— Я боюсь. — Очень жаль. — Но я хочу знать, почему мой отец сейчас здесь. — Ну, а я ничего не хочу знать. Меня это совсем не интересует, — Чарли натянул одеяло на голову. Он ждал ответа Дагберта, но его не последовало. Прежде чем заснуть, Чарли выглянул из-под одеяла и обнаружил, что сполохи исчезли, а в дортуаре снова царит темнота. Оставалось надеяться, что Дагберт лег спать. Чарли обманул мальчика — утопителя. На самом деле его очень интересовал приезд Лорда Гримвальда, и вообще интересовало все, что он видел из окна этой ночью. Но его любопытство не стоило того, чтобы рисковать быть пойманным кем-то из нынешних неприятных посетителей Академии Блура. В конце темного коридора, берущего начало из Главного зала, находилась старинная полированная дверь. Ее створки открывались в великолепный, но обычно пустовавший Танцевальный зал. Однако сегодня вечером его готовили к торжественному мероприятию. Туда принесли стулья и расставили их ровными рядами для участников собрания. Собравшихся освещали четыре огромные люстры. Их яркий свет отражался в сверкающих гранях хрустальных подвесок и слепил глаза, что весьма смущало некоторых гостей Иезекииля, привыкших прятаться в тени: воров, отравителей, мошенников, похитителей людей и даже убийц. Большинство из них жили в домах, стоящих на узкой, извилистой улице Пимини в старинной части города. Когда-то ее населяли маги, колдуны, чародеи и другие темные личности. И среди злодеев, сидевших в тот вечер в Бальном зале, находились такие, кто унаследовал таланты своих печально известных предков. На общем фоне присутствующих особо выделялась женщина, обладавшая даром ясновидения, по прозвищу Меткая Долорес, названная так за смертоносную точность стрельбы из арбалета. Долорес выглядела намного моложе своих восьмидесяти лет, ее голову украшал роскошный бордовый аллонж — парик с длинными волнистыми локонами. В правом дальнем углу помещения возвышался восьмифутовый (2,5 метра) куб, накрытый плотной белой тканью. Он сразу привлекал к себе внимание входящих и казался доминирующим. Гости не могли понять, как такой огромный предмет смогли внести внутрь через относительно узкий вход. На самом деле все объяснялось очень просто. Уидону приказали открыть неиспользуемые широкие двери с боковой стороны Танцевального зала и втащить в него куб через сад. Понадобилась помощь четырех грузчиков. Весь процесс оказался на редкость трудным, долгим и изнурительным, но даже Уидон не знал, что скрывалось под таинственным покровом. Посетителям оставалось только гадать, узнают они об этом в ближайшее время, или нет. Последним прибыл маленький, тощий, хилый на вид поджигатель по имени Амос Бирн. Когда он уселся на ближайший стул, Уидон закрыл двери, и все взгляды обратились к сцене. На месте рояля, отодвинутого к задней стене, стоял овальный стол, покрытый парадной бордовой скатертью, которую использовали в особо торжественных случаях. На одном конце стола в инвалидном кресле сидел Иезекииль Блур, древний старец, презрительно смотревший на публику с неприятной ухмылкой на тонких губах. Ему на плечи, подобно королевской мантии, спадали длинные, жидкие, седые пряди волос, обрамляя худое морщинистое лицо, напоминавшее череп. Рядом с ним, без тени улыбки на жестоком лице, сидел его правнук Манфред, брезгливо отвернувшись от своей соседки, женщины с бледной кожей, спутанными седыми волосами и с сине-фиолетовым носом. С другой стороны стола стоял Директор академии, Доктор Гарольд Блур. Он держал длинную и чрезвычайно скучную речь перед собравшимися в зале людьми. Его выступление прервало появление еще одного гостя — мускулистого мужчины в белой майке и камуфляжных брюках. Прежде чем сесть в последнем ряду, он высоко поднял стул, покрутил его зачем-то в руках и с громким стуком поставил на пол. Директор бросил недовольный взгляд на опоздавшего нарушителя спокойствия, а затем продолжил свою нудную речь. Прошло десять минут, и Доктор Блур решил, наконец, сделать паузу. Те из слушателей, кто еще не заснул, начали вяло аплодировать. Однако аплодисменты продолжались не так долго, как хотелось бы директору, потому что двери в зал внезапно распахнулись, и внутрь ворвался резкий морской ветер, за которым следовал высокий, сильный мужчина. — Лорд Гримвальд! — у Доктора Блура от удивления открылся рот, — какой приятный сюрприз, мы не ожидали... то есть мы едва ли смели надеяться, что Вы прибудете сегодня. Как видите, Ваш ..., Ваш ..., — он указал дрожащей рукой в правый дальний угол. — Мой Морской Глобус на месте, — закончил за него фразу Лорд Гримвальд и удовлетворенно улыбнулся, глядя на куб, — Итак, раз я уже здесь, давайте покончим с этим делом. Продолжайте. Слегка покачиваясь, он медленно шел по проходу между креслами, как капитан по палубе корабля во время шторма. В его развевающихся волосах цвета зеленых морских водорослей едва заметно поблескивала седина, а цвет холодных глаз напоминал ледяной аквамарин. Появление Лорда сопровождал густой соленый туман, проникавший глубоко в легкие. Несколько человек зашлись в приступах резкого судорожного кашля. — Мы уже рассмотрели без Вас несколько вопросов, — неуверенно оправдываясь, залепетал Доктор Блур, — но я еще не представил... — Ничего страшного. Можете продолжать, — великодушно разрешил Лорд Гримвальд, вразвалку поднимаясь по ступенькам на сцену, где Манфред, поспешно вскочив на ноги, предупредительно придвинул ему дополнительный стул, поставив его между собой и своей соседкой. Мужчина опустился на жалобно скрипнувшее сиденье всей тяжестью своего тела. — Лорд Гримвальд, — представился он, протягивая руку женщине, сидевшей слева от него. С едва скрываемым отвращением она слегка коснулась его длинных змеевидных пальцев, похожих на конгеров — морских угрей. — Титания Тилпин, — ответила она, поднимаясь на ноги, — сейчас моя очередь выступать. Казалось, Титанию знали все присутствующие, и встретили ее бурной овацией. Она одарила аудиторию благодарной улыбкой и начала: — Уверена, что вы ждете от меня чего-то необычного, и я постараюсь не разочаровать ваши ожидания. В ответ на ее слова снова раздались громкие аплодисменты. Директор нахмурился: ему никогда так не аплодировали. — Дайте же возможность Миссис Тилпин продолжить выступление, — он постучал чайной ложечкой по стакану, прерывая излияния публичного восторга. Женщина понимающе усмехнулась и достала из складок своего блестящего черного плаща круглое зеркало в драгоценной оправе. Зеркальная поверхность засияла так ярко, что некоторым из гостей пришлось прикрыть глаза. А затем, после востоженного перешептывания, ошеломленная публика притихла. — Это Зеркало Аморет, — объявила Миссис Тилпин, — большинство из моих зрителей уже видели его, но специально для Вас, Лорд Гримвальд, повторю, что это зеркало было сделано Алым королем для своей младшей дочери Аморет. Ему девятьсот лет. — И оно помогает путешествовать во времени и пространстве, — скучающим тоном перебил ее Лорд Гримвальд, — да, я уже слышал об этом. — Оно умеет намного больше, чем Вы думаете, — возмутилась Миссис Тилпин, — я сама только недавно начала постигать его многочисленные свойства. Я уже использовала это зеркало ранее, чтобы привести из прошлого в наш мир, в этот город, моего предка, чародея Графа Харкена. И хотя мои враги изгнали его обратно — не буду вдаваться в подробности, — у меня все же остается надежда, что я снова смогу его сюда вызвать. А теперь я хочу вам всем кое-что показать. Титания повернулась и, театрально отбросив свой расшитый блестками плащ, наклонила зеркало под таким углом, чтобы его сияющий свет падал на стену позади нее. На стене появился светящийся круг. Он постепенно увеличился до размеров небольшого стола. Затем внутри круга появились нечеткие очертания растений. На фоне зеленых джунглей показался мальчик, бредущий среди деревьев рядом с тигром. У мальчика были белоснежные волосы и очки с толстыми линзами. К сожалению, место действия пересекала по диагонали неровная трещина, как-бы разрезая джунгли на две части. — Ваше зеркало расколото, оно несовершенно, — упрекнул Титанию Лорд Гримвальд. — В этом нет моей вины, — огрызнулась Миссис Тилпин, — его повредил Чарли Бон, чертов мальчишка. Иезекииль Блур обещал мне помочь убрать трещину, но пока что только на словах. — Я стар, Титания, — засуетился Иезекииль, шамкая запавшим беззубым ртом, — моя магия с годами ослабевает, и я должен беречь свои силы. Я уже посоветовал тебе обратиться за помощью к Доркас Мор. Без сомнения, она сможет все исправить. — Сейчас это не столь важно и не имеет особого значения, — сказал Лорд Гримвальд, зевая, — все мы прекрасно знаем, на что способен Чарли Бон. Лучше рассказывайте дальше, Миссис Тилпин. — Как не имеет значения?! — истошно завизжала окончательно выведенная из себя ведьма. Она с ненавистью глянула на Лорда Гримвальда, нахохлилась, как курица, и негодующе передернула плечами, сверкнув блестками на накидке: — Мое зеркало имеет очень большое значение! — Конечно, конечно, дорогая Титания, — примирительно закудахтал директор, — никто с тобой и не спорит. Продолжай свой рассказ, пожалуйста, мы все тебя внимательно слушаем. Бросив убийственный взгляд на Лорда Гримвальда, Миссис Тилпин указала на беловолосого мальчика: — Перед Вами Билли Гриф, а этот тигр не настоящий, самая обычная иллюзия, созданная чародеем, чтобы развлечь ребенка. Иезекииль радостно встрепенулся и злорадно потер сухие ладошки: — Как же приятно видеть маленького крысеныша в ловушке Бэдлока! Он никогда не сможет оттуда вернуться. И никогда не получит свое наследство. Вот и конец завещанию, друзья мои. Он выехал на сцену, вращая колеса инвалидного кресла, и обратился к зрителям: — Слушайте меня внимательно. Дело касается всех вас. Итак, завещание было составлено еще моим прадедушкой Септимусом Блуром в 1865 году, незадолго до его смерти. Он оставил все состояние своей старшей дочери Мэйбелл и ее потомкам. Наследство включало в себя поместье с садом, разрушенный замок, занимающий огромную территорию, бесценные сокровища и многое другое. Ее единственный оставшийся в живых наследник, Билли Гриф, — Иезекииль повернулся вместе с креслом и указал на стену, — все еще прогуливается по зачарованным джунглям в полном неведении. Правду знаю только я, потому что мне ее поведала моя внучатая тетка Беатрис, ведьма, которая отравила свою сестру Мэйбелл и составила фальшивое завещание, по которому все имущество переходило моему деду Бертраму, от него моему отцу и затем ко мне. Но настоящее завещание все еще существует. В черных глазах Иезекииля, пристальных и недобрых, появился опасный блеск, и он злобно стукнул сморщенным кулачком по подлокотнику своего кресла — каталки: — Я уверен в том, что его спрятал Лайелл Бон, отец Чарли. В этот момент Манфред встал, опираясь двумя руками на стол, угрожающе наклонился вперед, как кобра перед броском, и в полной тишине категорично заявил: — Все, что вы здесь услышали, не должно выйти за пределы этого пространства. Надеюсь, вам понятно? По залу приливной волной прошел приглушенный шум голосов. Из толпы послышались возгласы: — Можешь не сомневаться! Здесь все свои! — Вы должны помочь семье Блуров найти подлинник завещания, — сказал Манфред, затем обвел собравшихся злодеев темным, гипнотическим взглядом, — и передать его нам для уничтожения. — Лайелл Бон сейчас в море, надеюсь, что он никогда оттуда не вернется, — Манфред многозначительно взглянул на Лорда Гримвальда, — но он мог оставить какую-нибудь подсказку своему сыну Чарли. Мы разберемся с мальчиком, а ваша задача состоит в том, чтобы найти завещание. — Только, пожалуйста, без глупого энтузиазма, — взял слово Доктор Блур, — и никакого криминала и насилия. Мы не хотим вызвать ненужные подозрения или нарушить закон. Зоокафе — хорошее место для начала операции. Советник Мор и Нортон Кросс, — он посмотрел на Нортона, сидящего в первом ряду, и тот согласно кивнул, — помогли нам закрыть это заведение. Как только хозяева будут выселены, вы сможете обыскать помещение. Возможно, там есть подземный ход, ведущий к руинам замка. Найдите его и все там проверьте! — Я берусь за это дело, — сказал поджигатель Амос. — Я тоже, — поднял руку мускулистый мужчина в белой майке и камуфляжных брюках, — я достаточно ловкий и неплохо соображаю. — Хорошо, только действуйте осмотрительно и будьте осторожны, дело весьма деликатное, — предупредил Доктор Блур. — Как насчет вознаграждения? — поинтересовалась Долорес, кокетливо поправляя бордовые локоны парика, — что мы получим за свою помощь? — Деньги, — брюзгливо проворчал Иезекииль, — много денег. Или Вы хотите что-то еще? — Нет, денег будет вполне достаточно, — согласилась Долорес и, подумав, добавила, — десять тысяч наличными, если я найду завещание. Иезекииль задумчиво потер кончик крючковатого носа, прикидывая, сможет ли он, в конечном итоге, отказаться от своего слова. — Ну, хорошо, десять тысяч, — неохотно согласился он, тяжело вздохнув. — И тысячу за попытку! — нагло потребовал блондин в фиолетовом костюме, иллюзионист по имени Уилфред Коулпо.