– Иными словами, каким бы убедительным и сложным ни был его бред, его мозг все еще функционирует достаточно хорошо, чтобы заметать следы? – спросил Барда. – Совершенно верно. Хотя время от времени Фергюс впадает в бред, это не мешает ему быть изворотливым и склонным к манипулированию. Я думаю, что преступление, которое он совершил в Эдвокейтс-Клоус, стало для него началом нового цикла преступлений. Похищать и убивать бездомных, проституток или тех, кто сбежал из дому, было относительно безопасно, поскольку общество не замечало их пропажи. Но такие люди не удовлетворяли потребностей Фергюса, если хотите, они не отвечали его стандартам. Он начинал свой цикл опять и опять, каждый раз веря в то, что он умирает. Только представьте себе, как это мучительно должно быть для человека, который живет один. Ты считаешь, что твое тело гниет, что никто не может тебе помочь и что никто тебе даже не поверит. Это кошмар, повторявшийся вновь и вновь. Найдя Анджелу, Фергюс решил, что она-то ему и нужна, хотя это было связано с куда большим риском. – Зачем? Я понимаю, что он хотел получить семью, которой у него никогда не было, но как это могло ему помочь? Конни пожала плечами: – Может быть, ему просто хочется, чтобы кто-то оплакивал его после того, как он умрет, а затем, когда он осознает, что он все-таки не умрет, его придуманная семья оказывается ему больше не нужна. И убить похищенных людей безопаснее, чем позволить им вернуться к жизни и рассказать о нем полиции. Барда сложил руки на груди: – А что еще было найдено в этом межэтажном пространстве? – Только кости и труп. Никакого оружия и никаких личных вещей. – Значит, либо эти люди были убиты не там, либо преступник избавился от их одежды и личных вещей позднее. Должно быть, у него бывают периоды, когда он ясно осознает, что делает. Итак, давайте начнем с того, что нам известно. Этот дом и земля, на которой он стоит, имеют реальную стоимость. Значит, надо отследить деньги, заплаченные за него. Первым делом нам надо выяснить все о личности преступника. – И Барда начал писать сообщение с инструкциями на своем телефоне. Конни не мешала ему работать, глядя на почерневшие от огня нижние этажи дома. Был час дня. Фергюс Эрисс… или как там его… уехал давно. Он не прятался, а что-то делал. У него была цель… По небу быстро плыли тучи, черные внизу, то и дело меняющие форму, что предвещало близкую грозу. Холодало. В такие моменты Конни недоставало способности различать цвета. Когда мир казался таким мрачным, можно было бы найти утешение в зеленой траве, в голубых и карих глазах людей, которым не все равно, что происходит вокруг, в розовых тонах заката. – Ага, есть кое-что, – сказал Барда. – Этот дом зарегистрирован на мужчину по имени Харрис Поуви. На него же зарегистрирована и машина, соответствующая описанию, которое нам дала свидетельница из школы Мэгги. Поуви тридцать шесть лет. Я попросил людей в муниципальном совете поднять архивы в поисках предыдущих владельцев этого дома, и похоже, что дом был оставлен Харрису его бабушкой, Делией Поуви. – У них одна и та же фамилия, – заметила Конни. – Стало быть, его мать не выходила замуж. – Да, я тоже обратил на это внимание. Мать Харриса умерла вскоре после его рождения. Похоже, это было самоубийство. Возможно, она страдала от послеродовой депрессии, но, чтобы установить это точно, понадобится покопаться в архивах. Таким образом, Харрис Поуви был воспитан его бабушкой и рос без матери и без отца. Он сказал своему врачу, что его лечили электрошоком от депрессии, не поддававшейся лекарственной терапии. Это вписывается в общую картину. Но это еще не все. Харрис Поуви имел брата-близнеца Артура, который умер в тот же день, что и его мать. Похоже, она убила сначала его, а потом себя. – Значит, Харрис выжил, и ему пришлось жить с таким эмоциональным багажом. Расти без матери тяжело при любых обстоятельствах, но при таких… – Конни замолчала. – Но она оставила Харриса в живых. И он выжил, – заметил Барда. – Возможно, наш преступник смотрит на это по-другому, считая, что мать выбрала его брата, взяла Артура с собой, а его бросила. – Значит, Зевьер стал для него заменой его брата? – спросил Барда. Конни ответила на это полуулыбкой: – Возможно, вы правы. Но пока Зевьер не придет в сознание, мы не можем знать это наверняка. – А внутри больше не было зацепок, которые могли бы подсказать нам, где этот малый находится теперь? – Нет. Вся электрика полетела во время пожара. Компьютер не включается, да и вообще он очень старый. Там имеется несколько запертых выдвижных ящиков, но вряд ли мы найдем в них карту с крестиком, который позволил бы нам решить эту головоломку. Многие окна в доме замурованы. И не только в тех апартаментах, где маньяк держал своих пленников, но и в его собственной спальне. Это выбило пожарного, который мне помогал, из колеи на целую минуту. На месте окон намалеван вид, причем так примитивно, словно рисовал ребенок. Так же намалеваны и занавески. Не исключено, что окно в спальне Харриса заложил не он сам, а его бабушка. – Если его депрессия была такой тяжелой, возможно, она боялась, как бы он не выпрыгнул из окна. Это высокое здание, – предположил Барда. – Да. Вы можете представить себе, каково мальчику было, когда он рос? Должно быть, он считал, что само его существование послужило причиной смерти его матери. Его отец так и не появился, а бабушка, возможно, была отнюдь не в восторге от такого поворота дела. Должно быть, детство у мальчишки было полной жопой. – Таким образом, его лечили, лечение не помогло, и он вообразил, будто умирает. Что же он предпринял, чтобы попытаться исправить дело? – Возможно, он не хочет ничего исправлять. Мы проводим столько времени в привычной нам зоне комфорта и готовы на все, чтобы продолжать жить по-прежнему. Мы полагаемся на лекарства, на экстренные службы, на везение, на судьбу. Смерть – это самое худшее, что мы можем себе представить. Вот только для некоторых людей это не так. Я провела достаточно времени взаперти в обществе тех, кто считал, что смерть менее мучительна, чем жизнь, и, по-моему, нам всем нужно пересмотреть наш взгляд на эту проблему. Возможно, преступник хочет умереть. Возможно, его мучает не мысль о том, что он умирает, а повторяющееся осознание, что это не так. В состоянии такой безнадеги человек способен на все, чтобы это прекратить… Чтобы положить конец своей жизни и своим мучениям. – А зачем ему надо было поджигать дом после того, как этот его цикл продлился так долго? Ему же по-прежнему надо где-то жить. Все его фотографии находятся здесь. И все готово к поселению в доме его новой семьи, которая заменит прежнюю. – Видимо, что-то изменилось, причем кардинально, и преступник решил, что больше он сюда не вернется. В полу третьего этажа и потолке второго зияют большие дыры, так что, возможно, на этот раз его планы были нарушены, и серьезно. Я бы предположила, что он решил покончить с жизнью независимо от того, входит это в планы природы или нет. Быть может, он просто не мог больше терпеть. – Черт! – пробормотал Барда. – Вот именно, черт! – согласилась Конни. – Сэр, камеры засекли машину преступника, – доложил полицейский в форме. – Она съехала с объездной дороги под Эдинбургом на Стрейтон-роуд и направилась на юг. – Отправьте туда машины без полицейской символики. К преступнику надо подъехать очень тихо. В его машине могут находиться заложницы, так что нашим надо будет вести себя так, чтобы он не психанул, – приказал Барда. – Да, сэр. Полицейский удалился, говоря что-то в свою рацию. Конни вывела на свой мобильник карту местности: – Поехали. Хотя Харрис Поуви и не умирает, другие люди почти наверняка стоят на пороге смерти. Глава 40 – Что там может находиться? – спросил Барда, когда они проехали через город. – Дорога идет на юг, значит, возможно, преступник понимает, что его преследуют, и пытается скрыться. Хотя, глядя на эту карту, я бы сказала, что на его месте я бы проехала еще один перекресток по А720 и свернула на А702, чтобы выехать на автостраду. Так уехать из этого района можно гораздо быстрее. – Однако, если у него была причина для съезда на именно на Стрейтон-роуд, то можно предположить, что он едет в какое-то конкретное место. – Барда повернулся к Конни: – Давайте, Конни, до сих пор ваши инстинкты вас не подводили. Преступник прожил в этом доме всю свою жизнь. Он и прежде удерживал заложников и прежде убивал, но всегда возвращался в свой дом. Зачем же он поджег его? – Похоже, прежде он не помнил, что у него уже бывали такие же самые симптомы. Он считал, что умирает, но не умирал… и возвращался домой и какое-то время продолжал жить как обычно. Возможно… возможно, на сей раз он решил, что с него хватит. Скажем, он что-то вспомнил о том, что творил прежде, обо всех этих костях. Если он понимает, что есть шанс, что он и на этот раз не умрет своей смертью, то не исключено, что он постарается перехватить инициативу. Он не хочет возвращаться домой. Кому захочется жить, глядя в намалеванные окна? Я провела почти год, глядя в окна, забранные решетками, и у меня бывали дни, когда смерть казалась блаженством по сравнению с тем, что мне приходилось терпеть. – Скажите, что есть на этой карте? – осведомился Барда. Пошел дождь. Сперва крупные капли лениво стучали по крыше машины, затем пошел настоящий ливень, задул шквальный ветер, потоки воды стали почти горизонтальными, а видимость – почти нулевой. – Просто класс, – сказала Конни. – Итак, тут есть региональный парк Пентланд-Хиллз, это огромная зеленая территория с несколькими озерами. Есть университетский кампус. Сам Стрейтон невелик, там имеется торговый комплекс, есть супермаркеты, район жилой застройки. Еще там есть лесной питомник, аптекарский огород… – Яд? – предположил Барда. – Возможно, – кивнула Конни. – Он находится рядом с кемпингом для фургонов туристов. Там было бы легко затеряться, но там совсем не легко держать Элспит и Мэгги так, чтобы их никто не увидел и не услышал. Также там есть конюшня. А дальше дорога идет к часовне Рослин. – К той, которую прославил Дэн Браун в «Коде да Винчи»? Вы думаете, Харрис увлекся разгадыванием скрытых значений и божественных символов? – Это церковь. Быть может, его тянет туда. Это естественное место для того, чтобы окончить там свою жизнь. Нас крестят в церкви, сочетают браком в случае проведения традиционной церемонии, и наши тела выставляют там, чтобы помолиться о нас перед тем, как мы отправимся в свой последний путь. – Но там слишком много народу. Должно быть, часовня Рослин заполнена людьми каждый день. Каким же образом… – Сверните направо, – попросила Конни. – Когда? – Прямо здесь и сейчас. Они свернули на Пентланд-роуд, и Барда подался вперед, вглядываясь в ветровое стекло, заливаемое дождем. – Тут какие-то предприятия. Что именно мы ищем? – спросил он. Они проехали светофор, затем справа показался супермаркет, затем фабрика и мебельный магазин. – Вообще-то это всего лишь моя догадка, – заметила Конни. Дорога стала узкой и извилистой. Она вытерла конденсат на окне рукавом. – Оно находится где-то здесь. Нет, это здешний тайный аптекарский огород. Мы проехали его. Езжайте назад и на этот раз помедленнее. Барда развернулся, и они медленно поехали назад. – Вот оно, слева. Остановитесь! Инспектор остановил машину на обочине, и Конни выскочила. – Конни, тут же ничего нет. Что мы ищем? – Вот что, – ответила она, показав на деревянную табличку с надписью «Старое Пентландское кладбище». – Вот ворота. Пошли. – Есть ли гарантия, что преступник и впрямь находится здесь? – Гарантии нет, но часовня Рослин это не совсем то. Место последнего упокоения – это не церковь, а кладбище. В церкви совершаются обряды, а если вы ищете мертвых, то вам надо на погост. Если преступник хочет умереть, то именно здесь завеса между этим светом и той загробной жизнью, в которую он верит, тоньше всего.