– Наслышан. – И он не обрадуется, что ты сломал его сыну нос. Ронан пожал плечами. – Биби говорит, что он псих. Тебя не беспокоит его месть? Он втянул воздух через нос и вздернул подбородок. – Нет. Я поджала губы. Может, в конце концов, не такой уж он и одиночка. Просто обычный альфа-самец, играющий мышцами, чтобы показать, насколько крутой. Скукота. «Но эти мышцы…» Против воли взгляд метнулся к его впечатляющим рукам и покрывавшим кожу татуировкам. На правой руке, от запястья до локтя, виднелся циферблат с римскими цифрами в окружении лилий. Если я правильно заметила, часы показывали чуть больше десяти. На внутренней стороне левого предплечья тоже виднелся рисунок. Правая рука вонзила в ладонь левой какой-то средневековый кинжал. С его кончика свисала капля крови, готовая упасть на слова: «РУКИ ПОМНЯТ». «Помнят что?» Справа на груди виднелась какая-то цитата. Я не могла ее прочитать, потому что большая часть скрывалась под майкой. А спрашивать, черт возьми, я не собиралась. Сова на правом плече казалась настолько реальной, что, похоже, могла в любой момент взлететь. Я отвела от нее взгляд и заметила, что Ронан наблюдал за мной. – Кстати, сколько тебе лет? – Восемнадцать. В марте будет девятнадцать. – Он опустил взгляд на стакан с лимонадом, в его низком голосе слышалась горечь. – Знаю. Я, черт возьми, слишком стар для старшей школы. – Речь вовсе не об этом. Я просто задалась вопросом, потому что у большинства парней в классе еще нет наколок. Не говоря уж о том, что ты выглядишь слишком юным, чтобы связываться с отцом Фрэнки. Ронан вновь взглянул на меня. – Я справлюсь. На этот раз в его словах не было бравады. Лишь нечто, походившее на смирение. У меня создалось впечатление, что Ронану Венцу доводилось сталкиваться с куда более худшим, чем разозленный Митч Дауд. – А что насчет родителей? – спросила я, немного смягчив свой тон. – Я не живу с родителями, – произнес Ронан. – Я живу… с дядей. Вон там, в «Клиффсайде». – Миллер живет в том же районе. – Я сухо улыбнулась ему. – Но ты наверняка это знаешь. Ведь вы теперь лучшие друзья. Губы Ронана дрогнули в некоем присущем ему подобии улыбки. Повисло короткое молчание, но оно не тяготило. Ронан больше уже не рвался вскочить со стула. Он оглядывал большой, заросший двор и дом позади меня, и в его серых глазах застыла тоска. – Здесь мило, – проговорил он, а потом кивнул на пустой стакан из-под лимонада. – И это было здорово. Не раздумывая, я пододвинула свой нетронутый напиток к нему. На его лице отразилось подозрение. – Тебе это нужно больше, чем мне, – пояснила я. – Ну, ты же работаешь на жаре. – Спасибо. – Он даже не потянулся в сторону стакана. Разговор не клеился, но, кажется, я тоже не спешила вставать из-за стола. – Каково это? Жить с дядей? – Ну, так уж вышло. – У тебя есть братья или сестры? – Нет. – Как и у меня. Я тоже одиночка. Лишь я и Биби. – Твоя бабушка. – Прабабушка. Мама моей бабушки. Которая умерла еще до моего рождения. – А твои родители? Они тоже мертвы? – Они… – Я скрестила руки на груди. – Прямой вопрос. А твои? – Мертвы. Я пристально взглянула на него. – Мама умерла, когда мне было восемь, – пояснил он. – Отец на несколько лет позже. Я спросил только потому… не бери в голову. – Почему? – Забудь. «Этот парень умеет чертовски расстроить». Но вспыхнувший во мне гнев уже затухал. Я не могла злиться на того, кто в столь юном возрасте потерял обоих родителей. – Что касается твоего слишком прямого вопроса… – начала я. – Мама живет в Новом Орлеане с остальными членами семьи. Что касается отца, я понятия не имею, жив он или мертв. Знает только мама, но она молчит. – Ты с ней часто разговариваешь? С мамой? – низким голосом спросил Ронан. – Не особо, – призналась я. – Мы не близки. «И это еще мягко сказано», – подумала я и вдруг осознала, как много рассказала этому парню, в сущности, незнакомцу. Грубая, неотесанная, беспардонная честность Ронана за несколько минут обнажила мою частную жизнь больше, чем кто-либо другой, включая Вайолет. – Как бы то ни было, возвращайся к работе… – Я ведь строю этот сарай для тебя, верно? – Для моей работы. Я делаю украшения. Сейчас я тружусь в гараже, но Биби не хочет, чтобы я дышала парами или спалила дотла дом. Взгляд Ронана скользнул по кольцу на моем пальце и браслетам на запястьях, потом задержался на коже, поднимаясь к шее, подбородку, рту. Кажется, я ощущала его на себе, и там, куда смотрел Ронан, зарождалась легкая дрожь… «Нет, я пас». Я резко встала. – Кстати говоря, меня ждут дела. Мне пора идти. Ронан поднялся вместе со мной и вытащил из заднего кармана лист бумаги. – Если хочешь взглянуть, я тут набросал план постройки. Она ведь будет для тебя. – Ты нарисовал план? – спросила я, впечатленная тем, насколько серьезно он подошел к делу. Он явно неверно истолковал мое удивление, а взгляд стал еще более хмурым, если такое вообще возможно. – А что, это так трудно? – Нет, я просто имела в виду… – Я покачала головой. – Не обращай внимания. Дай мне посмотреть. Я потянулась через стол за листом бумаги. На нем был отлично прорисован сарай для работы размером десять на двенадцать футов[6]. С наклонной односкатной крышей и двойными дверями. На одной стене даже виднелось окно. – Вау, – проговорила я. – Он выглядит… – «Идеально». – … дорого. – Я останусь в рамках бюджета, – произнес Ронан, усаживаясь на край стола, и скрестил руки на груди. Я ощутила, как меня окутал аромат геля для душа, самый типичный, обыкновенный, и тепло его кожи. Он поднял руку и провел пальцем линию на листе бумаги. – Здесь можно подвести электричество для освещения и рабочих приспособлений. У меня нет сертификата. Так что для этого придется нанять кого-то другого. – Не нужно, – проговорила я. – И никакого бюджета. Что бы ни говорила Биби, я не позволю ей тратить на меня свои сбережения. Мой ручной фонарик работает на батарейках, а к паяльнику я подключу удлинитель. – Если ты останешься здесь, когда стемнеет, может помочь приличный походный фонарь. – Попробую. – Я вновь посмотрела на план. – Он выглядит здорово, Ронан, – произнесла я и тут же пожалела, что назвала его по имени. Как только эти звуки слетели с языка, я ощутила, как меня накрыла необъяснимая волна жара. Подняв голову, я взглянула на парня. Будучи ростом пять футов семь дюймов, мне приходилось смотреть на него снизу вверх. Его квадратная челюсть и полные губы находились так близко от моих, и сердце пропустило удар. Жесткая, каменная серость его глаз теперь казалась мягкой и дымчатой.