* * * Леона осторожно постучала в дверь спальни Джулии. После похорон Мауро женщина заперлась в своей комнате и не выходила более суток. Даже маленькому Филиппо не уделяла внимания. Он плакал и звал маму, но та никак не реагировала, запретив любому беспокоить ее. – Войдите, – неожиданно разрешила Джулия. Леона открыла дверь и удивленно осмотрелась. Та паковала чемоданы. – Ты уезжаешь?! – вырвалось у Леоны. – Прости, делай, что хочешь. Я пришла спросить, не хочешь ли ты увидеть сына? – Позже, – Джулия подошла к Леоне и протянула руку. – Проходи. Я уезжаю. Не хочу оставаться в этом доме. Мауро больше нет, и я здесь никому не нужна. По смуглым щекам покатились слезы, и она быстро смахнула их. – Может, выпьем? – спросила Леона. Джулия покачала головой. – После, когда соберу вещи. Поможешь? Леона, соглашаясь, кивнула, и оторопело взяла в руки платье, лежащее на кровати. После похорон Мауро прошло всего два дня, но за этот короткий срок Джулия стала другой. Исчезла злоба и язвительность, осталась лишь растерянность и какая-то непонятная мягкость. – Перееду к родителям, – сказала она. – Дарио будет против. – И пусть, – в глазах Джулии засветилось упрямство. – Он меня не замечал, с чего бы сейчас ему быть вежливым и любящим? Внука он сможет видеть, когда пожелает. – Может, останешься? – осторожно спросила Леона, заранее предвидя отказ. – Приведешь нервы в порядок. Успокоишься, а потом примешь решение. Знаю, что тебе сейчас очень трудно, и ничто не может утешить. Но мы – твоя семья, и всегда поддержим. – Хочу думать, что ты говоришь искренне. – Безусловно, я искренна. – Спасибо, – Джулия дотронулась до ее руки. – После всех тех неприятностей, что устраивал тебе Мауро и моих шпилек, ты поступаешь благородно, предлагая поддержку. Леона приподняла подбородок. – Я ни о чем не забыла, – сказала она. – Хочу попросить у тебя прощения за свое поведение, – сказала Джулия, присела на кровать и расплакалась. – Я принимаю извинения, – Леона села рядом. – Но плакать вместе с тобой не стану. – И не нужно, – Джулия улыбнулась сквозь слезы. – Что сказать, Леона, ты как была, так и останешься стервой. – Не вижу причин для того, чтобы меняться. Джулия осмотрела комнату, в которой прошло столько счастливых моментов ее брака. И, несмотря на то, что Мауро часто бывал злобным и нервным по отношению к другим, с ней он всегда был мягким и любящим. – Он был единственным мужчиной в моей жизни, – тихо сказала Джулия. Леона напряглась, так как поняла, что сейчас ей придется выслушать детальную историю их отношений. Но она ошиблась. Джулия добавила только одну фразу, от которой защемило в груди. – Любовь ведь не исчезает? – Не исчезает, – ответила Леона, погладила Джулию по голове. – Скажу Дарио, что ты уезжаешь. Она вышла в коридор и быстрым шагом направилась в кабинет мужа. В гостиной на диване сидела Ильда и читала газету. Глаза ее ярко светились. Нет, они горели огнем, настолько в хорошем настроении она была. Ильда посмотрела на Леону и улыбнулась. – Хорошо, что вы обе здесь, – услышала Леона голос Дарио. Он обнял ее за талию и повернул к себе. – С этого момента я запрещаю вам выезжать из «Вилла Анна». – Ты хотел сказать, что запрещаешь Леоне выезжать из поместья, – поправила его Ильда и поднялась. – На меня твои приказы не распространяются. – Как знаешь, – мягко ответил Дарио. – Но, если уедешь отсюда, я не разрешу тебе вернуться. Либо ты поступаешь так, как я говорю, либо прощайся с Леоной. – Ильда вольна поступать так, как желает. Ты не имеешь права удерживать ее здесь, – сказала Леона, но тут же скривилась от боли, так сильно он сжал ее руку. – Что ты делаешь?! – Замолчи, – сказал он. – Я устанавливаю в этом доме порядки. Остальные лишь подчиняются. Ильда, что ты решила? Ильда с ледяным спокойствием посмотрела на мужа своей подруги. – Я остаюсь, – ответила она и наклонила голову вперед. Этот жест не понравился Дарио. В нем было столько презрения и холодной ненависти, что он едва не отпрянул в сторону. Спустя секунду Ильда мило улыбалась. Дарио попрощался и вернулся в кабинет. Еще долго его держало в тисках то нехорошее ощущение, которое осталось после взгляда Ильды. Дарио снова задумался над тем, почему она так привязана к Леоне? Ильда все свое время проводит с ней. Кроме Леоны и Табо, у нее никого нет. Впрочем, и у жены отсутствуют другие привязанности. Она ни с кем не общается, у нее нет подруг, с которыми она выезжала бы в город и проводила свободное время. Только Ильда и, естественно, Табо. Им она доверяет свои тайны, с ними смеется, ходит в кино и кафе. С ними она покупает одежду и драгоценности, обсуждает новости и ссорится по мелочам. Ильда первая, кому она звонит утром, чтобы поздороваться и спросить, когда она приедет. Пожалуй, с похожей мягкостью Леона относилась только к Алессандро. Дарио был смущен, так как не представлял, что дружба может быть такой крепкой. И Табо, и Ильда после замужества Леоны не пожелали остаться в Буэнос-Айресе, переехав следом в Италию. Дарио не знал, чем они занимаются, и откуда у них появляются деньги. Поначалу он решил, что это Леона снабжает их средствами. Оказалось, что оба богатые наследники, и, как многим детям состоятельных родителей, им нет нужды с утра до вечера находиться в офисе, зарабатывая себе на жизнь. Эта новость успокоила Дарио, потому что он уже не видел в друзья жены нахлебников, которые тратят его деньги, но не прибавила к ним уважения. И все же они никогда не доставляли хлопот. Всегда вежливые и ненавязчивые, они практически были невидимыми, но Дарио постоянно ощущал их присутствие в своей жизни, и знал, что Леона в большей степени принадлежала им, чем ему. Себастьяно был прав, когда сказал, что Леона изменила Дарио. Он был порабощен ею, во всем подчинялся и потакал. Хотя следует признать, что ни о чем сверхъестественном Леона не просила. Но, женившись на этой женщине, Дарио стал яростным собственником. Он превратил свою жизнь в семейную драму. Сомнения в верности жены постоянно преследовали его, а дружба с Ильдой и Табо еще больше распаляла его недоверие. Дарио вдруг отчетливо понял, что они не нравятся ему. Более того, они ему категорически неприятны. Следовательно, нужно найти повод, чтобы от них избавиться. ГЛАВА 19 Роман вышел из душа, завернулся в полотенце и лег на кровать. Простыня мгновенно намокла и прилипла к спине. Он недовольно перевернулся на живот, подвинул к себе подушку и обхватил ее руками. Роман чувствовал странную апатию внутри. Делать что-либо не было желания, хотелось просто лежать и смотреть перед собой. Расследование убийства Дагомирова отошло на второй план, о нем даже не думалось. Все мысли крутились вокруг сеньоры Аскари. Роман то и дело брал в руки телефон, проверяя, нет ли пропущенных вызовов. Раньше женщины, получив от него листок с номером, перезванивали почти сразу же. Некоторые выжидали день, самое большее два, чтобы набить себе цену. Но звонили все, даже те, которые были счастливо замужем. Звонили для того, чтобы сообщить, что им приятно его внимание, но они любят своих мужей. От встречи при этом не отказывались, желая лично повторить то, о чем говорили по телефону. Чашка кофе, бокал «Martini», ужин, отель – и «до свидания, возвращайтесь к любящим мужьям». С незамужними и свободными было еще легче. Кофе и ужин исключались: два «Martini», причем сразу же в отеле. Сеньора Аскари выделялась на общем фоне полным равнодушием к его персоне, что, несомненно, удивляло и раздражало. Роман еще раз посмотрел на экран телефона и отбросил его в сторону. Она не позвонит. Если бы хотела, то уже сделала бы это. Видимо, отношения с престарелым мужем ее полностью устраивали. Либо финансовая сторона брака настолько важна для этой алчной девицы, что она не станет рисковать ею ради сомнительной связи на стороне. И хотя Роман понимал, что Леона может оказаться любящей и преданной женой, он все же наделял ее разными дурными качествами, чтобы она перестала быть наваждением, сделалась менее привлекательной в его глазах и не вызывала столь сильного интереса. Таким образом, Леона Аскари приняла для Романа вид корыстолюбивой и трусливой дамочки. Типичная уловка для тех, кто не может получить объект страсти. Они облекают его в отвратительную форму, лишь бы утешить свою гордость и не дать самооценке рассыпаться. Раньше Роман сам выбирал женщин и даже в мыслях не держал, что может кому-то не понравиться. Приятная внешность, хорошая фигура, эрудированность и отличное чувство юмора – все вместе это производило неотразимый эффект. Женщины любили Романа, как и он их. Но обладая таким свойством, как чрезмерная влюбчивость, он с легкостью оставлял одни отношения ради других, и никогда не испытывал угрызения совести ни перед одной из покинутых им дам. Но о Леоне Аскари он начал сожалеть еще задолго до того, как смог ее получить. Роману вспомнились слова одноклассника Антона, который сказал, что при отказе стыдно бывает только в первый раз. И этот первый раз – самый запоминающийся. Черт, как же он был прав! Но ведь Леона не отказала, а проигнорировала. Это совсем другое. Гораздо правильнее сказать человеку, что у него нет шансов, чем заставлять мучиться в неизвестности. Хотя молчание можно интерпретировать, как нежелание продолжать общение. Роман злился на Леону, а на себя – еще больше. Его поведение было мелочным и глупым. Он оскорбил в мыслях чудесную женщину только потому, что она оказалась не такой распущенной, как его предыдущие пассии, которых не останавливали ни брачные узы, ни то, что они обманывают своих любимых, ни какие-либо другие причины. Все они летели к нему в постель, как мотыльки на свет – с безрассудной страстью. Леона же была другой, и от этого Роман думал о ней еще чаще. Кроме того, в ее семье случилось горе, газеты только и пишут о трагедии, произошедшей со старшим сыном Аскари. Возможно, у нее просто нет времени подумать о нем. В такие моменты голова занята чем угодно, но только не привлекательным мужчиной, предложившим встретиться за ужином. Конечно, Леона утешает мужа, потерявшего наследника. Сейчас она принадлежит только ему, но время вносит в жизнь коррективы: раны затягиваются, печаль проходит, и все возвращается в прежнее русло. – Мне нужно снова лететь в Лондон, – сказала Полина, присев на краешек кровати. Роман так задумался, что не услышал, как она вошла. Это рассердило его, так как от мыслей о Леоне Аскари он забывал, где и с кем находится, и становился неосторожным. Да и дисциплинированность таяла на глазах. – Не хочу, чтобы ты уезжала, – сказал он и понял, что говорит правду. Из всех окружающих его женщин, Полина была самой надежной. В нужный момент она всегда оказывалась рядом, с ней было легко и весело. Единственным минусом являлось отсутствие страсти с его стороны, но в Полине ее имелось столько, что с лихвой хватало на двоих. Роман обхватил ее за талию. Полина с нежностью провела рукой по его волосам и поцеловала в висок. – Оденься наконец, – со смехом произнесла она, поднялась и направилась к выходу. – Жду тебя внизу. Я заказала столик в ресторане, потому что мне надоело обедать в номере. Да, когда ты был в душе, принесли пакет. – Где он? – На столике. В гостиной. Роман выпрыгнул из постели и побежал в гостиную, присел на диван, распечатал конверт и пробежал глазами по строчкам. Все-таки быть сотрудником Интерпола имеет определенные выгоды. Не нужно ждать необходимой информации, она к его услугам круглосуточно. Даже иностранная полиция не отказывала в запросах и почти мгновенно давала разрешение на использование баз данных. А если еще прибегнуть к небольшой уловке и направить официальное требование от имени какого-нибудь известного в местных кругах лица, то вообще не было никаких проблем. Двери открывались сами собой. Роман изучал бумаги до тех пор, пока его не прервал звонок по телефону. Разгневанная Полина сообщила, что убьет его, если он немедленно не спустится вниз. Роман быстро сложил листки в пакет и отправился в комнату одеваться. – Тебе нравится издеваться надо мной? – спросила Полина, едва он вышел из лифта. – Нравится, когда ты злишься, – ответил Роман и поцеловал ее в кончик носа. – Это возбуждает. – Банальный ответ, – усмехнулась она. – Куда исчезло остроумие господина Сафонова? – С каких пор правда является синонимом банальности? Можешь не отвечать, это риторический вопрос. Куда мы направляемся? – В «Maccheroni». Если наш столик не отдали кому-нибудь другому, – в голосе ее все еще чувствовалось недовольство. – Полина, не превращайся в жену с двадцатипятилетним стажем, – одернул ее Роман. – Это тебя не красит. Веди себя как самая беззаботная любовница: без претензий и обид. В этом случае у тебя будет больше шансов, как можно дольше остаться интересной для мужчины. – Может, и ты постараешься проявлять ко мне больше уважения? – разозлилась Полина. – Я всегда почтительно к тебе относился, – Роман галантно открыл перед ней дверь. – На случай, если наш столик займут, можешь не беспокоиться: посидим в какой-нибудь пиццерии. Уверен, что еда там окажется не менее вкусной, чем в твоем пафосном ресторане. Полина взяла его под руку. – Ресторан вовсе не пафосный. Зная непритязательные вкусы господина Сафонова, я решила вывести его поужинать туда, где подают римскую кухню. Мне-то она не совсем по душе, но тебе понравится.