Из раскрытых настежь дверей доносилась все та же мелодия, которая играла там, когда я вошел. Там кого-то опрашивали, кто-то кого-то ругал — меня, должно быть. По крайней мере, бармен уже порывался в меня плюнуть, когда его выводили копы. Я поднял взгляд. За оцеплением в тесном переулке столпились зеваки, уже грубо намалевали плакат «Убийцы машин — убийцы людей», там кричали что-то оскорбительное, и двое офицеров полиции, переглянувшись, пошли туда, кладя лапы на кобуры. — На твой счет управление перевело сорок восемь тысяч двести. Триста кредитов удержали за использование «пенфилда», еще тысячу — за стрельбу в коммуникациях. Я тупо кивнул и сунул в рот уже изрядно помятую сигарету — третью за полчаса. Мозги не варили. Кацураги поднесла мне огонь и потрепала по плечу: — Зато муниципальные копы накинули пятьсот монет. «О, ни фига себе. Да я богат». — В баре нашли крупную партию «синей смерти», а в ней — зашкаливающее количество опиатов. И лабораторию. Манаяма доволен, как не знаю кто. Они полгода источник этой дряни искали. Капитан хлопнула меня еще раз по плечу и встала. — Ладно. Садись в ховер к парням из полиции и отправляйся-ка ты отдыхать. Завтра жду на работе. — Да, спасибо. Интересно, думал ли я о чем-то? Наверное, да. Точно о чем-то несущественном и еще — представлял, как стоит надо мной уже полудохлая Хикари. Любая древняя модель — хоть руки ей отстрели, хоть ноги — кинулась бы на зубах, на бровях, но перегрызть мне горло. И сколько я их перебил, пользуясь этой слабостью — не пересчитать. Эта же стояла и умирала. Стояла и умирала. — Старлей, прыгай к нам. Опять поднимать глаза — а мне ведь так хорошо думается ни о чем. Надо мной возвышался лейтенант полиции в «экзо» высшей защиты. Хорошая модель, даже маршевый ранцевый двигатель есть, ей точность движений поизящнее, чем у бочки, — и самое оно против Ев было бы. — Ага, спасибо. Только я сам. Лейтенант поднял забрало шлема и недоверчиво посмотрел на меня — это очень хорошо получается, если с высоты смотришь. Такой внушительно-недоверчивый взгляд, очень убедительно взирает, как на несмышленыша. Ну и экзоскелет тоже добавляет очков крутизне. — Ты это, не выдумывай, — осуждающе сказал он и указал большим пальцем себе за плечо. — Там собрались отморозки, Мао с парнями уже забрали двоих буйных. А, ну да. Спокойно пройтись точно не дадут — об этом я что-то не подумал. Я вообще не подумал. Поэтому кивнул и покорно встал. Тело, конечно, запротестовало, но мне не привыкать. — Понял. Куда? — Вон наш БТР. «БТР» оказался тяжелым ховеркаром с пятью ускорителями и лазерной турелью на корме — мощная тачка, на них еще, кажется, под брюхо пакеты шоковых гранат вешают. Очень славная машинка для неспокойных районов — генератор АТ-поля, тяжелое оружие, экипаж в костюмах высшей защиты. Я забрался в тесную кабину, и меня тут же придавил сбоку лейтенант-провожатый. Парень захлопнул дверцу, снял перчатку и ткнул мне ладонь: — Рокугору. — Синдзи. Лапа полицейского даже без усиленной рукавицы оказалась вполне себе мощной. Рокугору хлопнул по шлему водителя, и машина взмыла в воздух. — Вы меня только до конечной гравибуса, хорошо? — Ну как хочешь. Машину повело в сторону — мы обходили опорную колонну. — И как оно было? Тяжко, да? — Что? Водитель обернулся ко мне профилем, скосил глаза. — Как что? Ну ты же замочил Еву последней версии! Вон оно что, жаждут из первых рук, так сказать. Жаль, я трезвый. — А, это? Да никак. — Никак? — изумленно переспросил Рокугору. — Так это же вроде новая версия, нет? Я слышал, колонии заказы пачками шлют… — Ага, — поддакнул водитель. — Неужели никакой разницы? Я вспомнил истекающую кровью Хикари и сцепил зубы: — Есть. Крутейшая модель. Машина шла вверх, ввинчивалась в транспортный колодец, пугая рабочих, которые меняли тут освещение. А водителю все не сиделось смирно и тихо. — А правда, что есть разница — человека убить или Евангелиона ликвидировать? «Да что ж ты, сука, творишь?» Я стиснул кулаки и сквозь бинты почувствовал, как теплеют и набухают кровью закрывшиеся было раны на ладонях. — Тут какое дело… Ты вот с Евой спал? Рокугору непонимающе посмотрел на меня, но я был полон решимости нести просвещение и истину. Аж шипело все в голове, как газировка. Поскольку альтернативой мне представлялось обматерить тупых легавых, я поддался злому искушению. — Ну, это… Да, — отозвался водитель. — А с женщиной? — поинтересовался я елейным голосом. Машина слегка дернулась, и любопытный водитель нервно спросил: — А к чему это ты? — Так «да» или «нет»? — Ну, да. — «Да» или «ну да»? Лейтенант хохотнул басом — неуверенно как-то, но он честно попытался, — и ответил за водителя: — Ага. Этот — да. Он, подлец, мою сестру, того. — Понятно, — сказал я. — А ты бы отличил женщину от Евы? В процессе, так сказать? Повисла пауза. Подвывали ускорители, Рокугору внимательно смотрел на меня — умный парень он, оказывается, — дошло до него. А вот водила решил ответить, намека он явно не понял. Прямо специал, право слово. — Ну, если бы не сказали, где кто… Наверное, нет. Там ведь отличие… — Вот та же фигня, — отрезал я и отвернулся к смотровой щели. Внутри было пусто: что-то я разошелся. Полицейские тоже молчали, в лучшем случае решили, что у меня какой-нибудь посттравматический синдром. В худшем — что блэйд раннеры — чертовы психи. В любом случае, добравшись до остановки гравибуса, я сразу потерял к ним интерес. Тут было пусто, хотя рабочий день подошел к концу, и людям пора бы основательно взяться за муниципальный транспорт. Ан нет. Все же в странном мире я живу. Я облокотился на стену, не проверяя, липко там или нет, есть ли вездесущий конденсат. Все ясно, надо восстанавливать мозги — Ева не впервые преподносит мне сюрприз, пусть и впервые настолько жуткий. Я решительно спрятал уже вытащенную было пачку сигарет и со злостью напомнил себе, каково пришлось легким во время забега. «Вот тебе, неврастеник. Вот тебе». Неподалеку опустилось такси, кто-то выпрыгнул из него, и автопилот увел машину назад в туннель. Я скосил взгляд на новоприбывшего — парня в спортивном костюме — и вновь погрузился в свои блэйдраннерские метания. Легко наставлять на путь истинный болванов-полицейских — сложно принять это все. И совсем неприятно признавать, что я месяц назад сорвался именно тогда, когда узнал, что убил человека, а не Евангелиона. Когда я на самом деле стал убийцей? Когда спустил курок или когда узнал правду? Черт возьми, это так по-детски: «Мама, я же не знал, что это чья-то игрушка…» Увлекшись самокопаниями, я запоздало сообразил, что на меня уже некоторое время смотрят. Оторвавшись от носков собственных ботинок, я обнаружил, что тот самый спортсмен стоит прямо напротив и разглядывает меня с очень некомфортной дистанции. — Тебе чего? — поинтересовался я. Парень не ответил. Был он черноволос, его отросший «ежик» топорщился во все стороны, а руки, засунутые глубоко в оттопыренные карманы куртки, наводили на неприятные мысли об оружии. Я таких видел не раз — они сызмальства всегда ходят небольшими стайками в районах средней бедности и втихую избавляют детишек от мобильников, а когда подрастают — начинают дела покрупнее. Не люблю этих шакалов — сам, бывало, получал от них. Спортивный парень молчал, и я невольно присмотрелся внимательнее к нему — к смуглой коже, хищным орлиным чертам, глубоким глазам. И сразу вспомнил, где я видел эту физиономию. Не иначе, мне вкатали прямо лошадиную дозу обезболивающих. Ну или я просто и в мыслях не допускал, что спустя час после уничтожения одной беглой Евы, наткнусь на вторую. Вернее сказать, второй Евангелион целенаправленно «наткнется» на меня. — Парень, не надо так на меня смотреть, — сказал я, стараясь звучать как можно естественнее. Классика жанра: понял ли он, что я понял? Евангелион медленно потянул руки из карманов и в них обнаружились ножи, взятые лезвиями к предплечьям. «Обратный хват… Вот и не пригодился мой запрос». Мысли судорожно сбились в кучку вокруг одной-единственной: синтетик напал первым и, судя по приезду на такси, он меня выслеживал, ехал за бронированным ховером полиции. Если и была какая-то фигня, которая пугала меня больше двух ножей в руках Евы, то это мысль о втором странном субъекте за сутки. Это, черт побери, перебор. Нырнуть я успел за секунду до страшного удара. Нож со скрежетом разрубил обшивку стены, застрял в ней и сломался — это все я понял только по звукам, поскольку сам в этот момент катился в сторону, стремясь уйти как можно дальше от врага. Синтетик развернулся и изготовился к прыжку, а я едва только успел поднести руку к карману-кобуре. «Ну вот и все», — подумал я, выбрасывая вперед пистолет, уже без надежды навести его на цель. Легким движением, — едва не оторвавшим кисть, — Ева выбил оружие, а завершая пируэт, вздернул меня в воздух и впечатал в стену. Пистолет еще приземлялся где-то в стороне, а из меня уже выбило дыхание. Ребра оживились и облегченно потеряли сознание. «Ну надо же, я еще дергаюсь». Я уклонился от взмаха ножа, бросив тело в противоход, но Евангелион меня снова изловил и вернул на исходную позицию.