки в локтях. На край мокрой песчаной дорожки вышел веселый седой мужик в камуфляже, поднял ракетницу и оглядел «спортсменов». – Давай, – Левин отошел в сторонку, оскальзываясь на мокрой траве тонкими подошвами дорогих ботинок. – Не подведи. Ну, ты сам все знаешь. Я на финише тебя жду. С места рванули одновременно с выстрелом. Песок упруго отдавал в подошвы кроссовок, пахло мокрой хвоей, смолой и травами. «Монстр» моментально оторвался от группы и, точно лось, набирал скорость, даже в поворотах его не мотало. Чесал, прижав локти к бокам, только песок летел во все стороны, будто из-под копыт. Макс оказался вторым, бежал сначала чуть сбоку, потом пристроился точно за монстром, в двух-трех метрах, и решил, что заданный темп ему подходит. Сердце колотилось ровно, воздуха легким вполне хватало, и можно было еще прибавить, но Макс пока сдержался. Позади слышался мерный топот, троица отстающих летела следом, но к лидерам пока не приближалась. Дорога пошла в горку, повернула, впереди показалась здоровенная береза – она нависла над тропой и свесила ветки, точно щупальца. Они легонько покачивались от ветерка и вдруг начали таять на глазах. Макс сначала решил, что показалось, чуть сбавил скорость, «монстр» тоже слегка притормозил и вдруг сгинул в тумане. Макс машинально прибавил ход и влетел в мутное облако дымовухи: организаторы забега не давали участникам заскучать, и где-то поблизости сработала дымовая шашка. Столетние елки угрожающе топорщились в облаке, по обочинам что-то таинственно шуршало. Мелькнула справа быстрая тень, Макс отвлекся на мгновение и едва не влетел со всей дури в первое препятствие – покрышки на вертикальной сетке. «Монстр», чисто человек-паук, уже царапался вверх, причем снизу казалось, будто он парит над землей. Но дымовуху уже разносило ветром, Макс ухватился за канат и полез вверх. Покрышки висели в шахматном порядке, чтобы перелезть, приходилось делать широкие шаги, и подошвы скользили по гладкой поверхности. «Монстр» уже перебрался на ту сторону и, соскочив с третьей покрышки на песок, дернул дальше. Нарушением это не было, засчитывалось только само препятствие, и для Макса оно также осталось позади. Он тоже спрыгнул, перебравшись через канат на верхушке, и погнался за соперником. Тот успел оторваться довольно далеко, их разделяло метров пятнадцать, Макс тоже наддал. Сердце ухнуло, стукнулось о ребра, в висках застучала кровь. Разрыв стал сокращаться, да и «монстр», похоже, подустал, остановился на мгновение и перешел на шаг. Да еще и руки раскинул в стороны зачем-то. Тропинка вывела на небольшую полянку, поросшую сочной травой и яркими цветами купальницами с роскошными желтыми бутонами, готовыми вот-вот расцвести. Макс мельком подумал, что неплохо бы привезти Наташке такой букет с запахом леса и хвои, и едва не пролетел мимо препятствия: бревна через болотину. «Монстр» был уже на середине, шел быстро, балансируя на ходу, и тут оглянулся. Макс ринулся на бревно, пробежал почти половину по инерции, и тут слева грохнуло, да так, что уши заложило – очередной сюрприз от организаторов. Позади раздался плеск воды и матюки: это черноглазый сверзился в болотину и теперь лез обратно на бревно, мокрый, грязный и дико злой. Длинный и блондин махали руками, стараясь удержать равновесие, «монстр» оказался на твердой земле и рванул дальше. Теперь разрыв был как в первые минуты кросса: Макс моментально догнал соперника и старался не отставать. После полянки миновали жутко грязный и скользкий овражек, тропа пошла вниз. Макс пару раз поскользнулся и едва не упал, троица догнала его, слышалось тяжелое сопение и ругань сквозь зубы. Рядом ненадолго оказался длинный, красный, аки свекла из борща, глянул на Макса безумными глазами и пропал из виду. Дорога выровнялась, елки жутковато шумели над головой, сверху сыпались иголки и прочая мелкая труха. Ноги разъезжались в скользкой глине, пришлось перейти на шаг, Макс почти догнал «монстра», топал у того за спиной, чувствуя на себе взгляды остальных. Все уже порядком выдохлись, черноглазый перестал улыбаться и все пялился на елки, будто видел там нечто, недоступное прочим. Тропа снова пошла вверх, все кое-как взобрались по скользкому склону, и тут первый рывком дернул вперед. Макс не сразу сообразил, куда тот подевался, ринулся по тропинке влево, но вовремя заметил синюю стрелку на стволе сосны: так отмечали маршрут. Кинулся обратно, в повороте обошел длинного, едва не столкнул того на обочину и помчался следом за «монстром». Впереди за редеющим лесом показались крыши невысоких построек, лес расступился, и все оказались на поле размером вроде футбольного. Справа виднелись препятствия другой полосы, попроще, слева, судя по мишеням вдали, помещалось стрельбище, а впереди их ждала здоровенная танковая яма, доверху полная жидкой грязи. В длину она была метров пять, довольно глубокая, и заканчивалась наклонно натянутой сеткой с канатами, что свисали с той стороны каркаса из металлических труб. Яма была чем-то вроде вишенки на торте, последним испытанием, после коего оставался лишь короткий бросок к финишу. «Монстр» оглянулся и ринулся в яму, утонул в ней почти по грудь и боком, загребая грязь, двинул к сетке. Макс чуть притормозил на краю бездны и получил ощутимый толчок в спину: это длинный, белый, точно снеговик, с безумным взглядом пер напролом. Макс пропустил его, переждал фонтан грязи и рухнул следом. Поначалу аж задохнулся, точно глотнул этой вонючей жижи, но нет, просто грязь забыли подогреть, и она, мягко говоря, взбодрила не хуже водки. Он греб за «монстром», что уже был в паре метров от сетки, не обернулся на два шлепка и смачный мат позади, обогнал длинного. Тот брел, не видя перед собой дороги, даже глаза закрыл и смешно водил руками по сторонам. Лидер уже царапался по сетке вверх, было видно, что он здорово устал, «наелся», если перейти на спортивную терминологию. Макс еле поспевал за ним, видел, что разрыв медленно, но увеличивается, собрал себя в кучу и ухватился за мокрый канат. «Монстр» полз, точно во сне, невидяще глянул на Макса и принялся карабкаться дальше. Сорвался пару раз, оступился, едва не заехал преследователю по макушке, но лез дальше. Финиш был предсказуем: хоть ползком, но кандидат должен пересечь черту, и, похоже, на этот раз будет фотофиниш. Сердце уже колотилось в горле, воздуха не хватало, перед глазами все плыло. Макс взял чуть правее, поравнялся с лидером и обошел его, они медленно, точно две гусеницы, ползли по сетке, причем сонные и слепые гусеницы. Макс слышал тяжелое дыхание соперника, пару раз перехватил его не злобный, что странно, а удивленный взгляд: дескать, как это так, что происходит, граждане? Выкинул руки вверх, подтянулся, пальцы коснулись ледяного металла перекладины. Осталось только перетащить себя через нее и по канату слететь вниз, а дальше хоть трава не расти. Финиш вон он, видно по толпе встречающих, и где-то там ждет Левин, и долгожданная работа и новая жизнь. Макс перекинул ногу через перекладину, сел на нее верхом, примерился к канату, потянулся. «Монстр» только-только подползал, весь красный, со сжатыми зубами, смотрит в одну точку перед собой, ничего прочего будто не замечая. Макс выдохнул, вдохнул, ухватился за канат и глянул вниз. Блондин и черноглазый едва добрели до середины ямы, обоих мотало по сторонам, а ведь впереди была еще сетка. Макс обхватил канат, примерился, и тут дошло, что чего-то не хватает, непонятно пока, чего именно. Снова глянул вниз, посторонился: «монстр» был уже близко, вцепился намертво в перекладину и висел на ней сосиской, приходя в себя. Двое внизу добрались до сетки, и тут над водой показалась облепленная грязью голова. «Хвостик» на затылке смешно мотался из стороны в сторону, длинный наполовину показался из грязи, ухватился за сетку, подтянулся, глянул вверх. И съехал в грязь, скрылся в ней с головой, по поверхности расходились неширокие ленивые круги. Секунда, две, три – он не показывался, «монстр» сидел рядом на перекладине и дышал, аки загнанный кобель, и уже тянулся к канату. Перехватил взгляд Макса, посмотрел вниз: над грязью показалась макушка и пропала. Блондин и второй остановились, переглянулись и двинули вбок, поверхность грязи шла волнами, но и только. «Монстр» глянул на Макса, снова вниз и полетел по канату на землю. Макс посмотрел ему вслед и скатился по сетке обратно в яму, принялся шарить в толще грязи. Моментально наткнулся на что-то здоровое, неподвижное и жутко холодное, кое-как выдернул его на поверхность. И едва не утопил обратно, до того тяжелым оказалось тело. Увидел краем глаза, что «монстр» благополучно приземлился и из последних сил уматывает к финишу, подхватил утопленника под руки и потащил к краю ямы. Блондин бочком прошел мимо и ловко полез по сетке, не забывая поглядывать вниз, черноглазый погреб к Максу. Вдвоем они кое-как вытащили длинного на траву, выползли следом и пару минут дышали, как псы, тоже на четвереньках: сил совсем не осталось. – Он хоть жив? – первым смог говорить черноглазый, подобрался к утопленнику и оттянул ему нижнее веко, потом прижал пальцы к сонной артерии. – Готов, – он шарахнулся назад, – захлебнулся. Отполз еще дальше, потом поднялся на ноги и оперся ладонями в коленки. Макс подобрался к утопленнику, кое-как стер грязь у того с лица. Физиономия парня заострилась, рот полуоткрыт, глаза тоже, зрачки неподвижные, не дышит. Мелькнуло в памяти, что под водой человек может прожить от четырех до шести минут без последствий, они наступят потом, если мозг окажется без кислорода. Парень плавал меньше минуты, значит, не все потеряно. – Держи ему голову, – Макс обернулся, но помощник уже топал к финишу, отплевывался на ходу. Времени не оставалось, Макс встал на колени рядом с парнем, задрал тому футболку, примерился, вспоминая, как правильно поставить руки, чтобы не переломать утопленнику ребра, положил ладони ему на грудную клетку и надавил с силой. Вроде, угадал, ничего не треснуло, только парень дернулся под руками и снова затих. – Я тебе дам «готов», – Макс поудобнее устроился на коленях, растопырил пальцы и принялся откачивать того в режиме сто нажатий в минуту. Жал основанием ладони, вкладывался в каждое движение, а казалось, будто грушу боксерскую оживить пытается. Парень вздрагивал всем телом, у него неприятно моталась голова, и Макс не раз ловил на себе его неживой потухший взгляд. Более ничего не происходило, не менялось, но Макс не сдавался. «Я сейчас вместо его сердца и легких заодно, как насос», – он не сводил с парня глаз и жал с новой силой. Пару раз ладони соскользнули, Макс едва удержал равновесие, и тут показалось, что взгляд утопленника стал другим, прояснился, что ли. Парень дернулся уже сам, выгнулся над травой, захрипел, разинув рот, и снова грохнулся наземь. Макс мигом оказался рядом и принялся качать с новой силой, да так, что пот глаза застилал. Качал, пока сам не начал задыхаться, пока не потемнело все вокруг, и передышки себе не давал, и не для того, чтобы конкурента какого-никакого спасти, а не дать жизни вырваться из этого тела. Послышались голоса, шаги, рядом кто-то грохнулся на колени. Это оказался тот мужик, что недавно стрелял из ракетницы, только уже не веселый, а растерянный и перепуганный. – Что тут? – выдохнул он, наклонился над парнем, оттеснил Макса. Тот плюхнулся на траву, переводя дух, и не сводил глаз с парня. Глаза у того закатились, под веками показалась ослепительно-белая полоска. Мужик прижал толстые пальцами сонную артерию утопленника, оттянул ему веки и отшатнулся. – Готов. Вот зараза И недобро глянул на Макса. До того не сразу дошло, о чем это, в ушах шумело, голова шла кругом, казалось, что на край танковой ямы сбежалось человек двадцать, но их было всего-то семь. Организаторы, блондин с напряженно-любопытной физиономией, черноглазый, что нервно разминал зачем-то запястья, точно в лоб кому-то заехать собирался или наоборот, отмахиваться приготовился. За толпой мелькнул Левин с прижатым к уху телефоном и сразу пропал. «Монстр», победитель забега, не показывался. – Труп. – Седой дядька тер пальцы полой футболки. – Остыл уже почти. – Сам ты труп, – Макс подобрался к лежащему на траве парню, всмотрелся в бледное заострившееся лицо, оттянул пальцем верхнее веко. Зрачок не реагировал, смотрел вниз и вбок, нижняя челюсть медленно опускалась. Макс вскочил на ноги и едва не сшиб Левина. Тот схватил Макса за грудки потащил к яме. Их пропустили, снова небольшая толпа сомкнулась вокруг покойника, слышался негромкий гул голосов и звонки мобильных. – Ты в уме? – у Левина челюсти как судорогой свело, он говорил сквозь зубы и, казалось, вот-вот вцепится Максу в лицо. – Ты куда полез, скотина? Я тебе что сказал… Ты хоть знаешь, какие ты мне планы поломал? – Он умереть мог, – таким же яростным шепотом отозвался Макс и с силой сжал Левину запястья, – мне его бросить надо было, по-твоему? Все казалось наваждением, мороком, просто потому, что не могло происходить в принципе, как не приходит лето после осени, всегда бывает наоборот. Не может молодой сильный парень битый час валяться на траве без движения и дыхания. Только сейчас Макс сообразил, что парень не дышал уже давно, и то, что он принял за дыхание, была агония, судороги. – Тебе в норматив надо было уложиться, ты почти на минуту быстрее шел, – Левин неожиданно ловко вывернулся из захвата, но побледнел еще сильнее, – ты этого качка сделать мог! А он, – Левин мотнул растрепавшейся башкой в сторону толпы, – все равно готов. И какой смысл… – Ты себя представь на его месте. Представил? Видимо, да: Левин аж задохнулся, отступил на шаг, сжал кулаки. Повернулся к покойнику, к Максу, что-то собрался сказать, но осекся. К яме катила «скорая» с включенной зачем-то мигалкой. Тормознула, из кабины выскочили двое, деловито направились к утопленнику. Один присел рядом с ним на корточки, второй наклонился, они негромко переговаривались, Макс не слышал их слов. Он все смотрел на парня, все ждал, что тот закашляется, или дернется, или хоть захрипит – сейчас сгодится все что угодно, лишь бы ожил, лишь бы снова дышал, и плевать, что будет дальше. Ничего, кажется, в жизни так не ждал, как сейчас, смотрел, не отрываясь, а парень так и не шелохнулся. Он не мог умереть, он пробыл под водой меньше минуты, от этого не умирают! Невысокий загорелый мужик в белом халате поднялся на ноги, отошел в сторонку. Второй, с невыспавшейся физиономией, бросил на траву скомканную салфетку. – Все, – сообщил загорелый, – отбегался. Смерть наступила где-то с час назад или около того, уже выражено трупное окоченение. Звоню ментам. – Он вытащил из кармана джинсов мобильник. – Так положено. – Это точно? – вырвалось у Макса. Левин вполголоса матюгнулся и двинул прочь, врач оглядел Макса с ног до головы. – Точнее некуда, – протянул нехотя, прижал к уху трубку, опустил. – Ты, что ли, реанимировал? – Я, – сказал Макс. Врач скривился, второй, сонный, буркнул что-то себе под нос и пошел к машине, залез в салон. – Медицинское образование имеешь? – Врач смотрел уже со злой издевкой. – Нет, только курсы первой помощи. – Понятно. Врач отвернулся и заговорил негромко в телефон. На Макса смотрели все, смотрели украдкой, исподтишка. Он то и дело ловил на себе чей-то взгляд, но каждый раз человек отворачивался, опускал голову. Утопленник так и лежал на траве, повернув голову набок, грязь засохла на бледной до синевы коже, рядом кружились и гудели мухи. Все молчали, слышался лишь таинственный шум старых берез под ветром, где-то далеко пробовала голос кукушка, обещая всем многая лета, по тихой поверхности грязной ледяной воды плавно скользили жуки-водомерки. Полиция прикатила через полчаса, «уазик» остановился поперек колеи, из кабины вышли трое: важный лейтенант с новенькой кобурой на левом боку и два бесстрастных сержанта. Эти остались поодаль, лейтенант переговорил быстро с врачом, направился к Максу. – Ты его вытащил? – Он, – выдал черноглазый, что все еще терся поблизости, – я видел. Офицер глянул на него, на Макса. – Реанимацию ты делал? – Я, – Макс опередил своего недавнего помощника, – я учился. – На курсах, – подал голос врач, – это где на манекенах тренируют. Я сам такие проводил. Он закурил, затянулся и выдохнул смачно, что твой дракон, в воздухе запахло дешевым табаком. – Поехали, – лейтенант показал на «уазик». – Зачем? – оторопел Макс. – Давайте тут поговорим. И мне домой надо. – Успеешь. – лейтенант шагнул к Максу, остановился напротив, сержанты мигом оказались рядом. – Объяснение напишем, и поедешь. Жена ждет? – Девушка. – Чувство было такое, будто лавина накрыла, тащит с собой, крутит, как хочет, и того гляди грохнет о скалу или швырнет с обрыва. И противиться ей нет ну никакой возможности. – Подождет, – ухмыльнулся лейтенант, – если любит, то дождется. Давай, не тяни, раньше сядешь – раньше выйдешь. Он улыбнулся своей шутке, а Макса пот холодный прошиб. Появился Левин с таким видом, будто вот-вот заплачет, точно Макс его любимую игрушку сломал или «порш» в этой самой яме утопил. Сержанты ловко взяли Макса под руки, потянули к машине. – Переодеться можно? – Тот хватался как, не к ночи будь помянут, утопающий за соломинку. Казалось, что надо немного протянуть время, и кошмар сам собой рассосется, полиция и «скорая» уберутся нафиг, а парень встанет с травы и пойдет по своим делам. – Валяй, только быстро, – лейтенант был сама доброта, он даже не стал заходить в раздевалку, быки-сержанты караулили у двери. Оглядел вышедшего в костюме Макса, малость обалдел, но справился с собой. Осмотрел сумку с грязным барахлом и сел в «уазик» последним. Машину замотало по мокрой грунтовке, потом она выровнялась, миновала КПП и, набирая скорость, под усилившимся дождем понеслась через лес к городу. * * * Вода с неба лила ровно три дня и три ночи, как в книге Бытия, дождь стучал по металлическому подоконнику равномерно, точно хорошо отлаженный метроном. Поначалу выть от этих звуков страсть как хотелось, а потом Макс перестал обращать на них внимание. В ИВС его продержали ровно трое суток, чуть ли не минута в минуту, причем только для того, чтобы получить результаты вскрытия. Парень реально утонул, а не от «причинения смерти по неосторожности», как первоначально настаивал дознаватель. Даже расстроился, прочитав заключение, и нехотя отпустил Макса на все четыре стороны, и подписку не взял, ибо повода к тому не нашлось. Макс забрал свои вещи: в сумке все оказалось на месте – и давно сдохший мобильник, и «командирские» часы на тяжелом браслете, и ключи от квартиры, и липкий комок грязных тряпок. И только вышел на крыльцо УВД, как дождь зарядил с новой силой. Но это сейчас было даже кстати, ледяной «душ» и ветер отлично проветрили мозги, пока Макс шел к дому. Растерянность и апатия последних дней исчезли отчасти благодаря тому самому протоколу вскрытия, подтвердившему невиновность Макса, а отчасти лютой, рвущей душу потребности доказать всему миру, что он прав, что по-другому было нельзя. И хоть менты смотрели косо и посмеивались украдкой над его рассказом, и дознаватель, красивая молодая девка с косой толщиной в полруки откровенно кривила губы, Макс понимал, что прав. Потерял много, да, но можно же назад хоть часть откатить, с Левиным поговорить, да и не на Левине свет клином сошелся. Двор встретил шикарной лужей на два подъезда и дохлой кошкой у мусорных бачков. Обойти расклеванный воронами труп не было никакой возможности, дохлятина валялась на единственном сухом пятачке. Макс перепрыгнул выбоину, аккуратно обошел кошку и оказался на парковке между домов. Хотел пробежать под окнами: там оставалась полоска относительно чистого асфальта, и тут заметил Наташкин «пежо». Выглядела машинка как-то не так, непривычно и странно, поначалу показалось, что ошибся, но нет: и номера, и цвет говорили сами за себя. Приблизился, обошел по кругу, остановился поодаль. Тут было на что посмотреть: один дворник на лобовом стекле завязан узлом, второй вырван с корнем, на заднем стекле тоже, боковые зеркала и антенна выдраны, валяются у проколотых колес «пежо» среди осколков. Капот и двери поцарапаны чем-то острым и основательным, явно не простым гвоздем, ручка пассажирской двери оторвана, валяется рядом с разбитым зеркалом. Видимо, некто хотел выбить и фары, но не удалось, зато досталось крылу рядом с фарой, его просто выкорчевали, другое крыло украшает выцарапанный иероглиф из всем известных трех букв примерно полуметровой длины. А с другой стороны краской из баллончика выведена емкая характеристика неразборчивой в связях самки собаки. На «пежо» без слез смотреть было невозможно. Макс очнулся от порыва ветра и двинул к подъезду. Дверь висела на одной петле, почтовые ящики в предбаннике грудой валялись на полу. Воняло гнилью и мочой, будто в общественном сортире оказался, причем модели «дырка в полу». Глаза постепенно привыкли к полумраку «склепа», Макс заметил на стене новые паскудные надписи, обошел горку битого стекла на площадке между этажами. Подоконник был завален грязными пластиковыми тарелками, тут же валялись смятые бутылки и жестяные банки, по раме, аккуратно огибая осколки, бежал здоровый рыжий таракан. Макс достал из сумки ключ и открыл дверь квартиры, вошел в коридор. Тут тоже было темно и очень тихо, слышался лишь стук дождя по подоконнику. Макс поставил сумку на тумбочку и принялся стягивать пиджак. Думал, что Наташка сразу налетит с расспросами, с криками, приготовился отбиваться, а ее не оказалось дома, что было уже неплохо: он успеет привести себя и мысли в порядок. После вида разбитого «пежо» разговор пойдет в ином русле, не том, что представлял себе еще два дня назад. – Как все прошло? Макс невольно вздрогнул. Наташка появилась совершенно бесшумно, выплыла тенью из крохотной кухни и остановилась в проходе. Макс не видел ее лица, но голос, слишком тихий и спокойный после трех дней неизвестности, ничего хорошего не предвещал. Прошло, вот что главное, остальное неважно. Все живы, здоровы, вернее, почти все, ну тут ничего не поделаешь, у каждого свой срок. Прошло, забылось, едем дальше. – Как собеседование? – так же спокойно произнесла Наташка. Макс сел на тумбочку и прижал к животу сумку с грязным барахлом. На Наташку он старался не смотреть, но чувствовал в полумраке на себе ее взгляд. Молчание становилось невыносимым, стало душно, как в прокуренном тамбуре электрички. Дежурное «нормально» было сейчас более чем неуместно, но кроме него в голову ничего не лезло. И это «нормально» грозило обрушить сейчас такую лавину, что полная до краев танковая яма детским тазиком покажется. Макс потянул «молнию» на сумке, Наташка мигом оказалась рядом и выхватила пакет с тряпками, сунула его Максу чуть ли не в лицо.