– Фергюсу принадлежит весь этот дом, – сообщила Элспит. – Когда он только привез меня сюда, я видела первый этаж. Там есть кухня, другие спальни. Если мы опять начнем шуметь, он услышит нас и сделает с нами то же самое, что с теми бедолагами, которые похоронены под полом… – Он может сделать с нами в любое время все, что ему заблагорассудится. Он не может мыслить здраво. То, что он сделал с Дэнни… – Зевьер взглянул на Мэгги и осекся. – И ваш палец. Как он? – В рану попала инфекция. Я промыла ее горячей водой, но из нее сочится гной, и она начинает чесаться. – Нам надо доставить вас к врачу. Вы правы, возможно, его спальня находится под нами, но, если мы не возобновим попыток расковырять этот пол, нам никогда не узнать, есть ли здесь выход наружу. Элспит села в кресло и притянула к себе Мэгги: – Сейчас слишком тихо. Если Фергюс находится в доме, то он услышит нас. Надо заняться этим в дневное время, когда есть вероятность, что шум от машин, голоса прохожих или хотя бы пение птиц заглушат все, что происходит здесь. – Хорошо, – согласился Зевьер. – Сейчас мы ляжем спать. Он забрал у меня мобильник, но не часы. Теперь полночь. Давайте начнем в восемь утра. Я не знаю, где именно находится этот дом, но мы ехали сюда не более двадцати минут. Мы не могли выехать далеко за пределы города, так что можно надеяться, что сюда доносится уличный шум. – Идет, – кивнула Элспит. Мэгги поцеловала женщину в щеку и устало положила голову ей на плечо. – Может быть, случится чудо и к этому времени нас найдут. – Элспит попыталась улыбнуться. Зевьер так и не смог подобрать слов для ответа. Глава 27 Фергюс стоял в торговом зале супермаркета, уставившись на первые полосы газет. Почти на всех их были напечатаны фотографии. Фотографии Анджелы, Элспит, Мэгги, Зевьера и того мужчины, которого он отправил на тот свет. Его имя не имело значения. Все они были размещены вокруг фотографии еще одной женщины. Он вгляделся в нее. Она была примерно того же возраста, что и он. Хорошенькая. Одета в футболку, длинные волосы распущены и ниспадают на плечи. Никаких украшений. Никакого макияжа. Она смотрела прямо в объектив камеры. Значит, состоялась пресс-конференция. Неважно. Его можно выследить, но нельзя остановить. Он свободен от бремени хрупкого смертного тела. Он не испытывает боли, и рано или поздно его клетки смешаются с землей. Фергюс ничего не боялся. Он пошел в сторону фруктового отдела, намереваясь купить яблоки и апельсины для своей семьи. Тела его жены, дочери и брата нуждались в пище, даже если его собственное тело в ней не нуждалось. Выбрав приличные фрукты из кучи битых, Фергюс снова посмотрел на проход номер четыре. Отсюда он не мог прочесть газетные заголовки, но мог представить себе лицо той женщины с черно-белого фото. Высокие скулы, большие печальные глаза. Ему хотелось вернуться и посмотреть на это лицо еще раз. Этого они и хотят, подумал Фергюс. И вместо того, чтобы вернуться, он пошел брать рис и лапшу. Продукты, которые можно долго хранить и которые легко готовить. Положив в свою корзинку несколько упаковок, Фергюс подумал: интересно, как ее зовут? Почему бы просто не сообщить всем описание его внешности, если они пытаются его поймать? Когда женщину сфотографировали, она что-то говорила. И Фергюс хотел знать что. Он дошел до отдела замороженных продуктов, прежде чем повернуть назад. Бросив свою наполовину заполненную корзинку, схватил экземпляр газеты «Скотсмен» и вышел на парковку. В укромном уголке между огромным контейнером для одежды, отправляемой в утиль, и плакатом с рекламой какой-то новейшей детской игрушки Фергюс достал из бардачка свой мобильный телефон. Он редко притрагивался к нему, ведь ему некому было звонить, но держал телефон заряженным на всякий случай. И теперь он набрал имя Констанс Вулвайн, затем слово «Эдинбург», не сводя глаз с лица женщины на фотографии в газете, и стал ждать результатов поиска. Видео было выложено в Сеть накануне местным новостным агентством. Фергюс откинулся на спинку водительского кресла, устроился поудобнее, включил телефон на полную громкость и нажал на воспроизведение. Конни сидела на табурете, поставив одну ногу на пол и согнув другую так, что ее каблук стоял на перекладине. Черные джинсы обтягивали ноги женщины, созданные для бега, талия была перехвачена кожаным ремнем с медной пряжкой, бледная кожа сияла в резком свете, необходимом для работы фотокамер. Держа руки на коленях и глядя прямо в камеру, Конни заговорила: – Привет! Меня зовут Констанс Вулвайн. Для семьи я Конни. – Она чуть заметно улыбнулась. Фергюс поднес телефон немного ближе. Эта женщина кого-то напоминала ему. * * * – Я нахожусь здесь, потому что хочу кое с кем связаться. – Конни немного вздернула подбородок, изменила позу и посмотрела в ближайший объектив. – Я не знаю, как вас зовут, но кое-что я о вас знаю. Но мне хотелось бы узнать о вас больше. Думаю, у нас с вами есть немало общего. – Это вряд ли, – усмехнулся Фергюс. – Я знаю, что то, что случилось с Анджелой, было ошибкой. Думаю, это очень подействовало на вас. Полагаю, она была вам очень дорога. У Фергюса перехватило дыхание, и он снова оказался в спальне Анджелы, он лежал на ней, вдыхая ее запах, касаясь ее мягкой кожи. Это была уловка. Он это прекрасно знал. Эта американка на экране его телефона работала на полицию. Он был мертв, но он не был глуп. – Я также думаю, что Элспит в безопасности. Я уверена, что вы не причинили ей вреда. Она так дорога своей семье, и полагаю, вы забрали ее потому, что она дорога и вам. Фергюс кивнул. Он не сделал Элспит ничего плохого. Полиция знает, что он не какой-то там извращенец, убивающий женщин без разбора. Да, теперь ему уже не важно, что кто-то думает о нем, но все равно приятно это слышать. Ему нравился голос Конни, нравился ее акцент. Гласные звуки женщина произносила мягко, и в ее голосе слышалась хрипотца, напоминающая ему голоса певиц в стиле кантри. – Мэгги тоже с вами? Она замечательная девочка. Все так говорят. Возможно, ее семья недостаточно ценила ее. – Конни сделала паузу и пожала плечами. – Не всем людям дано быть хорошими родителями. Но если Мэгги сейчас с вами, если она с Элспит, то ее наверняка любят так, как должно. – Само собой, – сказал Фергюс. – Раньше у Элспит было двое детей, – продолжала Конни. – Она была любящей женой и прекрасной матерью. Преданной, доброй. Я уверена, что вы считаете ее именно такой. Должно быть, она и Мэгги – чудесная компания. – Быть отцом нелегко, – вздохнул Фергюс. – Но насчет Элспит ты права. Она мой ангел. – Думаю, я немного беспокоюсь за Зевьера. Полагаю, что-то пошло не по плану. Это не ваша вина. Вы устали? Сама я устаю. Когда тебе надо заботиться о других людях, это утомляет, не так ли? Конни оперлась локтем о колено и обхватила рукой подбородок. Фергюс подался вперед, ближе к экрану телефона. – Мир действует на нас отрицательно. Он точно отрицательно действует на меня. Значит, Зевьер в порядке, да? Я не часто об этом говорю, но у меня есть одна проблема со зрением. Нет, речь не о моих глазах, они в порядке. Дело в том, как мой мозг воспринимает сигналы, поступающие от глаз, и преобразует их в картинки… Фергюс держал свой телефон обеими руками, он поднес его близко-близко к своему лицу. Его дыхание затуманило стекло, и он вытер его рукавом. – Мне надо было вам сказать. Зевьер страдает атрофией мышц, которая требует регулярного приема лекарств. Поскольку я знаю, что вы заботитесь о Элспит и Мэгги, я полагаю, что вы заботитесь и о нем. Я просто хотела дать вам знать, что ему может понадобиться помощь. Фергюс обдумал это. Он точно не знал, как долго ему будет нужен Зевьер. Для создания идеальной жизни ему оставался всего один шаг, но это могло занять еще несколько дней. Все зависит от того, насколько важны эти лекарства. С одной стороны, вряд ли что-то случится, если человек не будет принимать свои таблетки несколько дней, но, с другой стороны, ему не хотелось заменять Зевьера, как он заменил Анджелу. – Простите, я отвлеклась. Так вот, насчет моего зрения. Я ахромат, это значит, что я вижу все в черно-белой гамме. Это странная штука, потому что, хотя я живу в том же мире, что и все остальные, для меня он выглядит совсем другим, и я чувствую… – Конни пожала плечами. – Наверное, я часто чувствую себя отрезанной от всех остальных. Как будто им всем известен некий важный секрет, узнать который мне не дано. – Она улыбнулась как-то неуверенно. – Думаю, я объясняю все не очень-то хорошо. Пожалуй, часто я просто-напросто чувствую себя невидимой. Фергюс затаил дыхание. И дотронулся до лица Конни на экране. – Мне бы хотелось знать, бывает ли у вас такое чувство. Иногда такие люди, как мы, видят красоту мира, но нам кажется, что мы не можем по-настоящему приобщиться к ней. Я здесь не для того, чтобы вас судить, и я, кстати говоря, не служу в полиции, как бы это не выглядело со стороны. Я психолог, но это просто красивое название для человека, который пытается понять, как думают и чувствуют другие. Я обращаюсь к вам, чтобы сказать, что я вас понимаю. Нет, не полностью, ведь я не бывала в вашей шкуре. – Никто не бывал, – прошептал Фергюс. – Я правильно выразилась? – продолжила Конни. – Как бы то ни было, надеюсь, вы меня поняли. Я надеюсь на то, что вы дадите мне знать, что Элспит и Мэгги в порядке, и я смогу сообщить вам необходимую информацию о лекарствах для Зевьера. Я могу все устроить и просто оставить их где-то, чтобы вы смогли их забрать. Я также хочу вам сказать, что есть человек, который мог вас видеть. Вы не невидимы, даже если вам кажется, что дело обстоит именно так. Когда я закончу, на экране появится телефонный номер. Вас соединят со мной. Я не стану спрашивать, как вас зовут, какой у вас номер телефона, где вы находитесь. Вообще ничего. Эта женщина видит мир черно-белым. Фергюс нажал на паузу и посмотрел в окно. Асфальт был серым, но даже на нем имелись желтые линии и кое-где сверкали цветные осколки стекла, разбитого здесь за много-много лет. Контейнеры для вторсырья были зелеными, но их покрывали пятна, нанесенные непогодой, и царапины, что придавало им более интересный и потертый вид, поскольку можно было разглядеть слои более старой краски разных цветов. А соседний рекламный плакат вообще представлял собой буйство красок, каждая из которых предназначалась для того, чтобы привлечь внимание ребенка и заставить его потребовать у своих родителей купить ту муру, которую тут рекламируют. Как же блекл ее мир, подумал Фергюс. Как и его собственный. Между ними и всеми остальными словно висит черная вуаль. Он дотронулся до экрана, и Конни ожила. – Или же я встречусь с вами. Назовите место. Я гарантирую, что я буду одна. Я знаю, вам это кажется неправдоподобным, и вы думаете, что это ловушка, но я бы не стала так поступать. Я остановилась в отеле «Балморал». На записи послышалось громкое «ах». Фергюс остановил видео, прокрутил его на несколько секунд назад и воспроизвел еще раз. Ахающие слушатели были не видны, но звук был громок, и в нем слились и мужские, и женские голоса. Значит, она не должна была сообщать ему, в каком отеле она остановилась. Фергюс не смог удержаться от улыбки. Выходит, сценария не было, а если и был, то эта необычная женщина сейчас отошла от него, и как! Жаль, что его там не было. Конни Вулвайн играла по своим собственным правилам. Как и он сам. К некоторым людям условности неприменимы. Они, разумеется, неприменимы и к ним двоим. Фергюс нажал на воспроизведение. – Вы можете найти меня здесь. Никто не будет знать, где и когда. Я сообщаю вам эту информацию, потому что доверяю вам. Я думаю, у вас были причины для всего того, что вы сделали. Я знаю, что поступки, которые вы совершили, не были ни бессистемными, ни беспричинными. Мы с вами понимаем друг друга. Конни откинулась назад и обхватила себя руками. Интересно, подумал Фергюс, есть ли у нее дети? Но у нее не было кольца на левой руке, а ее живот был таким плоским, что было невозможно представить себе, что когда-то он был растянут находящимся в нем ребенком. – Но позвоните мне в ближайшее время, – попросила Конни. – Зевьеру может стать плохо, и мне необходимо знать, что Элспит и Мэгги по-прежнему живы. Думаю, у нас есть что сказать друг другу. Спасибо. Она ласково улыбнулась, затем изображение исчезло, сменилось чернотой и информационным экраном с номером телефона. Фергюс поставил его на паузу, достал из бардачка ручку и записал номер на тыльной стороне руки. Не то чтобы он всерьез планировал звонить. Ему надо было сделать еще кое-что, чтобы обеспечить свой переход в загробную жизнь. Нельзя ставить это под удар. Прокрутив ролик назад еще раз, теперь уже последний, Фергюс поставил кадр с Конни на паузу. Такая тоненькая, такая уязвимая. И такая печальная. Понятно, почему эта женщина ему кого-то напоминала, подумал Фергюс, глядя в зеркало заднего вида. Она напоминала ему самого себя. Фергюс выехал с парковки в 8:30 утра. Глава 28 После того как они помогли Зевьеру добраться до ванной и выбраться из нее и усадили его на диван, Мэгги и Элспит снова начали скатывать ковролин. По крайней мере, теперь Фергюс оставлял свет включенным – спасибо и на том. – Сколько времени? – спросила Элспит. – Восемь сорок, – ответил Зевьер. – Нам пора начинать. Подняв расколотую половицу, они не увидели ничего, кроме темной дыры. Когда была поднята вторая половица, в полости стала заметна какая-то серая масса. – Покажите мне, – попросил Зевьер.