– О да! – едва дыша отвечаю я. В окне то и дело мелькают магазинчики, таверны и рынки. Я никогда не видела столько гарднерийцев вместе – их однообразные тёмные одежды придают им мрачный и одновременно элегантный вид, а на женщинах загадочно сверкают украшения. В священной книге сказано: нам предначертано носить тёмные цвета в память о пережитых страданиях под властью захватчиков. Но сейчас мне не хочется думать о грустном. Город невыразимо прекрасен. От волнения я едва дышу. Мне очень хочется слиться с этим городом, стать его частью. Но это едва ли возможно – на мне простая домотканая одежда неопределённо-коричневого оттенка, и о прекрасных вышитых тёмных тканях как у горожан мне остаётся лишь мечтать. Тем временем карета подскакивает на камнях и сворачивает на узкую улочку, где дома не так великолепны, окна магазинов недостаточно прозрачны, а фонари отбрасывают колеблющийся красноватый свет. – Мы едем короткой дорогой, – поясняет тётя, просматривая важные бумаги при свете небольшого фонаря со светящимся камнем, который в темноте разгорается всё ярче. Будто зачарованная, я не свожу глаз с необычного источника света. Эти эльфийские фонари стоят баснословных денег, поэтому встречаются нечасто, а те, что сделаны из золотистого камня, вообще редкость. Прежде я видела только зеленоватые светящиеся камни в фонарях возле усадьбы Гаффни. Коротко вздохнув, тётя Вивиан опускает штору на ближайшем к ней окне кареты. – Это не лучший район города, Эллорен, но так мы доедем гораздо быстрее. Закрой окно, там нет ничего интересного. Хоть бы эти трущобы поскорее снесли и на их месте построили новые кварталы. Подавшись вперёд, я пытаюсь закрыть окно и опустить штору, но вдруг карета останавливается. С тех пор как мы въехали в город, мы то и дело кого-то пропускаем или еле ползём по запруженным улицам. За мгновение до того, как штора опускается, что-то с громким стуком врезается в окно снаружи. Белое крыло… Однако птица исчезает так быстро, что я не понимаю, была она здесь или это мне привиделось. Прижавшись к окну, я обшариваю взглядом небо. «Это не просто птицы, это стражи!» – эхом звучат в памяти слова Сейдж. И тут я вижу её… Это юная девушка. Она совсем близко, всего в нескольких шагах от меня. Я никогда не видела более прекрасного создания. На ней простая белая рубашка, длинные серебристые волосы сверкают, как струи водопада под лучами солнца, а полупрозрачная кожа такая светлая, что кажется едва ли не голубой. У девушки стройная фигура, она сидит подогнув тонкие длинные ноги, а руками белее алебастра опирается о землю. Но притягательнее всего её глаза – огромные, серые, как бушующее море, в которых читается невыразимый ужас. Девушка находится в клетке. В самой настоящей клетке, довольно тесной, где можно только сидеть, но не стоять. Клетка возвышается на деревянном столе. Рядом о чём-то беседуют двое мужчин, беззастенчиво разглядывая красавицу. С другой стороны мальчишки длинной заострённой веткой пытаются ткнуть пленницу сквозь прутья. Однако девушка словно не видит и не слышит ничего вокруг. Её мятежный взгляд устремлён прямо на меня, не давая мне моргнуть или отвернуться. Каждая клеточка её тела будто кричит от страха. Меня отбрасывает в глубь кареты, а сердце заходится громким стуком. Вцепившись в прутья клетки, пленница готовится закричать. У основания её шеи с обеих сторон появляются тонкие узкие отверстия, полуприкрытые набухшей кожей. О Древнейший! Да у неё жабры! От вопля девушки закладывает уши, звенит в голове. Не знаю, что она кричит, какие слова и что с её голосом, но понимаю одно – пленница молит меня о помощи. Мужчины рядом с клеткой от неожиданности подпрыгивают, зажимают уши и раздражённо смотрят на девушку. Мальчишки, довольные, что заставили её так кричать, смеются и снова тянутся к красавице длинной палкой. Однако она по-прежнему никого не замечает. И всё так же не сводит с меня глаз. Над магазином, возле которого стоит клетка, виднеется надпись – «Жемчужины океана». И тут карета рывком трогается с места, и девушка скрывается из виду. – Тётя Вивиан! – не своим голосом в ужасе восклицаю я. – Там женщина! С жабрами! В клетке! Не в силах успокоить колотящееся сердце, я дрожащей рукой показываю на окно кареты. Тётя с едва скрываемым отвращением бросает короткий взгляд в окно: – Да, Эллорен, я слышала вой. – Но как же… что же… – едва лепечу я. – Это шелки, Эллорен, всего лишь шелки, – отрывисто бросает тётя, не горя желанием поддерживать разговор. Сколько презрения в её голосе… – Она сидела в клетке! – снова показываю я на окно, не в силах поверить увиденному. – Всё не так просто, Эллорен, – ледяным тоном поясняет тётя Вивиан. – Мир куда сложнее, чем нам кажется, и тебе предстоит многому научиться, многое узнать. – Вглядевшись в моё взволнованное лицо, тётя снисходит до более подробного объяснения: – Шелки не люди, Эллорен. Эти существа лишь похожи на людей. Необыкновенно человеческие, наполненные ужасом глаза девушки в белом намертво впечатались мне в память. – Но кто же они? – всё ещё дрожа, спрашиваю я. – Тюлени… и на редкость жестокие. – Тётя со вздохом откидывается на искусно вышитые подушки. – Давным-давно морская ведьма заколдовала народ шелки. В полнолуние они выплывают на берег, сбрасывают тюленью шкуру и превращаются в людей. Столетиями они наводят ужас на рыбаков, нападают на корабли, убивают матросов. – Но девушка в клетке такая беспомощная… – Это лишь видимость. Внешний вид обманчив. Под защитой шкур шелки сильнее самого могущественного мага. К тому же, как и большинство тюленей, они опасные дикие звери. – А без шкур? – Ты смотришь в самую суть, Эллорен, – довольно улыбается тётя. – В человеческом обличье шелки очень уязвимы. – Но почему? – Они теряют силу и уже не могут снова превратиться в тюленей. Без шкур им закрыта дорога в океан. Это дикие животные, Эллорен. Сколько ни держи их на суше в облике людей, им отчаянно хочется в море. Шелки не люди. Они только похожи на людей. Не тревожься о них. – А почему та девушка – в клетке? Тётя морщится, будто от неприятного запаха. – Некоторые держат их… как домашних животных. Избегая встретиться со мной взглядом, она нетерпеливо поглядывает на окно. – Она… ей было очень страшно, – не отстаю я. – Что ж, животным в клетках, конечно, не сладко, – уже мягче отвечает тётя, похлопывая меня по руке. – Лично я против торговли шелки и жестокого обращения с ними. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы избавить Гарднерию от этого позора. От этих слов мне действительно становится легче. – Есть множество способов достойно обращаться с шелки, не опускаясь до содержания их в клетках, не заставляя их вести себя… по-человечески, – задумчиво рассуждает тётя, вытянув руку и рассматривая свой безупречный маникюр. Хорошо, если так. Братья бы меня поддержали. Они не выносят жестокого обращения с животными. Особенно Рейф. Он взрывается от одного вида диких зверей на цепи или в клетках. – Значит, ты ей поможешь? – настойчиво спрашиваю я. – Конечно, Эллорен, не беспокойся, – тётя нетерпеливо одёргивает манжеты. – Вот Маркус Фогель займёт пост верховного мага, и мы положим этому конец. Наверное, тётины слова должны меня успокоить, но мне всё же не по себе. – Знаешь, Эллорен, я привезла тебя в Валгард не затем, чтобы обсуждать местную фауну, – пристально взглянув на меня, сообщает тётя. – Мы найдём множество более приятных тем для беседы. Остаток пути тётя любезно показывает мне любимые магазины и лавки, рассказывает об исторических памятниках, но в ответ я лишь молча киваю. До самого приезда меня то и дело пробирает озноб, а перед глазами стоит образ перепуганной шелки. Глава 6. Валгард В сгустившихся сумерках, когда небо уже усыпано звёздами, карета въезжает во двор трёхэтажного дома тёти Вивиан. Высокие арочные окна сияют изнутри тёплым золотистым светом, лестница из тёмного дерева гостеприимно приглашает войти. Вдоль изогнутой подъездной аллеи раскинулся великолепный сад. Железные деревья в цвету, от хрупких лепестков исходит мягкое серебристо-голубое сияние. Карета медленно останавливается. Нас встречают две служанки-уриски. Их прямые лиловые волосы заплетены в опрятные косы над остроконечными ушами, а нежно-лавандовый оттенок кожи выдаёт принадлежность к высшему обществу. Прежде я видела лишь белокожих урисков со светлыми, чуть розоватыми волосами и такими же глазами – они работали в поместье Гаффни. Те служанки происходили из низших слоёв этой расы. Из-за бледности их можно было спутать с альфсигрскими эльфами, но розоватый оттенок кожи и волос ясно указывал на происхождение. Тётины служанки одеты в идеально выглаженные и накрахмаленные белоснежные платья поверх длинных серых юбок. Лица этих женщин совершенно непроницаемы. Я смущённо разглаживаю краешек своей грубой шерстяной туники. Здесь даже прислуга одета лучше меня! Запрокинув голову, я восхищённо оглядываю высокий дом и тихонько вздрагиваю, ощущая себя маленькой и неприметной рядом с таким великолепием. Дом тёти Вивиан похож на многие другие строения в Валгарде – ступенчатое сооружение из железного дерева, более широкие второй и третий этажи опираются на резные колонны, крыша уставлена декоративными деревцами в кадках, а вдоль стен до самой земли свисают завитки плюща. Дом напоминает гигантское дерево. Из окон открывается великолепный вид на океан и бухту Мальторин с одной стороны и на мерцающий ночными огнями Валгард – с другой. Здесь очень красиво. Тётя стремительно поднимается по лестнице к двери, которую распахивают перед ней ещё двое слуг-урисков, а я, едва сдерживая нетерпение, спешу следом. Тётя Вивиан держится так элегантно, с таким достоинством, что я невольно выпрямляю спину и ускоряю шаг, чтобы не отстать. Интересно, как тётя ухитряется так ритмично постукивать тонкими высокими каблуками, скрывающимися под длинными юбками? Надень я что-то подобное, сразу покатилась бы кубарем по лестнице. На мне удобные прочные ботинки, в которых хорошо работать в саду и ухаживать за скотиной. Однако, глядя на тётю, я тешу себя надеждой когда-нибудь примерить лёгкие, изящные туфельки, как у неё. Мы ненадолго останавливаемся в восхитительном вестибюле. На столиках благоухают алые розы, пол выложен причудливыми узорами из чёрного и зелёного камня, прозрачные стёкла двустворчатых дверей украшены рисунком вьющихся растений.