Железный Стас тоже поднял глаза к небесам. Он не увидел там ни НЛО, ни брызг дальнего фейерверка, ни знакомого вертолета МЧС – словом, ничего интересного. – Звезды хорошо видны, – пояснила Вероника. – Их лучше всего наблюдать в сентябре. – Это кому делать нечего, – хмыкнул Стас. – А я сейчас бегом в супермаркет – у меня рыба кончилась. – Вы любите рыбу? – Не очень. Но мой кот Рыжий восьмой год сидит на минтае. Вероника с готовностью улыбнулась, и Стас понял, что она не знает, как зовут ее за глаза в отделе. Этим вечером Вероника повязала на шею голубой шарфик. И губы она снова накрасила, и глаза насинила пуще прежнего (вчера в Интернете она прочитала, что вечерний макияж должен быть ярче и заметней дневного). Она даже стрелки на глазах вывела, только с непривычки получились они совсем разные – на правом глазу линия весело загибалась вверх, а на левом по прямой стремилась к уху. Переделывать было некогда: Вероника собралась встретить Стаса как бы случайно и сообщить свои последние наработки по делу Галашина. План ее удался. Правда, долго пришлось ждать, когда Стас тронется на выход. Вероника могла, конечно, заявиться к нему в кабинет официально, но ей не хотелось никакой официальности. Она потеряла голову. Или часть головы? Или что-то другое, например, сердце? Потому что соображала она по-прежнему быстро. Едва Стас, отказавшись глядеть на звезды, шагнул в сторону служебной машины, она сказала подчеркнуто сухо: – Есть новые материалы по делу Галашина. Стас обернулся и строго спросил: – Что-то серьезное? – Не знаю. Хотелось посоветоваться. – Ладно, валяйте в машину! Хотя до гастронома минуты три езды, лучше пешком пройдемся. Вероника и мечтать не могла о такой удаче. Они двинулись по проспекту Энтузиастов. Над ними было звездное небо, на которое они решили не смотреть. В этот час прохожих на улице немного. Стас шагал широко, но Вероника за ним поспевала и радовалась, что не надела туфли на шпильке, как собиралась поначалу. Хороша б она была! Ковыляла бы еле-еле. А сейчас она шла со Стасом в ногу, и звук их шагов сливался. От этого то и дело, как теплым душем, окатывало Веронику тайной радостью. – Только больше не надо про звезды, говорите строго по делу! – предупредил Стас. – С утра башка гудит. Если у вас что-то вроде показаний того козла в рыжих очках… – Зачем вспоминать! Я не могла отмахнуться от многообещающего свидетеля, – виновато сказала Вероника. – Который загрузил вас бреднями и не дал ни одного факта? И вы сразу сделали вывод, что Колька Самоваров наводчик? И сели в лужу? А через полчаса тот же Колька представил нам своего чудака на букву «м». – Как это у него вышло? – Оперативную хватку не пропьешь. Главное, найдено почти все похищенное, и это Колькина заслуга. А вы? Не стыдно, девушка? – Я работала по всем версиям. Да, в случае с искусствоведом я ошиблась, признаю. Климентов кляузник и сплетник. Говорят, он метит на должность Тюменцевой. – Вот видите! Можете разобраться, когда надо. – Получается не сразу – ведь нет у меня вашего опыта и уникального сыскного чутья. Лесть сражает даже титанов. Стас остановился и посмотрел на Веронику с интересом. Не похожа она на минтая – кормя своего питомца, Стас прекрасно изучил узкую физиономию этой рыбы, ее унылый взгляд и слегка выдвинутую вперед нижнюю челюсть. Нет, в глазах девушки виден ум! Только глаза почему-то разные. Косит она, что ли? Вероника не стала терять времени и деловито сообщила: – Сегодня я снова была в фирме «Мечты сбываются». Там делали выемку личных вещей исчезнувшей Варвары Фоминой. – И что нашли? – Да ничего интересного, обычные девичьи пустяки: косметику, салфетки, пару глянцевых журналов. В нижнем ящике стола лежали туфли, которые Фомина носила в офисе. Дно ящика выстелено газеткой «Всегда и везде» – видели такую? Это бесплатная газета с рекламой. Номер еще за март. – Ну и что? – поторопил ее Стас. – Одно из объявлений отчеркнуто фломастером. Там говорится о почасовой сдаче квартир. – Может, это вовсе не Фомина квартирами интересовалась? – Девушки говорят, газетка принадлежит именно Фоминой. Она не ладила с родителями, ушла от них. Жила сначала с саксофонистом Селяниным, потом с Немешаевым. До них случались у нее мимолетные романы – с шофером какого-то клиента, с массажистом-внештатником. Это только то, что известно девушкам из фирмы. Массажист потом хвастался, что переспал с Фоминой на съемной квартире. Адрес она нашла в газете. Не исключено, что и с другими любовниками Фомина встречалась подобным образом. – Вы считаете, Фомина с Немешаевым сейчас на такой квартире? – Если она жива, то да. Я надеюсь, – скромно сказала Вероника. – Конечно, адрес из газеты проверили – наша парочка там не появлялась. Но ведь подобных пристанищ море, и объявления дают не все. Вполне возможно, что Фомина скрывается давно знакомым ей способом. Если Немешаев с ней, то картины Коровина и Каменева до сих пор в Нетске. – В этом что-то есть, – согласился Стас. – В аэропорт они с Немешаевым не явились, не уехали ни поездом, ни автобусом. Машина Немешаева на стоянке. Родни и близких знакомых у него здесь нет. У Фоминой тоже. Где их искать? На съемной квартире? Какая-нибудь старушка, сдающая угол… Очень даже может быть. Стас с Вероникой уже добрались до гастронома и стояли под бетонным козырьком, рядом с банкоматами. – Понимаете, Станислав Иванович, – сказала Вероника, – медлить нельзя. Версия с квартирами дает надежду обнаружить Немешаева. – Каким образом? Обойти всех ловких старушек? Это немыслимо. Кое-что предпринять можно, но время! – Есть еще одна идея. Почти смерклось. В полумраке, подсвеченное с одной щеки рекламным малиновым огнем, лицо Вероники казалось незнакомым, глаза блестели, как бусины. – Я тут попробовала составить психологический портрет преступника… – начала она. Стас скептически фыркнул – он не слишком доверял психологии и считал ее лженаукой. Вероника все-таки продолжила: – Конечно, Немешаев человек закрытый, даже его приятели-альпинисты мало что могут о нем рассказать. Что нам известно точно? Он спортсмен-скалолаз, кандидат в мастера спорта, человек физически крепкий, умелый. Такой просто обязан быть честолюбивым и способным на риск. Вы со мной согласны? Стас поспешно кивнул – он хотел, чтобы Вероника поскорее выложила все, что собиралась. Образ голодного Рыжего (свою квартиру подполковник не навещал уже два дня) мучил и тревожил его совесть. Даже волнуясь, Вероника умела говорить голосом ровным, протокольным: – По всем отзывам, Немешаев не отличался богатой внутренней жизнью. Но и рубахой-парнем он тоже не был. Его скрытность я объясняю унизительным положением альфонса при властной Зинчук. Если это она толкнула его на преступление… – Мы ничего не знаем о преступных делах Зинчук, – перебил ее Стас. – Можно такого нагородить на пустом месте! Как с Самоваровым. Если на этом факты у вас кончились… – О нет! – так громко вскрикнула Вероника, что какой-то небритый дядя, который вышел из магазина с фигурной двухлитровой бутылью пива, подошел ближе. Он с интересом стал вслушиваться. Вероника волком посмотрела на дядю и бутыль. Она перешла на шепот: – У Немешаева имелась еще одна индивидуальная особенность. Я бы даже назвала это страстью: он любил хорошие машины. Был опытным и лихим водителем, замечен в неоднократном превышении скорости. Зинчук его отмазывала, так как жертв и аварий не было. Сам Немешаев числился владельцем «лексуса», имел доверенность на вождение «мерседеса» Зинчук. Обе машины на месте, последние дни Немешаев на них не ездил. Но когда я думаю, какой способ бежать из города он бы выбрал… – Угон? – Вот именно! Я решила проверить все случаи угона, которые зарегистрированы после гибели Зинчук. Важны любые подробности – откуда машины угнаны, каким способом, найдены или нет, в каком были состоянии. – Разумно. – Но мне обещали эти материалы только завтра! Это ужасно долго! К тому времени Немешаев на край света может укатить, если уже не укатил… Стас испугался, что она сейчас заплачет – он терпеть не мог женских слез. Они делали его черствым и равнодушным. Вероника такого отношения не заслуживала, потому что говорила дело. Стас сказал серьезно: – Хорошая мысль, но все-таки паниковать не стоит. Вот завтра прямо с утреца… – Станислав Иванович! – взмолилась Вероника. Она хотела сказать: «Вы лучший на свете!», но получилось то, что должно: – У вас такие связи! Вас послушают! Сделайте прямо сейчас какой-нибудь звоночек, чтобы мне уже сегодня предоставили материалы по угонам. – Вы что, всю ночь собрались над ними сидеть? – Я все равно не усну, а так будет польза. Вдруг?.. Вы понимаете? Стас нахмурился: похоже, эта девица от него не отстанет. Между тем стемнело дочерна, дядя с пивом давно побрел своей дорогой. Стас представил, что в эту минуту несчастный Рыжий мается голодом в пустой квартире. – Мы сделаем вот что, – сказал Стас. – Я таки зайду в магазин, возьму рыбы и покормлю кота – я тут рядом живу. Потом, так и быть, позвоню насчет угонов: мне самому интересно. Вы можете подождать меня здесь или в кафетерии. – Я тоже зайду в рыбный. – Зачем? – Мама любит бычки в томате. «Девушка из хорошей семьи», – усмехнулся про себя Стас. Так Вероника увязалась за подполковником в гастроном. В рыбном отделе она со знанием дела заглядывала в витрины. – Возьмите лучше путассу, – советовала она Стасу. – Выйдет чуть дороже, зато рыба свежая. А посмотрите на этого минтая! Явно он уже был разморожен, и не раз. Глаза мутные, жабры серые, кожа тусклая, с прожелтью.