— Можете располагать мной. Одно лишь замечание по поводу ускорения… Вы вполне уверены, что события произойдут без понукания с нашей стороны? — Вполне. Как говорится, ничто из того, что может происходить само собой, не должно происходить без соответствующего разрешения. На этот раз я дал повод событиям развиваться строго по определенным законам. В общем, как в шахматах. В тамбуре гостиничного номера хлопнула дверь, и вошел сосед Кирилова. На нем была лишь розовая рубаха, надетая на голое тело, спортивные брюки и тапочки на босу ногу. — Добрый вечер! — произнес Кирилов, оттирая его плечом от входной двери и запирая ее на ключ. — Что вы вцепились в этот фонарь? Положите его на стол! Мужчина даже не взглянул на Кирилова — его внимание всецело было поглощено сидевшим на кровати Джиняном. — Знакомьтесь, — произнес Юрий Николаевич, указывая ладонью на бывшего розыскника. — В приличном обществе всегда начинают с представления действующих лиц. Не так ли? — Мы знакомы, — Джинян медленно встал с кровати. — Здравствуйте, Тралянов. Небезынтересно узнать, почему вы ночуете в гостинице, когда ваша квартира в обкомовском доме в трех шагах отсюда? — Ага! — в голосе Кирилова слышалось неприкрытое злорадство. — Этот человек несколько дней назад звонил мне в Москву и обещал содействие в установке телефона… Не так ли? Кстати, как вам удалось преодолеть пожарную лестницу? Опять ломали входную дверь? Тралянов быстро отступил назад и стал лихорадочно дергать дверную ручку. Пути к отступлению не было. — Что вы хотите? — отрывисто произнес мужчина. В его голосе уже не было ни вчерашней вежливости, ни предупредительности. — Завтра же о ваших делах в отношении меня станет известно, и я вам не завидую. — Оставим угрозы, Дмитрий Васильевич, — спокойно сказал Джинян. — Вам, как работнику кадрового аппарата управления, должно быть известно, что это на меня не действует. Вы же знаете, что изобретенные вами лично наветы я отбросил с помощью суда и прокуратуры… Правда, не аршальской, проданной в вечное пользование обкому, а московской, но тем не менее как бороться с вашими вымыслами и домыслами мы знаем… Может, лучше поговорим? У нас еще есть время? — А почему вы думаете, что я буду отвечать? Наивные вы люди! — Он откинул одеяло и улегся, не раздеваясь. — Я собираюсь спокойно лечь спать… — Не получится, — с сомнением произнес Кирилов. — Любопытно, почему? — на губах Тралянова блуждала издевательская улыбка. — Ну, хотя бы потому, что у меня дома на кассете автоответчика записан ваш голосок, а остальное дело идентификации. Вы не сможете уснуть, зная, что в моем портфеле уйма ваших пальчиков — поверьте, они прелестно отпечатались и долго сохраняются… И еще: я заявлю о краже из портфеля ценных вещей… — Это ложь! — Тралянов взбешенно вскочил с кровати и заходил по комнате. — Не докажете… — А пальчики? А свидетель — Джинян, я думаю, подтвердит… — Вне всякого сомнения! — подал голос армянин. — Евсеев тоже согласится. Хотите я его вызову? Дело нескольких минут… — Идите вы к черту! — Тралянов рывком бросился на кровать и лег лицом к стене. — Спокойной ночи! — Кирилов подошел к выключателю и погасил свет. — Желаю вам хорошего отдыха. В комнате воцарилась тишина. Джинян у стола спокойными глотками прихлебывал из стакана горячий чай и вслушивался Bjinopox шин снующих у подъезда машин. — Каковы ваши условия? — обронил вдруг Тралянов, не поворачивая головы. — Исчерпывающая информация и журналист, — жестко ответил Кирилов. — Мы сами пока не знаем, где он, но могу вам гарантировать, что раньше вторника он отсюда не улетит. — Почему? — Во вторник выходит наша статья в «Аршальской правде», и он нам сразу станет не опасен. — О чем статья? — О его похождениях в Аршальске. Он тут натворил будь здоров… — Враки! — закричал Джинян. — Продолжаете, как и раньше. — Это надо еще доказать, а статья — вот она… В журналистском мире ему делать больше будет нечего. Мы ее вышлем и в Союз журналистов, и разошлем по редакциям… — Ну-ну… — одобрительно отозвался Кирилов. — А зачем нужна была эта кутерьма со стрельбой? Брали на испуг? — Рассчитывали, что он несколько умнее, чем оказался. Что ему стоило отдать эти треклятые документы — тогда он мог уезжать в тот же день. Билет уже был готов… — Что за документы вы у него хотели изъять? — Кирилов взял со стола фонарь и направил тонкий узкий луч света в лицо Тралянову. — Прекратите! — тот отвел в сторону руку с фонарем. — Даже если бы я знал о их содержании, то все равно не сказал бы… — Они касаются обкома? — Кажется, да. Их получил он не от них, — он кивнул в сторону Джиняна, — но тот уже получил свое… Тоже мне, любители лить против ветра… — Не хотите отвечать, бог с вами. Я-то вам зачем понадобился? — спросил Кирилов. — Дело не в вас. Мы должны были знать, кому звонит Орловский. Он слишком настойчиво пробивался на ваш номер в Москве. Это не входило в наши интересы… — Чем же я так страшен? — Вы нет, но на вашем месте могло быть официальное лицо с достаточно большими полномочиями. — Я вам тоже доставил хлопот… — Доставили. Но могли бы и не успеть, если бы кое-кто из наших сработал более четко. Прошляпили, сволочи! На четыре часа опоздали! Правда, потом каждый ваш шаг был у нас на виду… — Еще раз вернемся к информации, которую получил Орловский, — произнес Кирилов, зажигая люстру. — Не знаю. — Врет! — авторитетно произнес Джинян. — Они следили за ним с первой минуты. Олонцов — это их рук дело! — Эмоции! Доказать ничего нельзя… — Пуля… — спокойнее, чем это можно было произнести, сказал вдруг Кирилов. Тралянова аж подбросило на кровати. — Разговор для бедных… Ее давно нет! И не было… — А это что? — в руках Кирилова вновь оказался комок пол у сплющенного свинца. — Откуда она у вас? — Из триста тридцать третьего… — Мы же… — Плохо искали… — рассмеялся Юрий Николаевич. — Вы старались делать дело, не пачкая рук, а мне отмывать их привычно. — Зачем вы мне все это рассказываете? Я молчания не гарантировал — более того, по долгу службы я доложу об этом руководству… — Вы не станете беспокоить их до утра, начальство любит поспать. Это одна сторона медали, а вторая состоит в том, что мы не дадим вам возможности сделать это в течение того времени, пока будем в городе… — Выходит, вы знаете, где журналист? — Почти! — Кирилов поймал удивленный взгляд Джиня-на. — Тогда… Вы знаете, где документы? Кирилов медленно прошелся по комнате, подошел к окну и долго смотрел на уличные фонари. — Я полагаю, что никаких документов и не было! Зря вас так мучило руководство… — Шутите, — Тралянов замотал головой, словно отгонял от себя назойливую муху. — Нет. Говорю совершенно серьезно… Олонцов не успел принести их в первый вечер. Они договорились лишь о следующей встрече, но она, как известно, не состоялась… Похоже, у них была оговорена и еще одна — через двое суток, но и ей не суждено было состояться… Спугнув Орловского, вы сами расстроили все дело… Посмотрев на часы, Юрий Николаевич погрузился в размышления. Он долго ходил вдоль и поперек комнаты, уже не обращая внимания на подавленного и растерянного Тралянова, по-прежнему лежавшего на кровати. Наконец, решившись, Кирилов подошел к телефону и набрал код Москвы. Трубку сняли тотчас… — Иван Леонтьевич? Извините, что беспокою ночью. Да, да, Кирилов. Спасибо, жду… — Юрий Николаевич вслушивался в шорох эфира, доносившийся голос из далекого, но родного города. Гарцев позвал к телефону жену, сначала долетели звуки шлепающих по полу тапочек, а потом и недовольный, заспанный голос Людмилы. — Прилетел? Мог бы позвонить и утром… Сколько сейчас времени? — Половина третьего… Конверт у тебя при себе? Вскрывай и читай! — Разве уже пора? — Еще как пора. — Сейчас… — трубка стукнула о столик и снова послышались сначала удаляющиеся, а потом и приближающиеся к телефону шаги — вторая трубка параллельного телефона в квартире сначала поднялась, а потом вновь опустилась на аппарат — Кирилов понял, что муж Гарцевой делал вид, что его не интересует этот разговор, но это у него получалось неважно…