В ходе боя мужчина был ранен и, не зная, как, на последнем дыхании, очутился у этой самой Вишенки. И здесь ему повезло в другом — несчастный попаданец нашёл себе, как ни есть, новую маму, конечно, маму Ганку и даже жену-красавицу Алесю из белорусского Полесья. Они же и счастливо обиходили его, как после первого, так и второго боя с фашистами, уже решившимися нагло прощупать на прочность не только польские, но и советские войска. И им в очередной раз нехило обломилось. Василий подбил из второго, оставшегося у него, гранатомёта, ещё свои три танка и отправил, опять же, из второго АКМ, на встречу с «Got mit uns» некоторое количество фашистов. И опять был ранен, и нехило. И именно его возлюбленная Алеся, считай, и спасла своего суженного, вынеся с поля боя на своих хрупких плечиках. Совсем как в древних легендах! Да, со страха не убежала и не бросила, ещё и отправила на тот свет парочку фашистов, а потом погрузила своего раненого, еле живого жениха в телегу и привезла домой. Ещё и погибшего от рук фашистов односельчанина, дядю Михася, забрала. Позже невестушка попаданца всё же проговорилась маме Ганке об этом бое с фашистами, где и сама явилась бесстрашной участницей, и она, конечно, лишь пожалела её и похвалила. Конечно, и на этот раз повезло, что всё обошлось! Но кто же знал, что фашисты пойдут на прорыв под Каменцом-Литовским, и советские войска окажутся не в состоянии их удержать? И ведь именно Василий и оказавшееся там отделение красноармейцев остановили фашистскую группу прорыва, и семеро героев, хоть и погибли, но дали ему возможность спастись. Могли и отступить, но приняли неравный бой. Что делать, такая вот судьба… Повезло Василию с Алесей. И как не полюбить такую смелую красавицу? Да за нею как раз и будешь, как за каменной стеной! Мужчина и полюбил, и готов был носить свою жену на руках, и всю жизнь! Однозначно, боевая жёнушка ему досталась, самая настоящая «тутошняя» амазонка и, притом, писаная красавица и душевная, и верная спутница жизни. Действительно, как в песне, и смерть миновала, и в любви повезло! Глава 04 * * * Глава 04. Дома и стены помогают… А потом Василий и Алеся, как и собирались, поженились. Но после скромной свадьбы они, так и мама Ганка с ними согласилась, решили сразу же переехать в более спокойные места, в глубь территории Советского Союза. Всё-таки и здесь впереди ожидалась грозная Великая Отечественная война, и проклятые фашисты опять могли добраться и до родных мест женщин. И попаданец никак не собирался оставлять своих маму и жену в опасности. Пока имелась такая возможность, надо было срочно обезопасить их жизнь! Кстати, благополучно сохранённое оружие, потом пистолеты АПС и ПМ, и кое-какие другие вещи из будущего, весьма ценные, дополнительно и целенаправленно были подброшены в небольшом городке Пружаны, кстати, мамой Ганкой, советским властям. Тут уж Василий был полностью уверен, что все они достигли адресата, естественно, товарищу Берия, и конечно, и товарищу Сталину. Ведь потом в ходе боёв в Финляндии он уже видел у советских осназовцев серийно выпущенные пистолеты АПС, точнее, уже ТКМ или тульский Коровина модернизированный, как ни есть, с двадцаткой патронов и автоматическим огнём. Ошибиться просто было невозможно! Хотя, и другие вещи, ненароком притащенные им из будущего, однозначно имели немалую ценность. Камуфлированная пятнистая военная форма, парочка ручных гранат, оптический прицел, японские радиостанции, даже российские денежки и монеты того времени, парочка авторучек, кстати, тоже весьма нужные вещи, кое-какая мелочь, и собственная одежда попаданца — всё это вполне могло пригодиться и помочь советским людям в нынешние времена. И потом было, конечно, долгое путешествие к новому дому в славном советском городе Горький и обретение там места для всех троих новых советских граждан. Василий, Алеся и мама Ганка стали работать на знаменитом Сормовском заводе. Им сразу же выделили отдельную комнату в общежитии. Глава семьи стал танкостроителем, а потом и пересел на сам танк и поехал на нём на очередную войну. Ну а женщины стали строить паровозы и, немало переволновавшись, терпеливо ждали его возвращения, естественно, как говорили в древности, «вместе со щитом». Раз попаданец строил танки КВ-1М, то и попал он, как оказалось, во время целенаправленного призыва рабочих-танкостроителей в начале февраля 1940 года, в виду острой нехватки подготовленных танкистов, и именно для войны с Финляндией, в танковые войска. Вот и переквалифицировался мужчина из артиллериста-самоходчика в прошлом мире в танкиста в настоящем. Весь март прошёл в боях. Василий на своём мощном КВ-1М за двадцать с лишним дней прошёл от Ленинграда до Хельсинки. Хоть его танк и назывался КВ, но это была уже другая машина. Она имела более просторную башню и 107 мм пушку, хоть и раздельного заряжания, и улучшенную ходовую часть, и в опытных руках являлась грозным оружием. Да, в роте Василия этих танков было не более полудюжины, и не так много и в батальоне, но как раз они и явились той силой, что позволили сходу пробить и сильную «Линию Маннергейма», и прорваться и к Выборгу, а далее и финской столице. Мал был золотник, но оказался дорогим! И ранило попаданца вне танка, когда он решил проверить свои боевые позиции. Как ни жаль, его здорово приложило в Хельсинки прямо по голове камнями из-за близко взорвавшегося случайного финского снаряда крупного калибра. Хорошо, что жив остался. Кроме того, свою лепту внесли и многочисленные раны от осколков. Вот и пролежал старшина Стефанович без сознания чуть ли не три дня. А потом ещё около недели его мутило и рвало, и тоже чуть ли не до потери сознания. Контузия, мать его! Позже Василий малость оклемался. Хоть раны и оказались как бы незначительными, ему пришлось долго лечиться. Весь апрель он пролежал в госпитале в Ленинграде. Что делать, редко когда всё гладко получается… А потом, как говорится, настал тёплый и ласковый месяц май. Состояние Василия уже сильно улучшилось. Хоть пока он отчётливо прихрамывал на левую ногу, уже мог спокойно ходить. Но не всё прошло. У него ныла левая же рука, и временами слегка беспокоили головные боли. К счастью, они уже постепенно проходили. После праздничного Первого мая или Дня международной солидарности трудящихся, Василия, кстати, повышенного, в виде исключения, до младшего лейтенанта, прямо с госпиталя вызвали в Москву, и даже в Кремль, надо же, для вручения заслуженных наград. Оказалось, командование на самом деле представило его к Званию Героя Советского Союза и даже парочке орденов Красной Звезды. И в верхах всё прошло гладко, и в середине апреля вышел и самый настоящий указ Президиума Верховного Совета СССР. Конечно, об этом почти сразу стало известно в госпитале. Тем более, новость принесли сами же боевые товарищи из его роты, в частности, Толик Воротилин, тоже удостоившийся Героя и пары орденов Красной звезды, и экипаж машины боевой. Наводчик Василия, теперь уже младший комвзвод и сам командир танка, Иван Родионов тоже стал Героем, и он, и другие члены экипажа танка были награждены и орденами Красной Звезды. Кстати, командование не забыло и их заряжающего Витю Яковлева. Восемнадцатилетний парень после госпиталя даже был направлен на учёбу в танковое училище в Казани. Хотя, там же ждали и Толика Воротилина. Просто он ещё не успел сдать взвод новому взводному, пока не присланному. Вот танкисты откровенно и радовались жизни. И выжили во время длительных и опасных рейдов и многочисленных жестоких боев, так и важных государственных наград удостоились. Все они, вызвав сильное внимание многих военных, лечившихся в госпитале, и персонала, особенно молодых медсестёр и санитарок, явились к Василию уже с ними. Вообще, на 91 тяжёлую танковую бригаду прорыва обоснованно пролился дождь наград. Самому комбригу Кравченко Андрею Григорьевичу и дюжине командиров и танкистов бригады, в том числе и комбату Ведёрникову Родиону Петровичу, тоже были присвоены Звания Героев Советского Союза. Многие танкисты, отличившиеся в боях, удостоились орденов и медалей, и это не считая благодарностей командования разных уровней. И, на самом деле, заслужили. Бригада воевала успешно, наверное, и получше, чем другие соединения Красной армии. За короткое время пробиться сквозь сильную оборону финнов и добраться до самого Хельсинки — это, конечно, дорогого стоило. Но, как рассказали Василию боевые товарищи, после краткого отдыха для всего личного состава начались тяжёлые учебные будни. Хотя, понятно было. Следовало ожидать важных решений советских властей насчёт прибалтийских республик, а также Бессарабии. Хоть советские войска уже с прошлого года находились в Прибалтике, но пока все три республики являлись независимыми. Никто в СССР не требовал и возврата от Румынии подло присвоенных ею земель Российской империи. Правда, на границе между двумя странами было неспокойно. Василий сам слышал, как по советскому радио не раз сообщалось о провокациях как румынской военщины, так и украинских националистов. Правда, вот об участии фашистов в них ничего не передавали. Хотя, Василий не сомневался, что это именно немцы натравливали как слегка обнаглевших румын, так и галичан — не только бандеровцев, но и националистов всех мастей, однозначно ярых врагов советской власти и русских, на проверку границы Советского Союза, так и нарушение спокойной жизни в приграничье. Было неспокойно и на Дальнем Востоке. Вообще, японцы являлись злодеями и похлеще, чем немцы-фашисты, и их тоже следовало наказать посильнее. Ну, может, ещё и до них придёт черёд? Пока бригада дислоцировалась под Ленинградом и находилась в резерве. Её даже вывели из состава 31 механизированного корпуса комдива Катукова Михаила Ефимовича и напрямую подчинили командованию фронта. Всё-таки бригада имела тяжёлую технику больше других частей. Она была почти полностью пополнена личным составом, и, как сослуживцы сообщили своему командиру, началась поставка новой боевой техники. И танки поступали исключительно тяжёлые КВ-1М. Вообще-то, и этот танк к новой войне следовало модернизировать, хотя бы поменять пушку. Можно было на морскую 100 мм пушку с унитарными патронами или даже и на более мощную, к примеру, 122 мм, как на ИС-2 или ИС-3. Ну, тут конструкторы как решат или как получится. Тем более, и танковые двигатели нужны помощнее. Пока, наверное, сильнее этой машины другого танка во всём мире не было? Хоть и потери, что в технике, что в людях, были не такими уж большими, но кое-какая убыль, особенно в людях, всё же имела место. Кто-то, как Василий, на время оказался в госпитале, кого-то перевели, часто и с повышением, на другое место службы. Часть сормовских рабочих, преимущественно старшего возраста, тут же демобилизовали и отправили обратно на родной завод. Так сказать, для наращивания выпуска боевой техники. Многие из них были награждены медалями и орденами. После получения наград в Кремле, как и полагалось, из рук «всесоюзного старосты» Калинина Михаила Ивановича, Василия задержали на пару дней в как бы родном бронетанковом управлении РККА. Нет, с товарищами Сталиным и Берия, хоть и видел их во время церемонии награждения, конечно, в отдалении, он не разговаривал. И близко к ним не подходил, тем более, раз не звали, и не подпустили бы. А самому лезть было опасно, так Василий пока и не собирался раскрываться. Там и так хватало видных и важных советских руководителей и военноначальников, и простой младший лейтенант, хоть и Герой Советского Союза, никого не интересовал. И в бронетанковом управлении, хоть и затребовали от Василия рапорт о боевых действиях его роты и рейдовой группы, но сам он явно у больших начальников особого интереса не вызвал. Его и принял лишь какой-то майор Савельев из оперативной части. Так-то, основной рапорт был написан и сдан командованию бригады ещё в госпитале, а сейчас с него лишь попросили дополнения. Хотя, он и на этот раз написал довольно интересный рапорт, уже о вероятном боевом применении танковых подразделений. И у попаданца было что сказать. Так-то, своего разоблачения он уже не боялся. Чему быть, того не миновать, тем более, его знания, хоть и не такие полные и обширные, вполне могли пригодиться родной стране. А с другой стороны, у него уже имелся довольно большой опыт, и вряд ли кто смог бы опознать в его рапортах, что многие высказывания там содержат знания из будущего. Уж попаданца наверняка искали, но, похоже, так и не смогли выйти на его след. А, может, уже и вышли, но по каким-то причинам не трогали? Нет, вряд ли? Особого интереса и слежки за собой Василий не чувствовал. Тем более, он ведь и не скрывался. И уже догадывался, что один лейтенант госбезопасности, хотя, и бывший танкист, воевавший вместе с ним после Выборга и до самого Хельсинки, теперь как раз и служил в особо секретной части, занимавшейся попаданцем и знаниями, принесёнными им. Это явно он, вместе со своими бойцами, нашёл его вещи, оставленные на месте боя с фашистами ещё в первый раз. Василий уже знал, что как раз тот молодой лейтенант Иван Петров со своим боковым боевым охранением из двадцать девятой легкотанковой бригады первым подошёл к месту разгрома первой фашистской колонны, и там же принял жестокий бой с запоздавшими подкрепленими, прибывшими вместе с Гудерианом, и был тяжело ранен. А потом его, как особого секретоносителя, явно забрали на новое место службы. Хотя, он ему понравился — и толковый, и труса не праздновал, так и преданный советской власти. Значит, может неплохо подняться. Но, вроде, парень Василия всё-таки не раскусил? Хотя, и поводов не было. Ну, попался один толковый самородок-танкист, так он ничего лишнего и подозрительного всё же не показывал. Да, пока можно было ничего не бояться и спокойно лечиться. А дома-то хорошо, и родные рядом. Хоть мама Ганка и не являлась его родной матерью, но попаданец полюбил её всем сердцем и уже без всяких считал мамой, и относился как к самому близкому человеку. Она и была похожа на его родную маму, не просто оставшуюся в прежнем мире, так и умершую задолго до попадания, так тоже воспринимала новоприобретённого сына как родного. И она, как ни странно, потеряла родного сына, как две две капли воды похожего на Василия и его же лет. Он и был младше второго лишь на четыре месяца! Хотя, мама Ганка про это и не знала, и не спрашивала, и она просто остановилась на том, что полностью восприняла попаданца своим сыном. И он тоже ответил ей любовью. Наверняка её родной Василь, раз пришла польская «похоронка», так и остался лежать в какой-нибудь безымянной могиле под Варшавой? Мать, конечно, не забывала о нём, но, к счастью, ей теперь было кем любоваться, о ком заботиться и как успокоить душу. И сын есть, и достойная невестка появилась, и скоро ожидались или внук, или внучка. Она не была одинокой, и было кому любить её и заботиться уже о ней. А как внуки пойдут, так у ней и времени на посторонние мысли не останется! Вот и получилось, что за эти девять месяцев устроился Василий, нашёл своё место в жизни. В общем, почти всё так, как оно и желалось — дом, дерево и сын. Дом пока предоставила Советская власть. Деревья, само собой, Василий с Алесей и мамой Ганкой посадят, сколько им заблагорассудится. И немного времени осталось, чтобы ему стать отцом своей родной кровиночки. Мальчик или девочка — это роли никакой не играло, лишь бы он или она родилась благополучно. Хотя, пока особых тревог не было. Несмотря на пережитые волнения, беременность у Алеси протекала хорошо, и сама она чувствовала тоже неплохо. И, вообще, крепкое здоровье жены вселяло надежду на благополучный исход. Жаль, что пока у самого попаданца неважно было со здоровьем. Но, ничего, скоро поправится. При таком уходе, как сейчас, это лишь дело времени. И оно же покажет, что делать далее… Да, время летело удивительно быстро. Василий прямо купался в нежности Алеси и любви мамы Ганки. Само собой, он усиленно лечился. Нет, куда-то ходить и проверяться ему не требовалось. Если что, врачи из заводской медчанчасти, куда он по прежней памяти был прикреплён, сами бы к нему прибыли. Хотя, и из любой другой городской больницы. Всё же теперь герою-танкисту и его семья городские власти уделяли повышенное внимание. Так-то, Василию требовался покой, ясно, что больше активный отдых. Он и отдыхал — много гулял, часто делал посильные зарядки и много спал. И Алеся, сидевшая дома, постоянно составляла мужу компанию. Василий бережно опекал беременную жену и помогал ей во всём. Он охотно занимался и домашними делами — потихонечку подправил мебель, помогал маме Ганке ухаживать за небольшим огородиком, разбитым неподалёку от дома, и, вообще, чтобы больше помочь Алесе, часть домашних дел взял на себя. Конечно, его семья сильно озаботилась и покупками всего того, что нужно было дома. В общем-то, за успешные боевые действия красный командир, помимо наград и полагающихся к ним льгот, был удостоен и денежных выплат, в первую очередь, за уничтоженную боевую технику и оружие врага. На самом высоком уровне было принято такое решение. Наверное, и правильное? Глава 05 * * * Глава 05. И дома дел полно… А ещё Василию пришлось слегка и построиться. Хоть жизнь советских людей улучшалась на глазах, но многого не хватало. Ясно, что и многие соседи Стефановичей дружно озаботились личным подобным хозяйством и, помимо огородов, на пустыре неподалёку, кто как мог, понастроили всевозможные сараи. Раз имелась такая возможность, и деньги были, то и Василий нанял нескольких соседей, и за десяток дней они соорудили хороший погреб и поставили над ним крепкий сарай, пусть и деревянный. Что делать, требовалось самим позаботиться насчёт будущих и непростых времён. Хоть и Герой, никто не собирался обеспечить семье Василия тепличные условия. В паре выделенных им комнат и так места на всё не хватало, и надо было думать немного наперёд. Ведь скоро ребёнок родится! Само собой, надо было срочно сделать и разные запасы. Как многие, заводить всякую живность ни мама Ганка, ни Алеся не собирались. И ухаживать некому, и кормов просто так не достать, так и средства имеются. И сам мужчина, и члены его семьи были твёрдо уверены, что Великая Отечественная война не за горами. Так что, они и закупали всё, что пока можно было достать — одежду и обувь, продукты длительного хранения, разную бытовую мелочь. Василию в любом случае придётся уйти воевать, и кто позаботится о его женщинах и ребенке? Только они сами. Так скоро надо было думать и о приёме родителей Алеси. Олекса и Янина Михальчики, явно видя дальнейшее, и печальное, развитие событий в мире и памятуя о предупреждениях зятя, тоже решили перебраться к младшей дочери. Их старшие сын Петрусь и дочь Майя с семьями, пока жившие в Каменец-Литовском, сильно пострадавшем в сентябре-октябре прошлого года во время боёв с фашистами, ещё раздумывали. Но, судя по письмам от них, как бы были и настроены последовать за своими родителями, просто уже ближе к осени. Но, к сожалению, другой старший брат Алеси Янка, слегка переваливший за двадцать лет, мобилизованный в сентябре в польскую армию и воевавший с фашистами где-то под Львовом, так до сих пор и не объявился. О нём пока не было никаких известий. Тесть Василия уже делал запрос в соответствующую советскую комиссию о судьбе младшего сына, только вот в списках пленных у немцев он не значился. Оказалось, что советская и немецкая стороны как бы обменялись такими списками. Василий, конечно, как мог успокаивал жену. Жаль, но Янка мог и погибнуть. Хотя, имелся большой шанс и на то, что он мог просто уйти с польскими войсками в Румынию. Много их туда ушло. Как знал попаданец, англичане с французами перебросили их оттуда в свои колонии. И теперь Янка мог находиться где-нибудь в Египте или Сирии. А потом его оттуда, вместе с польским частями, наверняка пошлют воевать против итальянцев и немцев в Ливию, и где он опять может и погибнуть, или же, попасть и в плен. Если уже, вдруг, не послали воевать под Нарвик? Как помнил Василий, когда-то англичане притащили туда и польские части. Так что, оставалось лишь надеяться, что судьба окажется благосклонной к брату Алеси, и он сможет вернуться домой. С другой стороны, если даже и выживет, может и не захотеть, или просто не отпустят… * * * Конечно, Василию хотелось заняться и более важными делами. Но, раз теперь Алеся безотлучно находилась дома и рядом с ним, и он сам чувствовал себя не совсем хорошо, то у него просто не было возможности отвлечься на изучение содержимого мобильника и сочинение посланий к товарищам Сталину и Берии. Так и старенький «Ремингтон 10», использованный им в ноябре-январе, уже с начала февраля покоился на дне Оки. А пока искать другую писчую машинку он не стал. Просто опасно было привлекать к себе внимание. Нет, свои вещи Василий смог проверить, и они оказались в целости. Но мужчина забрал оттуда только польский трофейный пистолет и пять магазинов с патронами к нему, так и мешочек с трофейными принадлежностями для чистки оружия. Он чувствовал себя без оружия не совсем уютно. В это время красные командиры и многие советские руководители, как правило, ходили с личным оружием, но Василий пока находился на лечении, ни к одной части не был приписан, и потому после госпиталя оружие никто ему не выдал. Пока имелась возможность, надо было лучше обучить пользоваться пистолетом и Алесю, и даже маму Ганку. Василий намеревался оставить его им. И сейчас в городе хватало разных нехороших случаев, так потом, во время войны, преступность однозначно бы выросла. Потому его женщины должны были уметь защищать себя. Они и учились, в свободное время, использованию пистолета в разных случаях, так и уходу за ним. А потом семья пару раз сходила в овраг поблизости и, подгадав время, когда там никого не было, произвела пробные стрельбы. Хотя, и Алеся, и мама Ганка уже стреляли из этого же пистолета ещё в Белоруссии, осенью, по пути в Барановичи и теперь тоже с удовольствием отстреляли по магазину, и довольно удачно. Василий узнал и интересные, хоть и нежелательные, новости. Оказалось, что он, из-за своего тщеславия и невольным шагам Алеси, как-то поделившейся разными сведениями со своей заводской подружкой, двадцатилетней Настей Волчковой, за время «зимней» войны выдвинулся и в местную музыкальную «знаменитость». Хотя, и сама Алеся, вместе с подружкой, как раз сагитировавшей её на артистическую «деятельность». Они уже успели успешно участвовать в нескольких заводских концертах и исполнить там песни и музыку, конечно, привнесённую Василием из будущего. У молодой женщины муж Яков работал на заводе шофёром и тоже был призван, и воевал со своей батареей 76 мм пушек «Ф-22У» в составе 29 механизированного корпуса. Несколько стрелковых батальонов, как-то усиленных лёгкой артиллерией и миномётами, и посаженных на «полуторки», двигались вдоль Финского залива вслед за танками. И даже за 29 легкотанковой бригадой комбрига Черняховского. Но Василий с Яковым знаком не был, и его батарею и батальон к рейдовой группе не придавали, так что, познакомиться им пришлось уже дома, в Горьком. Как Василию стало лучше, Настя тут же вместе с мужем навестила подружку. И интересно было, так две женщины довольно близко и сблизились, и часто помогали друг другу. Кстати, Настя тоже была беременной, просто срок, хоть пара и поженилась ещё весной, был поменьше. Хоть жена и держалась с Алесей накоротке, но Яков, явно из-за большой разницы и в возрасте, как бы и положению, чувствовал себя с Василием не совсем уверенно. Он был моложе его на восемь лет и так и остался простым красноармейцам. И смог получить лишь медаль «За боевые заслуги». С другой стороны, воевал и, главное, жив остался. Финны, как правило, как раз и старались выбивать водителей автомашин. И теперь Якова, получившего ранение под Хельсинки, раз Сормовский завод испытывал острую нужду в работниках, то вернули обратно в свой транспортный цех. — Знаешь, Яков, а ведь я со своей группой проходил через этот Порвоо и видел там разгром, устроенный танкистами товарища комбрига Черняховского. Значит, и твой батальон был там? — Да, Василий! –тут же ответил Яков. — И, получается, это ты со своими КВ-1М порвал финскую оборону в лесочке «Круглый» и пошёл на Хельсинки! А наша батарея вас поддерживала! Да, так и было. Хоть и воевали рядом, но на войне у каждого свои положение и задача. Хорошо, что целы остались. Яков в этом лесочке был ранен, а танки Василия прорвались и пошли дальше. Но после выяснения данного факта, напряжённость меж ними исчезла. Как ни крути, вместе воевали! Ну а далее разговор пошёл про музыкальные дела. Оказалось, что теперь в Горьком и области большим успехом пользовались песни и музыка, показанные Василием в Барановичах, так и взятые Алесей из тетрадки, оставленной им, ещё и присланные в письмах. На танцах часто исполнялись «Полесский танец» или танго под «Танго любви», и, само собой, вальс под «Весенний вальс» на рояле или гитаре. И на многих концертах или просто посиделках, уже под гитару, пели «Надежду», являвшуюся коронным номером Насти на концертах заводской самодеятельности, и «Алесю». А ещё можно было слышать «Главное, что есть ты у меня», «Позови меня тихо по имени», и «Там за туманами». Последняя песня, оказалось, больше полюбилась и речникам, и военным морякам, принимавшим на Сормовском заводе военные корабли. Хотя, мало кто знал, кто как бы их автор. Главное, людям они понравились. Порой исполнялись, пусть и на польском языке, «Греческое вино», или на испанском — «Бесамэ мучо» и французском — «Если б не было тебя». Последние две песни прочно осели в репертуаре работницы техотдела Кончиты Павловой-Веласкес, как оказалось, испанки, эмигрировавшей вместе с родителями, после победы Франко, из Испании и вышедшей здесь замуж за инженера Владимира Павлова из танкового производства. Хотя, Василий с ним был слегка знаком. Сама Алеся, подружившаяся и с Кончитой, отметилась исполнением «Танго любви» и «Греческого вина». В репертуар местных музыкантов вошли и «Музыка ангелов» как бы Моцарта, и гитарные «Путь домой» и «Романс о любви», хоть и нехорошо, но уже как бы сочинённые Василием. Хотя, оказалось, что до Горького успели дойти и как бы народные «Памяти танкиста» и «На поле танки грохотали», исполненные им под Хельсинки. Ну, да, тогда там хватало и горьковчан. Да, теперь попаданцу надо было немного подумать, что там из песен и музыки оставить на мобильнике. Хотя, время ещё имелось. Но пока он показал гостям первые куплеты «Травы, травы» и «Ты неси меня, река». Трогать разные патриотические песни попаданец побоялся. Слишком заметно будет. А безобидная любовная лирика для героя-танкиста вполне уместна. * * * Но Василий не всё время сидел дома и лечился. В первые две недели его, конечно, никто не тревожил. А начале третьей парторг танкового производства Евгений Гинзбург сам явился к ним домой и поинтересовался насчёт его житья-бытья. Хотя, понятно было, что просто по должности. Тем не менее, свои обязанности он выполнял строго. Раз положено обеспечивать своим работникам достойный быт, вот парторг и следил, в числе прочих обязанностей, и за этим. Хоть Василий был уже в армии, но как бы заводской, так и мама Ганка и Алеся являлись работницами завода. И, вообще, в советское время партия и партийцы много чем занимались, и по настоящему. А так, Евгения Исаевича занимала, прежде всего, его прямая партийная работа. Он сразу же пригласил Василия навестить своё прежнее рабочее место, посмотреть там свежим пристальным взглядом и выступить перед работниками. И последнее являлось и главным. Что ни есть партийно-агитационная работа. Конечно, Василий согласился. Понимал, что теперь он часть советского общества и, как советский командир и Герой Советского Союза, должен нести и разные общественные нагрузки. Иначе и не поймут, так и просто неудобно было перед людьми. Вообще, увиденное на танковом производстве его порадовало. Сормовский завод уверенно наращивал количество выпускаемой боевой техники. Фактически к «зимней» войне успели выпустить лишь пару десятков КВ-1М, потом, оказалось, уже в ходе боевых действий, ещё столько же. А теперь на танковом производстве, хоть данные и скрывались, но Василий узнал, что в день могли спокойно выпускать штуки три танков или чуть больше, раз они попроще, самоходок. Но, похоже, что основное производство тяжёлых танков всё же намечалось на Челябинском трактором заводе. Вообще-то, Василий слегка отличился и на заводе. Нежданно он предложил небольшие изменения в воздушных фильтрах.Чуть себя не выдал! Хоть металлические сетки были заменены на тканевые фильтры, но недостаточной мощности. Зимой это было некритично. А вот летом могло аукнуться. Вот попаданец и предложил слегка изменить конструкции и усилить фильтры. Но заводское начальство явно восприняло всё как советы бывалого танкиста. А ещё Василий высказал и интересное пожелание: — Знаете, Евгений Исаевич, было бы лучше, если поставить на КВ-1М 100 мм морскую пушку. У него патроны унитарные, и сразу же резко повышается скорострельность. Так и пушка как бы посильнее.