— Мм-майя? Что ты здесь делаешь?! Я — чемпион по идиотским вопросам. Разумеется. Разумеется, это она, хоть я и не вижу из-за шлема это ее ужасное каре. — Я? Ну, я пришла тебя проведать. У нее на щечках горел румянец. Она всегда краснела — даже когда научилась быть циничной сучкой и взяла моду манипулировать своим жалким парнем. Боже, как же легко было вогнать ее в краску — но это все в прошлом и дико сентиментально, конечно. Сейчас она в шлеме и легкой жидкокерамической броне, а на поясе у нее две беретты с расширенными магазинами, а вокруг… Вокруг чертова прорва людей, которые, сами того не зная, видят встречу бывших любовников. — Зачем? — тупо спросил я, и она улыбнулась: — Ты мне нужен, Синдзи. Ты нам нужен. «Нам…» — Кому — «вам»? Кто такие «вы»? Голос опять был словно не мой. Опять у меня в отключившихся мозгах засел какой-то диверсант, который решил, что лучше не молчать и вообще — ему виднее, чем полуотрубившемуся куску мяса. Майя махнула рукой, и, выйдя у меня из-за спины, мой провожатый поволок прочь оператора и репортера. Хм, а я ведь так и не рассмотрел их. — Мы — «Чистота», Синдзи. — Что? «Майя — „Страж человеков“? Майя — „Убей еваподобных“? Черт, нет!» — Ты слышал. Мы боремся за людей. Я просто смотрел на нее. Это же как чума, должно быть что-то — какие знаки того, что она из них. Должны же быть, так? Да, любой человек — немножко скот, но убеждения «чистых» — это же нечто за гранью! Горящие лаборатории, взрывы в приютах для специалов, диверсии в колониях — и вот эти румяные щечки? Нет, нет, нет… Нет! — Вы? — тихо спросил я. — Вы боретесь? Да еще и за людей? Это я… — Нет, Синдзи, — твердо ответила она. — Ты всего лишь охотишься на беглых Ев. Мы же видим в них одновременно угрозу и испытание. — «Устрани нечеловеческое, преодолей нечеловеческое», — процитировал я. — О да, Майя. Круто. Центр синтетических детских имплантатов был страшной угрозой. Похлеще чумы. Меня душило от ярости. Я стоял в окружении террористов, стоял перед своей бывшей девушкой, а видел только новостные сюжеты и ядовито-желтые листовки. Наверное, до организма дошло, что убивать пока не будут, и все разворошенные запасы адреналина рванули слегка в другую сторону. — Синдзи… — Майя слегка покраснела, но это ее чертово упрямое выражение лица… Она просто сука. Которой снова понадобился я. — Я не собираюсь с тобой спорить. Ты просто нужен общему делу. — Общему? Да ни хрена у нас общего нет! Черт, а что ж я с ней прощался не так, а? Вот бы мне тогда такой тон! А то я даже всплакнул, и это при том, что сам же и предложил разбежаться. — А дело о «нулевых» Евах не ты ведешь? Я уставился на нее: — Откуда ты… — Не важно, — отмахнулась Майя. Этот жест тоже был из прошлого, он тоже трепал мне нервы. — Главное то, что ты сможешь довести это дело только с нашей помощью. Они тебе не дадут. — «Они»? — Они, Синдзи. За этим сборищем стоит куда более крупный враг, и этот твой «побег» — их рук дело. Кадзи будет счастлив, понял я. — Майя, но если ты это все знаешь, то почему… Я прикусил себе язык, но она уже поняла — и улыбнулась. — Передать данные блэйд раннерам? Мусорщикам на службе у корпораций? Вы собираете пылинки там, где нужен пылесос. И кстати, ты и так в списке на ликвидацию. «Вот зачем это так по-светски произносить, а?» — Не нам, окей. В СКЕ. — Не говори ерунды, Синдзи! Ты что, не понимаешь? Да все я понимаю. И что это имиджевое дело. И что вы устали быть церберами. И что вам хочется оказаться в центре внимания не благодаря очередному взрыву — а как победителям мирового заговора… — Синдзи… Майя протянула руку и положила затянутую в перчатку ладонь мне на щеку. Я вздрогнул от пронзительного холода, пробирающего до корней зубов. — Синдзи, пойми, они уже тебя ведут. Откуда, по-твоему, та Ева у тебя дома? «О черт, нет». — Тебе подсунули ее, чтобы ты боялся. Боялся своей тени, каждого своего шага. «Майя, убери руку, пожалуйста…» — Чтобы ты не смог пошевелиться без страха быть обнаруженным. «Майя, мне холодно…» — Ты должен избавиться от нее. Она меня ломала — не поучала, не давила на меня. Просто ломала, как долбаную игрушку, как малолетку на допросе в участке, когда родителей уже на допрос не пускают, а писать в штанишки еще очень хочется. Аянами… Мой строгий поводок. Сколько раз я уже хоронил тебя? — Чего ты хочешь? И снова — снова я не узнал своего голоса. Наверное, я обречен на это. — Ты сделаешь заявление, — сказала Майя. — Заявление? — Заявление. Расскажешь все. Ледяная ладонь уползла с моей щеки, и я понял, что обморок мне уже не светит. А жаль. — Что именно — все? Она пожала плечами: — Тебе дали дело и ты понял, что тут что-то не так, какая-то крупная рыба. Тебя попытались подставить, и ты решил уйти — к нам. Поэтому «Чистота» здесь — чтобы на виду у всех заключить договор с блэйд раннером, — Майя улыбнулась. — Единственным блэйд раннером, который хочет правды. — Так вы… Не будете никого убивать? Да, это было тупо, я знаю. — Нет. Мы хотим суда, а не бойни. Так что мы уйдем — с тобой. — Уйдете? Но как?.. Она снова отмахнулась: — Это детали, все потом. Ты готов? Это вопрос. Это, черт побери, очень хороший вопрос. Готов к чему? К тому, чтобы стать борцом с системой? Чтобы узнать наконец правду? Чтобы, будь оно проклято, узнать, откуда Майя все это знает? Мировой заговор по совершенствованию Ев, невероятные беглецы, которые учатся умирать… Зачем это все? Знает ли она правду? — Два вопроса, Майя. Она мило приподняла брови: — Да? И какие? — Почему я? — Просто ты лучший. — И… Это все? Майя улыбнулась и снова порозовела: