— Это хорошо, но все равно я тебя осмотрю. — Обязательно. — Туча подошел к стреноженному Ильичу, заглянул ему в лицо. — Это ты? И тогда, и сейчас? Зачем?.. — А ты хочешь знать? — Ильич сощурился. — Хочу. — Ну, раз хочешь, парень, так я расскажу. Мне терять нечего. Не вы до меня доберетесь, так он… — Ильич испуганно обернулся. — Закурить дадите? — просительно, почти заискивающе посмотрел на Дэна. — Кури. — Дэн протянул ему пачку. — Хорошие вы ребята. — Ильич глубоко, с наслаждением затянулся. — Нравитесь вы мне. — И тринадцать лет назад нравились, когда ты нас в погребе подыхать оставил? — Гальяно обнял Лену за плечи. — И тогда. — Ильич кивнул. — Поражаюсь я вам. Сколько всего пережили, с гарью этой треклятой не однажды столкнулись, а не скурвились. Или он до вас просто еще не добрался? — Кто? — Чудо! Тот, кто до сих пор тут всем заправляет. — Тот, кто в гробу с золотом? — спросил Гальяно, и Дэн тут же вспомнил спиритический сеанс. Вот, значит, кого видел тогда друг: Ильича и Чудо. — И про золото знаете. — Ильич удовлетворенно кивнул, как будто обрадовался. — Не зря, выходит, я тогда решил от вас, щенков, избавиться. Хоть и жалко было, но шкурой чувствовал — жди от вас неприятностей. Вот… не ошибся. — А Максима вы за что убили? — Голос Лены дрожал. — Он ведь всегда хорошо к вам относился. — Так и я к нему хорошо относился! Кто ж виноват, что он дотошный такой?! И ты, голуба моя, туда же! — Я тебе сейчас! — Гальяно дернулся было к Ильичу, но Лена вцепилась в его руку. — Хватит, — сказал Туча вроде бы и спокойно, но так, что всем стало ясно, шутить он не намерен. — Рассказывай все, что знаешь. — Все, что знаю? — Ильич задумался. — А вот сдается мне, я не больше вашего знаю. Ну да ладно… Кто такой Чудо, вы знаете? — Красный командир, — сказал Туча, едва заметно поморщившись. — Красный — это точно. Потому что весь в людской крови. — Ильич усмехнулся. — А настоящее его имя Игнат Шаповалов. Слышали небось? — Слышали. — Дэн тоже закурил, руки отчего-то подрагивали. — Я ж говорю, вы не меньше моего знаете. Бывший граф, красный командир, ведьмин сын, ведьмак… — Ильич обвел их пристальным взглядом. — Что, и это знаете? А про Ефима Соловьева что-нибудь слыхали? — Правая рука Чудо, фашистский прихвостень, — процедил Гальяно. — А еще мой дед, — подвел черту Ильич. — Это от него ты узнал про клад? — От отца, а он от деда. Только отцу эти сказки оказались без надобности, а я слушал и запоминал. Дед был для Чудо верным псом. Это ведь он его в гробу с золотом похоронил. Исполнил, можно сказать, последнюю хозяйскую волю. — Золото семьи Шаповаловых? — спросил Туча. — Не только, много там и награбленного было. — А почему в гробу? — Туча побледнел, дыхание его сделалось шумным и прерывистым, как когда-то давно, когда он впервые увидел поднимающийся из земли блуждающий огонь. — А почем мне знать? — Ильич пожал плечами. — У мертвых свои причуды. — Самая темная ночь — одна из таких причуд? — Сигаретный дым драл горло, Дэн морщился, но продолжал курить. — Раз в тринадцать лет гроб с золотом поднимается на поверхность, и мертвец попадает в мир живых. Раз в тринадцать лет можно разжиться золотишком на всю оставшуюся жизнь, вот только никто не знает, когда и чем придется платить. — Ты разжился? — спросил Дэн. — Да. Когда-то дед мой перекопал гарь и лес вокруг вдоль и поперек. Он и место точное знал, и отцу про то место рассказал, а потом и немцам в сорок третьем. А вот все никак не выходило до золота добраться. Не знал, оказывается, что без ключика поиски эти — пустое дело. — Без какого ключика? — Дэн загасил сигарету. — А того, который болтался на шее у твоей полоумной подружки. Дэн давно научился не поддаваться на провокации, не терять контроль, а сейчас вот потерял, схватил Ильича за горло, сжал. — Что тебе известно о Ксанке? Откуда у тебя ее медальон? Говори! — Дэн, ты его сейчас придушишь! — Голос Тучи доносился издалека. — Отпусти! Он с трудом разжал онемевшие пальцы. Ильич схватился за горло, захрипел. — Ничего мне про нее не известно! Откуда мне знать? А про ключик слышал от отца. Дед ему рассказывал, что были у Чудо две необычные вещи: нож с рукоятью в виде волка и медальон-ключик. А зачем, почему, отец не знал или не запомнил. Бабку мою после дедовой смерти репрессировали как жену врага народа, а отца — в детдом. Не до сказок ему оказалось, ребятишки, жизнь у него была не сахар! А я с детства был любопытный, чудился мне в этих сказках тайный смысл. Уже когда вырос, занялся историей здешних мест вплотную. Сопоставил факты, отделил, так сказать, зерна от плевел. — Как у тебя оказался Ксанкин ключ? — Дэн не сводил взгляда с Ильича. — Не поверишь — нашел! Прямо посреди гари той самой ночью и нашел. И как только ключик ко мне попал, все сразу стало на свои места. Гроб с золотом сам ко мне вынырнул, прямо из-под земли. Вот как оно, оказывается… — Он покачал головой. — А ты, парень, неправильные вопросы задаешь. Я бы на твоем месте поинтересовался, как ведьмовской ключик оказался у твоей подружки, с чего бы вдруг. — Ты ее видел той ночью? — Девчонку? Нет. Если думаешь, что это я ее грохнул, ошибаешься. Такого греха за мной нет, я тогда и Максима-то… не до конца… И вас… Пожалел, получается. — Жалостливый, значит! — Гальяно смотрел на него с ненавистью. — Лену тоже из жалости? — Ее из соображений целесообразности. — Ильич бросил на Лену быстрый взгляд. — Не стала бы мне угрожать, ничего бы не случилось. Я же не зверь какой. — Ты не зверь, ты хуже, — процедил Гальяно. Ильич ничего не ответил, равнодушно пожал плечами. — А ключик я тот потерял, — сказал Ильич с тоской. — Когда с Максимом в лесу боролся, потерял. И ведь обыскал все, а не нашел. Не судьба, видать. Не дается заговоренное золото два раза в одни руки. Зря только вернулся, порушил всю свою жизнь. Из-за жадности все беды, ребята. Так что сто раз подумайте, а нужен ли вам этот проклятый клад. — Он нам не нужен, — сказал Дэн за всех. — Да неужто?! — По глазам было видно, Ильич им не верит. — Зачем он приходит? — спросил вдруг Туча. — Что ему надо? — Ты про Чудо? А кто ж его знает? Я одно только скажу: он хоть и мертвец, а все равно живой. И сила у него в самую темную ночь такая, аж жуть! Знаете, каково оно, когда и страшно, и денег хочется? Когда глаза боятся, а руки делают? — Не знаем! — отрезал Гальяно. — Нам твою сволочную душу не понять. — А нет у меня души. — Ильич вдруг зашелся смехом. — Продал я ее тринадцать лет назад, так же, как мой дед продал. Он все еще смеялся хриплым, с нотками безумия, смехом, когда заиграл мобильный Гальяно. Звонил Матвей, про которого все они в пылу погони забыли. Гальяно в двух словах, с несвойственной ему сдержанностью, обрисовал ситуацию, выслушал Матвея, отключил телефон. — Шаповалов с сердечным приступом в больнице, — сказал он растерянно. — Матвей с ним. Говорит, едва успел довезти его до райцентра, до последнего думал, что симулирует, а в приемном отделении сняли ЭКГ и бац — предынфарктное состояние. — Я должна была ему поверить, — сказала Лена тихо. — Ты не могла предположить, что все так обернется. — Гальяно поцеловал ее в висок. — Матвей там присмотрит, чтобы с ним все было в порядке. — Я позвоню главврачу. — Туча достал из кармана мобильный. — А я позвоню Васютину. — Дэн окинул Ильича мрачным взглядом. Они спасли Лену, но ни на шаг не приблизились к разгадке тайны, связанной с исчезновением Ксанки. Самая темная ночь по-прежнему наделено хранила свои секреты… Дмитрий. 1931 год Непонятную тоску и томление Митя стал чувствовать сразу, как только сошел снег. Он надолго уходил в лес, оставляя Машу с Анюткой одних. Но даже в лесу не находил покоя, ноги сами несли его к гари. Гарь чудила. Иногда казалось, что время в этом зачарованном месте течет совсем иначе: то спешит, то замирает, а то и вовсе останавливается. Особенно ночью. Ночью и гарь, и лес вокруг менялись до неузнаваемости. Все чаще Митя, да и мужики из местных стали замечать над ночным лесом странное свечение. Митя помнил этот призрачный зеленый свет, так и не смог забыть за истекшие тринадцать лет.