Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 18 из 44 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Василий не благодарил, но и недовольства не чувствовал. Бумажная работа его не пугала, а если получится втиснуть в доклады своё видение тактики и стратегии, так вообще замечательно. Нынешняя манера воевать, честно говоря, не вдохновляет. Наличие магии наложило свой отпечаток на военную науку, и… Да не отпечаток, а огромную кучу дерьма наложило! Вся война заключается в обработке переднего края артиллерией, бомбардировке ближайших тылов с дирижаблей, а потом в атаку идут пехотные цепи, слегка прикрытые энергетическими щитами одарённых. Противник, естественно, выставляет свою защиту и лупит со всех стволов, стараясь перегрузить чужие щиты. Когда получается, когда нет, но в итоге всё решается в рукопашной свалке, где острый штык и крепкий приклад значат больше любой магии. Дёшево и сердито. Перебороли? Замечательно, тогда в дело вступает кавалерия. Не осилили? Можно попробовать составить круг и сжечь противника, если самих не пожгут. Но это самый крайний случай, потому что одарённые хорошо знают о высокой вероятности летального исхода при объединении усилий и умирать не торопятся. Флот воюет… да никак он не воюет со времён осады Севастополя, всё больше за минными полями отсиживается. А что, выслуга идёт, жалованье по случаю войны удвоенное, что же не сидеть-то? Разве что подводные лодки без дела не стоят, но их господа с броненосцев за настоящих моряков не считают. – Будут доклады через десять дней. Глава 8 – Вася, не клади локти на стол! – Вася, возьми нож в правую руку! – Вася, это вилка для мяса, а не для рыбы! Обед в кругу семьи дался Василию нелегко. Вообще-то он хорошо владел вычурным искусством изящного поглощения пищи, но лезущие в голову посторонние мысли постоянно отвлекали от соблюдения строгих правил проклятого этикета. А ещё приходится ухаживать за Лизой Бонч-Бруевич, считающейся его личной гостьей. Ладно ещё дед успел накатить пару рюмок перед обедом и четыре во время его и отвлекает девяносто процентов общего внимания только что придуманными байками о делах давно минувших дней. – И вот представь, Лизавета, наставляют они на меня двенадцать пулемётов и требуют подписать отречение. Я, конечно, шашку наголо, да как пошёл их рубить! Восемь генералов, шестнадцать полковников, прочих мятежников вообще без счёта! И всех в капусту! – Николай Александрович, но вы же говорите, что пулемётов только двенадцать было. – Правильно, – не смутился бывший император, – а остальные с револьверами. – И вы всех… – Если бы! Там человек триста набежало, а у меня как раз патроны закончились. Разве я бы подписал отречение, будь у меня ещё патроны? – Вроде бы шашкой рубили? – Точно, шашкой, но когда она затупилась и сломалась, я пулемёт взял. Немцы лезут – бац по ним очередь на половину ленты, французы лезут – по ним вторую половину. С англичанами так вообще… Ты про «Тонкую красную линию» читала? – Теннисон? – Ага, он самый. Единственный из англичан, кто тогда живой остался. Я специально промахнулся – хоть и свинья, но свинья талантливая. – Ники, разве можно такое за столом? – возмутилась бабушка Александра Фёдоровна. – Детей бы постыдился. – Это жизнь, и её не только по учебникам изучать нужно, – отмахнулся дед и налил себе ещё рюмочку. – И в разговорах про свинину, душа моя, нет ничего постыдного. Возьмём, к примеру, вот этот эскалоп в твоей тарелке… Лизонька, передай Александре Фёдоровне горчицу. Аликс, не забудь сказать девочке спасибо. И да, на чём я остановился? – На свиньях, – дуэтом подсказали хихикающие младшие сёстры Василия. – Да, на них, – кивнул Николай Александрович. – Люди стесняются говорить на эту тему, но за последние десять лет промышленное свиноводство шагнуло далеко вперёд и по прибыльности сравнилось с золотодобычей и торговлей оружием. Вася, вот зачем тебе непонятный завод дирижаблей? Давай на эти деньги построим самый большой в мире свинарник и будем… – Папа! – императрица Татьяна Николаевна в нарушение всех правил этикета стукнула кулаком по столу. – Ты можешь заниматься чем угодно, но мой сын… Лиза поперхнулась вишнёвым компотом и закашлялась. Видимо, ей никто так и не раскрыл инкогнито Красного, и слова императрицы стали сюрпризом. Неужели сестрёнки совершили немыслимый подвиг – не проболтались? Нужно будет проверить, не упало ли небо на землю и не потекла ли Нева в обратную сторону. Василию ничего не оставалось делать, как с виноватым видом пожать плечами: – Извини, Лиза, так получилось. – Семейная сцена! – обрадовался дед. – Хочу посмотреть на семейную сцену! – Я тебе её чуть позже устрою, – пообещала бабушка и взглядом расплавила пробку на хрустальном графине с коньяком, запечатав его намертво. – Мы приготовим чай, а мужчины могут подождать в курительной комнате. Нужно сказать, что Александра Фёдоровна гордилась аскетизмом жизни на ближней даче, и принципиально отказывалась от помощи прислуги. Обед, разумеется, не готовила, но почётную обязанность заваривать и разливать чай не доверяла чужим рукам. Николай Александрович с преувеличенным сожалением посмотрел на графинчик, незаметно погладил чуть топорщащийся карман и отложил салфетку: – Пойдём, Иосиф, мне намедни новый сорт сигар на пробу прислали. Лаврентий Павлович в Абхазии крутить начал. Вася, а тебе особое приглашение? Василий ободряюще улыбнулся Лизе, до сих пор не пришедшей в себя от потрясения, но девочка махнула рукой и демонстративно отвернулась. В курительной комнате с деда моментально слетела маска добродушного алкоголика. Василий даже вздрогнул, увидев хищника с горящими от жажды крови глазами. – Что докладывают, Иосиф? Император ответил не сразу. Сначала он сдвинул в сторону картину и достал из сейфа в стене потемневший от времени кувшин и два высоких стакана (Васе до сдачи экзамена на классный чин вино строго запрещено), потом долго выбирал сигару из раскрытого тестем хьюмидора. Так и не выбрал, отмахнулся и взял папиросу из лежащей на столе пачки. Чиркнул спичкой. – А что докладывать? Рано ещё докладывать, работают люди. – Но всё же? – дед понюхал предложенное вино, пригубил и поставил стакан на столик рядом с креслом. – Предварительные итоги известны? – Если про графа Бронштейна спрашиваешь, то его так и не нашли. Как в воду канул. Конструкторское бюро Тухачевского расстреляли из пушек прямой наводкой. Живых не осталось. – Что же так неаккуратно? – Пока не ясно. Полковник Якир, отдавший приказ об открытии огня, умер от кровоизлияния в мозг после третьего выстрела, а целителей рядом не оказалось. – Неужели Тухачевский отстреливался? Что-то на него не похоже – прошлую войну благополучно в плену просидел и в особых геройствах не замечен. Я давно говорил, что мне его рожа сразу не понравилась. – Граф Бронштейн рекомендовал Михаила Николаевича как прекрасного организатора и талантливого изобретателя. – Ага, прямо рыцарь без страха и упрёка. А что же тогда Феликс арестовать его хотел? Вроде как твой любимчик, орденами до пупа обвешан, в прошлом году бароном поздравили, и вдруг такой пердимонокль. – Да в том-то и дело, что никто не собирался арестовывать ни Тухачевского, ни его заместителя Гроховского. И Феликс Эдмундович не отдавал такой приказ, там чистая самодеятельность. – Вот оно что! – Николай Александрович всё же отхлебнул из стакана и с одобрением кивнул. – Мой любимый «Оджалеши». На английскую работу похоже. – Вино? – Нет, расстрел твоих изобретателей на английскую работу похож. Точнее, на заметание следов. – Почему так думаешь? – А ты не помнишь, что было, когда сибирский варнак Гришка Распутин князя Юсупова и Пуришкевича чугунной гантелей до смерти забил в шестнадцатом году? – Я тогда на фронте был. – А, ну да… Так вот, этот Гришка был весьма сильным целителем с уклоном в животноводство, и поговаривали, будто в молодости промышлял конокрадством. Его Пуришкевич откуда-то из Тобольской губернии притащил и пристроил главным конюхом в английском посольстве. В начале шестнадцатого сей одарённый варнак уже в императорской конюшне, а в середине шестнадцатого года вдруг оказывается, что он неофициально заведует всеми закупками лошадей для артиллерии и гвардии, а мне подают на подпись утверждение его в этой должности и генеральском чине. Представляешь моё удивление? – Да уж, – хмыкнул Иосиф Первый. – Вот-вот, я примерно так же отреагировал, – Николай Александрович щёлкнул гильотинкой, отрезая кончик сигары. – И попросил светлейшую княгиню Ливен обратить внимание на стремительную карьеру конского целителя. Дарья Христофоровна дама в высшей степени обстоятельная и смогла бы всё выяснить, но в тот же день Гришка убивает Юсупова и Пуришкевича, а потом принимает большую дозу цианистого калия, стреляет себе в спину из револьвера несколько раз и ныряет в прорубь на Неве. А за ним ещё пятьдесят два человека в течение недели. – Но при чём здесь англичане? – Да вроде бы ни при чём, но сразу после серии странных самоубийств английский посол отбыл в Лондон и вновь объявился в Петербурге ровно за месяц до моего вынужденного отречения. – Думаешь, у них что-то не срослось и пришлось срочно избавляться от ненужных свидетелей? – Англичанка гадит, – с философской грустью ответил бывший император, и окутался сигарным дымом. – Ладно, Иосиф, хватит о печальном, а то Васька у нас совсем приуныл. – Завтра у него праздник, вот и повеселится. – Что, опять родственники из Дании? – страдальчески поморщился Василий. – Не любишь ты их, – с укоризной произнёс дед. – Люблю, но на расстоянии. В памяти Красного хорошо отложился визит толпы датских родственников на его тринадцатилетие. Толпы шумной, как цыганский табор, такой же нищей и вороватой. Потом бабушка жаловалась на пропажу серебряных ложек, сам Вася недосчитался копилки с мелочью, а у отца кто-то срезал две платиновые пуговицы с парадного мундира и спёр золотые часы вместе с цепочкой. Каждый гость ел за троих, пил за пятерых, и любой разговор сводился к просьбам выделить несколько дивизий для освобождения от немецкой оккупации некогда отторгнутых Шлезвиг-Гольштейнских земель. Заодно и Гамбург с Любеком того… освободить. Подарок, правда, подарили, но один на всех – вышитую шёлком карту упомянутых территорий размером полтора на полтора метра. Сначала Вася хотел её выкинуть, потом решил передарить родной гимназии в качестве учебного пособия – вдруг кто-то из будущих целителей будет специализироваться на психических заболеваниях? Но всё же оставил себе как прекрасную мишень для стрельбы из новенького браунинга. Низкий поклон генерал-лейтенанту Николаю Сидоровичу Власику! – Никаких заграничных родственников не будет, – успокоил сына император. – До первомайского весеннего бала в Гатчине никаких заграничных родственников! Соберёмся в тесном семейном кругу, подруг позовём, вино пить будем, песни петь будем. Только свои, а чужих нам не нужно. – Подруги? – дед встрепенулся, как почуявший поживу орёл-стервятник. – С подругами я не только спою, я и сплясать могу. Иосиф Первый проигнорировал слова тестя, а Василию объяснил:
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!