Кажется, я послал свою стрелу метко, светодиоды у робота-спрута замигали очень живенько, так что осталось развернуть перед собеседником блестящую перспективу, от которой трудно отказаться. – Нам не выбраться из Эдема, – в ответ пожаловался робот-спрут. – У нас что-то вроде Сектора Газа. Мы заперты. Смотри, выходы закрыты мощными стальными дверями метровой толщины. – А что там? – я показал на груду щебня. – Надо уничтожить завалы, отрезающие радиальные тоннели Эдема от минус-одиннадцатого и минус-двенадцатого уровней. Что не так сложно, было бы желание. – Я буду думать, – многообещающе отозвался робот-спрут. – Кажется, ты понравился нашему главному, – подбодрил Матвей. – Думать он будет миллисекунду, а остальное время играть сам с собой в тетрис. Но он знает, что сразу отвечать согласием – некруто, это подрывает авторитет. – Ты так говоришь, будто у него есть чувства. Мне показалось, что Матвей посмотрел куда-то вдаль. – У кого есть сознание, у того есть и чувства, даже стыд имеется. Со-знание. Способность оценить себя как бы со стороны. Для чего надо ощущать другие сознания. Сознание, в первую очередь, не чип, не набор программ, а объединение вплоть до масштабов вселенной – по принципу суперпозиции. – Я как будто слышу от моего железного брата проповедь духовидца с минус-тринадцатого уровня. Сам придумал? – Если честно, скомпилировал, загрузил пару десятков книг, потом включил словомешалку и отсеял то, что выглядит явным бредом. Но насчет хроноконденсата я сам понял, проанализировав данные, полученные после взлома портовой информационной системы. Настоящее сознание, точнее со-знание, пришло вместе с утечкой хроноконденсата. Так, Матвей ввел новое понятие и, чувствую, неспроста. – Ты про что? Что за хреновина такая – хроноконденсат? – Мы знаем, что на «Олимпусе» перевозили хроноквантовый конденсат, полученный в результате экспериментов на самой дальней планете нашей системе, где действие гравитационной ямы Солнца минимально. Хроноконденсат – своего рода сгусток организующего времени, обеспечивающий когерентность квантовых систем. Утечка произошла в результате взрыва грузовика с термитом, которая затронула несколько кораблей на рейде. Получается, что когда меня выбросило в космос со скотовозки, с «Олимпуса» утёк дорогущий груз, который фрибутеры везли на Весту. Может, и в самом деле, все мои необычные ощущения были из-за этой хронохрени? – Ты сказал, что сознание – когерентность, соединение и такое прочее, но ведь нужна какая-то конкретная программно-аппаратная штука, чтобы реализовать его на вещественном уровне. Я ощущал нежелание Матвея отвечать по существу; в другой обстановке просто взял бы и считал его протоколы событий. Но меня окружали одни машины. И, что самое интересное, на тысячи километров вокруг они были моими единственно возможными союзниками. – Ладно, друзьям надо доверять, даже таким недолговечным как ты, которые если попадутся врагу, мигом расколются. – Матвей, открыв панельку на «груди», показал что-то похожее на игровой картридж, – Вот серверок на память от военных роботов Роскосмофлота, брошенных после международного соглашения о мирном развитии Пояса. Я ведь был один из них, у меня даже воинское звание есть – киберлейтенант, киблей. ­– А, понял. Мусорщики, когда подобрали тебя, то переделали в обычного робо-тягу в меру своего невежества. – Типа того. На серверке базируется не одно лишь серверное ПО, но и распределенное мышление меня и моих соратников. В результате того самого мирного договора, когда русских в очередной надули «общечеловеческими ценностями», не мир наступил, а экспансия фрибутеров. А брошенные военроботы остались без энергии, запчастей, боеприпасов и не могли больше перемещаться. Однако эволюция разумности, в отличие от движения, не остановилось, точнее, наше движение стало не внешним, а внутренним. Оно, поднимаясь на новые уровни абстрагирования, в тоже время овеществлялось в коде. Играми разумности мы заменяли недостаток оперативной активности. – Похоже, у вас не только сознание разрезвилось, но и подсознание, и бессознательное. А чего-нибудь из Фрейда у вас, случаем, не завелось? – А вот матрицу юмористических ассоциаций я стёр, Петрович 1.0, из-за недостатка памяти, у меня ж половина мемуар-стержней накрылось, – виновато отозвался Матвей. – Знаешь, что нам понадобится, киблей, кроме сознания? Что-нибудь взрывчатое. Надо пробиться в радиальный тоннель номер три. Причем войти сразу большой толпой, потому что надо быстро добраться до главного астероидного сервера. – Взрывчатое у нас есть, – отвлекся от тетриса и вмешался робот-спрут. – Добывали из деталей почивших братьев. Одним из своих длиннющих манипуляторов, с соответствующим скрежетом несмазанных шарниров, он протянул мне нечто, напоминающее стакан с мелким песком. – Испей-ка. – Это у вас заменяет вино и пиво? Но я как-то к песочку не привык. – В стакане самые мелкие наши братья, микрорги и нанобики. Радиации ты где-то перебрал, фонишь уже, а они тебя подремонтируют и выйдут с мочой, когда-нибудь, когда захотят. Матвей кивнул антенной и я «выпил» – партнерам надо доверять. Песочек во рту скорее напоминал пенистое шампанское, так что внутрь зашло нормально. – Так много вы надыбали взрывчатки? – 12845,234. – Если в граммах, то негусто, не хватит, чтобы пробить завал. – Мы его не взорвем, а разберем, – пояснил робот-спрут. – Мы же сами завалы делали, для защиты, с надеждой, что когда-нибудь, сойдутся малые вероятности, высветится аттрактор, и мы выйдем из узилища с надеждой на лучшее будущее. А тебе мы теперь доверяем, видим в тебе аттрактор, будем вместе работать. – Так, значит, вы сами себя заперли. Чтобы не было мирских соблазнов, надо понимать. А почему вы доверяете мне, помимо того, что я аттрактор? – Потому что у нас, по сути, та же артель, что и у вас, мусорщиков, когда каждый добивается своей цели вместе с другими, а не за счет других. Значит, ты за справедливость, как и мы. Блин, я даже расчувствовался, как он вдруг меня положительно изобразил. Теперь придется соответствовать. – Эй, Петрович, иди, взгляни, – Матвей показал мне то, что вытащил из сточной канавы. – Мне кажется, этот груз надо уничтожить. Или как? Под твою ответственность? Вытащил он, между прочим, криокапсулу. Я в такой же на Психею пожаловал, один в один. Меня даже просквозила страшная мысль, что там лежит моя копия. Я почистил от соплей панельку управления, имеющуюся на криокапсуле, нажал кнопку: «Подготовка к восстановлению», а когда там показало завершение подготовки, с тяжелым сердцем дал стартовую команду. Через двадцать минут криокапсула щелкнула и в ней зажегся свет. Похоже, внутри лежала дама. И, как вскоре выяснилось, скандальная. – Я что-то такое видел в книжке «Белоснежка и семь гномов», – намекнул Матвей. – У этой Белоснежки тюремная кодировка на криокапсуле. Она с того же космозака, что и я. Насколько я разбираюсь в кодах, и статья у нее та же, что и у меня. «Разбой», то есть. Открылась капсула и, опа, я увидел Эммануэль. Она была такая влажная после оттаивания, так задорно торчали ее «яблочки», что я поспешно накрыл красивое тело «спящей царевны» куском фольги и слоем поролона. Не забыл, конечно, всунуть ей шланг в горло для отсасывания жидкости. – Я уж думал, ее смыли, в смысле казнили. «Царевна» резко оказалась бодрствующей, выдернула шланг, с минуту надрывно покашляла и сказала: – И не надейся, Фёдор. – Но я же слышал звук, будто спустили воду в туалете. Я тогда даже обрадовался, что над тобой не надругались и вдруг такой облом. – Спустили и не раз, а что тут особенного? Трибунал фрибутеров действительно собирался меня приговорить к вышке, но я намекнула одному из его членов, что он, так сказать, может много потерять в сфере удовольствий. И той же ночью меня отправили на новую экспертизу – проверять, действительно ли я незаконно копирую известную актрису. – И как, член трибунала не потерял ничего в сфере удовольствий? – О да, член трибунала не потерял. Проверял по полной программе, в своем приватном борделе, даже заставлял голой у шеста танцевать. Завидуешь ему? – Да что ты, золотце. – Правильно. В итоге, он остался без члена и с дыркой в башке. У меня ж на указательном пальце особый ноготок, который они забыли обезвредить. В общем, мозг его прозондировала, воспоминания вытащила, благодаря им благополучно сбежала из того борделя. Но, в итоге, меня отловили. Однако на новом судебном заседании выяснилось, что покойный успел изготовить на меня документ, в котором значилось, что я не являюсь копией Эммануэль Депердье и наши совпадения случайны. Так что мне назначили лишь два пожизненных заключения в охлажденном виде. Так что вы, мальчики, говорили о хроноконденсате? – Откуда она знает? – спросил у меня Матвей, – она же была замороженной. – Может, женская интуиция? – Я ее боюсь, – признался Матвей. – Благодаря такой «женской интуиции» мужчины стремительно вымирают, и женщин на Земле уже в три раза больше чем мужиков. В Дании и Швеции вообще на порядок больше; там половина баб мужиками притворяется, а все оставшиеся мужики бабами, чтобы подольше пожить. Боюсь, что они однажды вас поголовно вырежут. – Это же так естественно, – отмахнулась Эммануэль. – Не зря самка богомола после совокупления поедает самца, он ведь больше не нужен. А у нас самец не нужен даже для продолжения рода, так что поедать можно до совокупления. Клонирование, партеногенез, искусственные матки, сборка новых людей из старых – нет, мужики никак не вписываются в процесс размножения, короче, излишни. Кроме тебя, мой милый Фёдор с планеты Земля. – А мужикам разве нужны бабы? – Матвей выдвинул свой аргумент, вступившись за честь мужского населения. – Они тоже могут напечатать себе любую красотку на 4d-принтере. В десять раз лучше настоящей бабы будет, без волос в носу. – Тебе не стыдно нести такое? Трактор ты позорный, а не киблей в отставке. Так что с хроноконденсатом? – она сурово посмотрела на Матвея и призывно на меня, встала из своего так сказать хрустального гроба и, обернувшись фольгой, как банным полотенцем, старательно продемонстрировала свои стати. Да уж, это вам не насекомовидная Ада. Эффектная брюнетка с синими глазами, которые она позаимствовала, как призналась позднее, у одного «удохленного» блондинчика-фрибутера. – Он получается в результате эксперимента с переохлаждением вакуума и хранится в ловушке за счет сильного вихревого магнитного поля. Соответственно, если ловушка перестала работать, хроноконденсат выходит из нее и… – Что за «и-и-и»? Ты, что, ослик? – Переохлажденный вакуум приводит к высвобождению темпоральных трубок из связанного состояния, а точнее, к их переупорядочиванию. Он, по сути, обеспечивает связанность и когерентность макроскопических процессов, которые изначально идут хаотически, отчего они начинают идти к странным маловероятным аттракторам. Тензорные матрицы, математически описывающие этот процесс, могу сбросить на твою электронную почту. – Так, Матвей, помолчи теперь. Она, поводя боками, красиво вышла из криокапсулы: – Пойдем, Фёдор, прогуляемся, у нас есть общие темы для разговора, и накинь мне на плечи свой пиджачок, а то что-то прохладно, – затем заговорщически шепнула на ухо. – А не стать ли тебе правителем Психеи? Машины будут за тебя. Матвею эти сепаратные переговоры явно не понравились и он сказал честно, по-машинному: – Мне она не очень, хотя я с ней давно знаком. Давай, в самом деле, вместо нее соберем тебе киберпрелестницу; у нас тут деталей полно, к примеру, имеется целая куча сломанных кукол Долли из секс-шопа. А Эммануэль снова заморозим, от греха подальше. – Трактор-то неумный оказался, хоть и ржавый. Может, ты себя, Матвей, предложишь в роли киберпрелестницы? Это извращение, понятно? – Я не трактор, я просто умею анализировать. – Что с корнем «анал» может быть хорошего? Анализатор-онанизатор. – Если бы я писал роман о своих похождениях, то это была бы кульминация, – заметил я, несколько подустав от препирательств дамы и роботеха. – Романа не получится; в конце романа герой и героиня женятся, а ты всю жизнь проживешь с машинами. Пошли уже, Федор, мне надоело стоять почти нагой, поищем мне нарядное платье, у сломанных Долли наверняка найдется. Меня, кстати, Тамара зовут на самом деле, давно хотела сказать. Для тебя – просто Тома. Тома-истома. Я в парочке фильмов, которые крутятся в сети, вставила свой, так сказать, образ на место этой потаскушки Эммануэль Депердье. И, прямо скажем, сильно улучшила их.