— Противовзыскательская служба, — просто ответил Волков. — Представляем интересы заемщиков в суде. Берем преимущественно простолюдинов. Я усмехнулся: — Помогаете людям избавиться от долгов и обмануть финансовые организации? Волков криво ухмыльнулся: — Мастер Чехов, я никогда не учу людей брать и не отдавать. Основная масса обращений в нашу организацию — это люди, которые уже попали в долговую яму. Кредиты, малые займы под конский процент, и по итогу люди берут новые займы, чтобы покрыть старые. Это бег в колесе. Долговая истерика. А жить когда? Да и на что, если вы отдаете банкирам и ростовщикам проценты, а долг остается прежним. — Но ведь нет законных способов не отдавать? — возразил я. — Все верно. Но пока мало кто подает в суд. А если и подают, в суде есть шанс уменьшить сумму долга, списать часть по сроку давности, отменить проценты, учесть выплаченные проценты в счет основного долга и еще множество способов, которые могут пойти должнику только в плюс. — Есть же еще черные взыскатели, — произнёс я. — Куда ж без них, — кивнул Волков. — Но с ними у нас разговор совсем другой. — Вы говорите как настоящий юрист, — поразился я, и Волков усмехнулся: — Увы, это малая часть от общего свода законов, которую мне удалось изучить. И только учусь применять это на практике. Когда-нибудь эти законы отменят. Но пока можно что-то сделать, я буду помогать людям так, как умею и способен. Разговор снова прервал телефонный звонок. — Еще раз прошу прощения, Павел Филиппович, — произнёс Волков, взял со стола телефон и нажал на кнопку приема звонка: — Слушаю… Сперва представься, чума! А потом поговорим. Я удивленно взглянул на Юрия, с которого мигом слетела вся вежливость. Казалось, мой собеседник даже в лице поменялся. Передо мной сидел матерый разбойник и каторжник, который жестко, но при этом не повышая голоса, ставил на место зарвавшегося собеседника. На его лице проступил шрам, который до того был почти незаметен. Рана когда-то была серьезная и пересекала щеку наискосок, выходя на лоб. Глаз чудом остался целым. Голос в динамике на секунду замолчал. Наверное, собеседник опешил от такого начала разговора. А затем, трубка разразилась криком. — Смотри голос не сорви, чухонь, — спокойно посоветовал Юрий. — Ага, подъезжай… Много таких, как ты, после войны с гармошкой ходят. Волков замолчал, слушая собеседника и что-то отмечая в ежедневнике, а затем произнёс: — Вот мне не рассказывай… Ты даже не знаешь, в какой стороне каторга. Ага… Я таких, как ты шестерых съел. И еще пятнадцать фуфайкой на водопой гонял, чесотка… Приезжай, жду… Все, там посмотрим… Он отменил вызов, положил телефон на стол и крикнул: — Наташа! В приемной послышались шаги, и в кабинет заглянула девушка: — Слушаю, мастер Волков. — Направь отряд на адрес Имперская сорок три квартира десять. Туда собираются одни невежливые визитеры, их нужно научить манерам, — попросил Волков. — Хорошо, — кивнула секретарь и вышла из кабинета. — Простите за такой балаган, мастер Чехов, — развел руками Юрий. — Некоторые понимают только язык силы. И по-другому с ними нельзя. Проверено на практике. По счастью, они приезжают только один раз. Максимум два. Так что пропустить этот звонок я не мог. Я лишь кивнул. — Но вы же прибыли не для того, чтобы слушать мои разговоры? — уточнил Волков. — Итак, что хочет предложить Самохвалов. — Обсудить сумму долга, — ответил я, и Юрий покачал головой: — Простите, мастер Чехов, но это не обсуждается. — Неужели вам так принципиальна сумма? — Я не нуждаюсь в деньгах, Павел Филиппович, — ответил Волков. — Эта мануфактура когда-то принадлежала Самохвалову, и я купил ее под офис. И предупреждая ваш вопрос, отвечу: не я ее разорил. Это сделал кризис. Я просто хочу вернуть свое. И восстановить справедливость. Это мой официальный ответ. Могу продублировать его в письменной форме и подтвердить, что досудебные переговоры не удались. — Мне жаль, — произнес я и встал с кресла. — Тогда как вы говорите, нам придется встретиться в суде. — Все верно, Павел Филиппович, — подтвердил Юрий и тоже поднялся из-за стола. Я протянул ему ладонь, и мужчина ответил на рукопожатие, прощаясь со мной. Визит к цирюльнику Я вышел из офиса Волкова, провожаемый пристальными взглядами бойцов. Прошел на парковку и сел в «Империал»: — Куда дальше, вашество? — обернувшись, уточнил у меня Фома. Я вздохнул. Мне уже давно пора было выбраться к цирюльнику. Может, Красиков принял меня за актера именно потому, что волосы у меня здорово отросли и приходилось их приглаживать их пальцами, чтобы привести в порядок. И я вынул из кармана визитку, которую мне как-то сунул Фома. — К этому твоему цирюльнику. — Правильно, вашество, — обрадовался Питерский, заводя двигатель. — Давно пора вам срезать эти вихры. Не то, чтобы вам не идет, но после стрижки всегда человек выглядит свежее. — Не спорю, — ответил я, пряча улыбку. С каждым днем помощник все больше матерел и становился настоящим петроградцем. И дело было не только в новой одежде, к которой он уже успел привыкнуть, но и в манерах, которыми парень обзавелся. Он уже не смущался внимания прохожих и спокойно отвечал, если к нему кто-то обращался. Из лексикона Питерского исчезли многие просторечные выражения. А те, что оставались, не резали слух и казались уместными в любом обществе. Хотя я и понимал, что курсы ему все равно надо пройти. Не только чтобы успокоить княгиню Чехову, которая беспокоилась о репутации семьи. А чтобы сам Фома узнал много нового и нужного. То, что он справлялся со своими обязанностями без дополнительных знаний, был чистым везением и результатом харизмы кота. Но я понимал, что стоит нам попасть на прием к аристократу и помощник может сказать или совершить что-то недопустимое. Я точно за него вступлюсь. Но парень потом будет себя винить и допустить подобного мне не хотелось. Я сделал себе мысленную заметку, обязательно записать парня на ближайшие курсы. Мы доехали до нужного места довольно быстро. С виду, цирюльня выглядела прилично. Большая витрина оказалась начищена до блеска. Над входом висела кованая табличка с именем мастера «Рахмат». Я вошел в помещение и дождался, пока на звон колокольчика выйдет молодой мужчина в сером костюме с вышивкой по вороту и длинном фартуке. У него были черные волосы, собранные в тугую косу. Лицо было смуглым, с миндалевидными глазами глубокого цвета крепкого чая. Острые скулы лишь подчеркивали экзотическую красоту восточного человека. — Здравы будьте, — вежливо поклонился он. — Меня зовут Рахмат. Желаете стрижку? — Пожалуй, — я пожал плечами. — Если у вас нет кого-то, кто придет по записи. Мастер поджал губы и тут же попытался улыбнуться. Но вышло у него криво. — Увы, у моего заведения настали темные времена. Запись отменили многие, даже самые давние клиенты. — И что же послужило причиной? — я прищурился. — Вы внезапно забыли, как пользоваться бритвой? Или вас застали за стрижкой собак теми же ножницами, которыми вы правили локоны завсегдатаям цирюльни? — Все куда проще, — усмехнулся Рахмат и жестом предложил мне занять кресло. — Я исполнил просьбу клиента. Подстриг так, как меня попросили. — Вышло криво? — с опаской уточнил я, усаживаясь в кресло. — Напротив, — возразил мастер. — Стрижка получилась на редкость удачной. Я устроился в кресле и дождался, когда меня укроют пелериной. Мастер размотал на полочке скрутку из грубой парусины, из которой вынул опасную бритву и тонкую деревянную расческу. — Вы уверены, что хотите знать эту историю, господин? Быть может, она убедит вас, что это заведение не для вас. — Вам стоило это спросить до того, как вынуть бритву, — усмехнулся я. — Давайте уже укротим мою прическу, чтобы я выглядел прилично. — Просто убрать длину? — уточнил мужчина с улыбкой. — Пожалуй, этого будет достаточно. Хотя историю я все же хочу узнать. — Что ж, господин, вы получите рассказ совершенно бесплатно. — Когда-то к стрижке предлагали стаканчик наливки, — буркнул я. — В моей цирюльне есть только кофе для ожидающих. Мастер довольно ловко принялся укорачивать волосы с помощью бритвы, и мне правда стало интересно, что с ним произошло. — Ко мне по записи пришел юноша с невероятно длинными волосами, собранными в низкий хвост. Удивительно хорошие локоны пшеничного оттенка, которым бы позавидовала любая девица. Цирюльник усмехнулся и покачал головой. — Мне стоило смотреть не на волосы. Нужно было приглядеться к мальчишке. Но мне не показалось странным, что паренек решил избавиться от роскошной гривы. В конце концов многие отроки увлекаются боевыми искусствами, а некоторые восточные практики допускают ношение длинных волос, если воин достиг особого ранга. — Разве? — заинтересовался я. — Чем ниже ранг, тем короче могут быть волосы.