Еще один фактор, способствующий развитию у нас нервного истощения, — это то, что мы постоянно сравниваем себя с другими, все время оглядываемся по сторонам в поисках самого крутого. В животном мире из личинки пчелы может развиться и матка, и рабочая пчела, в зависимости от того, чем кормят эту личинку. Пчелиный улей представляет собой сложную социальную структуру, а в состав пчелиной семьи входят рабочие пчелы, пчелы-кормилицы, рабочие пчелы из свиты матки, которые ухаживают за маткой: дают корм, чистят ее тело, очищают ячейки сот. Здесь нет пчел — жен футболистов и пчел-селебрити. Каждая пчела получает положенную ей еду, и никакого духа соревнования: рабочая пчела не мечтает стать маткой. Мы же не приемлем полумер, нам надо всё и сразу: быть королевой, давать потомство, убирать, кормить и еще научиться крутить хула-хуп. Поэтому у нас все заканчивается ксанаксом[10], а у пчел нет. В любом случае я как никто знаю, что такое сравнение — это один из ингредиентов моего невротического бульона. Я в Эдинбурге, чувствую себя полным ничтожеством и пытаюсь понять почему. На первый взгляд у меня все замечательно — мое телешоу, моя жизнь, моя работа, — в чем же дело? Наконец до меня доходит. Я на званом ужине и сижу рядом с Брайаном Коксом. У меня трясутся поджилки, потому что он — молекулярный генетик, астрофизик, занимается физикой частиц, участвует в эксперименте на Большом адронном коллайдере и прочая, прочая. Он привлекателен внешне и выглядит лет на десять. Из-за этого срабатывает один из моих триггеров — сравнение. Я пытаюсь выудить что-то из пустоты под названием «мозг Руди» и с трудом произношу, так как в горле внезапно пересохло: «Если бы существовало бесконечное множество параллельных Вселенных, что означало бы существование бесконечного множества меня, как бы мне удалось справиться с едой одной вилкой?» Возможно, Брайан считает меня не совсем безнадежной, поэтому продолжает рассказывать, что 600 000 лет назад, когда на планете наконец появилось достаточное количество кислорода, одна клетка с митохондриями (я киваю, будто знаю, что это такое) какого-то гриба начала «вдыхать» кислород, в то время как другая клетка «выдыхала» метан. Мне крыть нечем. Я подумываю притвориться, что я в глубоком обмороке. Молчание затягивается, и Брайан переводит внимание на мужчину напротив. Брайан рассказывает ему, что ученые могут определить, насколько далеко способна мигрировать клетка из центральной части Африки до Египта. Мужчина не отвечает, и я делаю вывод, что он такой же глупый, как и я. Однако тут Брайан сообщает мне, что это ведущий мировой космолог. Я сдуваюсь. Карлос Френк (найдите его на YouTube; когда я это сделала, я чуть не задохнулась). Вечер закончился не слишком удачно. Вероятно, я немного переборщила с алкоголем. Никто не попросил у меня номер телефона. Эта старая как мир история со сравнением сводит нас с ума. Некоторые вполне довольны тем, что имеют. Я знаю, такие люди где-то есть: в деревне, среди природы, растят своих цыплят, доят коров и сидят возле костра, поджаривая на огне маршмеллоу. Что касается всех остальных, то мы затравлены витающими в воздухе ожиданиями относительно того, чего у нас нет, но что мы должны иметь, если хотим быть крутыми. Дело уже не в том, чтобы угнаться за соседом, а в том, чтобы оставить его позади глотать пыль и кипеть от негодования. Сравнение уходит корнями в далекое прошлое. «Почему мое пещерное платье не такое красивое, как у Фрэн?», «Почему у меня не такой большой гульфик?» Всегда одно и то же — «Почему? Почему? Почему?», и это вызывает стресс. Мы из кожи вон лезем, чтобы добиться чего-то большего. Так было всегда: мы страдаем от тщеславия и иллюзий, раздирающих нас на части. Мы как голодные духи, томящиеся в бесплодных попытках найти то, не знаю что. Наверно, скоро появятся эпитафии вроде «Она умерла от зависти» или «Он умер, так как у него был слишком маленький автомобиль». Если бы мне нужно было охарактеризовать себя тремя словами, это были бы такие слова: «Всегда недостаточно хороша». В обществе интеллектуалов я неизменно превращаюсь в глупого 13-летнего подростка. Я снова чувствую себя так, словно я в школе, никчемная и бестолковая, с торчащими зубами. Чем дольше я нахожусь рядом с такими людьми, тем меньше я могу произнести хоть что-то. Из-за этого мне кажется, что я занимаю еще более низкую ступень на лестнице интеллекта. Обычно я стараюсь разговорить собеседника, чтобы он не догадался, что я ничего не знаю. Недавно я пригласила на чашечку чая лорда, профессора, доктора наук, хирурга и просто гения Роберта Уинстона. У него почетные докторские степени 16 университетов, у меня — половина докторской степени. Он увидел мое шоу на фестивале литературы и искусства Hay Festival и похвалил его. Я возгордилась и пригласила его на чай, он согласился и предложил встретиться в палате лордов. В назначенный день я не находила себе места: меня охватывала паника при мысли о том, что я не знаю, о чем с ним говорить. Итак, я сижу с лордом Р. в святая святых, в кабинете с обшитыми деревянными панелями стенами, по которым развешаны портреты маслом политиков прежних времен, и мужчина в смокинге с поклоном наливает мне чай. В этот самый момент я понимаю, что мне абсолютно нечего сказать. Я интересуюсь у лорда Р., чем он сейчас занимается, и он любезно рассказывает мне о своем глобальном исследовании в области эпигенетики. Я краем уха слышала что-то об эпигенетике, но в теме я не сильна, мягко говоря. Меня прошибает пот, и возникает ощущение, что желудок где-то отдельно от меня уже покинул здание. Если лорд Р. хоть о чем-нибудь меня спросит, меня хватит удар. Я думаю о том, чтобы отпроситься в дамскую комнату и загуглить «эпигенетику», чтобы лорд Р. не решил, что я страдаю слабоумием. У меня остались смутные воспоминания о том, что было дальше, за исключением того, что я пыталась выехать на своем чувстве юмора (я всегда разыгрываю эту карту). К сожалению, когда я слишком стараюсь быть забавной, это всегда оборачивается против меня и становится жестом чистого отчаяния. После завершения чаепития при выходе из кабинета мы останавливаемся, наблюдая, как мужчина в красном костюме с золотыми пуговицами идет вдоль коридора в стиле «Семейки Аддамс» и несет золотой жезл (я не знаю, как правильно называется эта золотая штука, которой некто очень важный стучит по полу перед началом заседаний в палатах). Когда он проходит, мы двигаемся дальше, и лорд Р. представляет мне других лордов и леди. Я слегка приседаю в реверансах и кланяюсь, совсем как прислуга или героиня сериала «Аббатство Даунтон». Мне представляют леди Такую-то, которая изменила английское бракоразводное право. Очевидно, что она отличается блестящим и острым умом, так что я снова теряю способность произнести хоть слово. Мы идем дальше, и я говорю проходящему мимо лорду (с которым мы встречались раньше): «Я не достойна». Он уже метрах в пяти от меня и кричит мне в спину: «Конечно, ты достойна». Это позволило мне выйти из здания, не сгорев со стыда. Жизнь полна маленьких чудес. Выбор Еще одна причина, почему современный человек постоянно как на иголках и не находит себе места, — проблема выбора. Когда я приехала в Великобританию, я душу бы отдала за мороженое, которое было не клубничным и не ванильным. Уже тогда в США производили 31 вид мороженого с самыми разными вкусами, сегодня их 1310. Все начиналось постепенно: шоколадное, мятное, со вкусом жевательной резинки, бекона с яйцами, люцерны, без калорий, без жира… без мороженого. Сейчас Великобритания не только догнала США, но и обогнала. Мы тратим драгоценные моменты своей жизни на выбор. Я бы сказала, что 99 процентов своего времени мы заняты тем, что принимаем решения (не только по поводу мороженого). Мы перегружены постоянной необходимостью делать выбор: мы забываем, что и у человека есть предел и, если перестараться, нервного переутомления не избежать. Нам стоило бы остановиться на ванили. Некоторые из проблем, с которыми нам приходится иметь дело, — это следствие современной западной культуры, хотим мы того или нет. Однако есть определенные эволюционные черты, присущие человеку: они отлично помогали нам в прошлом, но сегодня больше напоминают старый драндулет, загрязняющий воздух выхлопными газами и с трудом ползущий по дороге. Автопилот Одна из чрезвычайно полезных функций головного мозга в том, что человек способен связать последовательность действий в один общий вид деятельности. Нам не приходится думать: нужно взять зубную щетку, открыть тюбик зубной пасты, выдавить пасту на щетку, затем подвигать щетку вверх-вниз, затем еще раз вверх-вниз, прополоскать рот. Если задумываться о каждом действии по отдельности, это заняло бы кучу времени. Благодаря генным мутациям «система круиз-контроля» позволяет человеку выполнять определенные действия без обращения к процессу осознанного мышления. Преимущество автопилота в том, что мы можем связать разрозненные действия в единую цепочку. К сожалению, у этого свойства есть и обратная сторона: человек — раб своих привычек, слишком долго оставаясь на автопилоте, он перестает замечать что-либо вокруг себя. И вот уже вся жизнь превращается лишь в последовательность взаимосвязанных событий, и мы упускаем сам процесс. Праздники, свадьбы, Рождество, день, когда вы лишились девственности (хотя это не самое мое приятное воспоминание, и я предпочла бы об этом забыть), — мы все делаем на автомате, чтобы поскорее справиться с одной задачей и приступить к следующей. Часто, чтобы вспомнить о каком-то прошедшем событии, нам требуется пересмотреть видео с него. Я отдаю себе отчет, какую огромную часть своей жизни я провела на автопилоте: день за днем я, не замечая ничего вокруг, проталкивалась вверх по карьерной лестнице, а когда получала желаемое, сразу начинала переживать, что кто-то может отобрать это у меня, поэтому начинала работать в два раза усерднее. У меня мало воспоминаний о жизни вне работы. Время от времени я встречаю мужчин, которые говорят, что когда-то у нас были отношения, но я абсолютно этого не помню. Где были мои мысли? Возможно, эти мужчины подмешивали мне в напиток наркотик, чтобы воспользоваться ситуацией. Вы не поймете, что вы в состоянии автопилота, когда вы в этом состоянии: в этом и смысл — не думать, а действовать. Когда автопилот полезен: • В поездке по Транссибирской магистрали, когда в переполненном вагоне пассажиры сидят у вас на голове. • Когда вы идете на шопинг с мамой. • Когда вы смотрите школьную пьесу, в которой не задействованы ваши дети. • Когда вы ощипываете цыпленка (мне этого делать не доводилось, но так говорят). • Когда вы на рок-фестивале в Гластонбери и вам приспичило в туалет. • Когда вы в гостях в Японии и вам предлагают попробовать рыбу фугу (иногда это заканчивается печально). Когда автопилот НЕ полезен: • Во время секса (иногда). • Когда вы едите в ресторане с пятью звездами Мишлен. • На любом празднике, который вы проводите с детьми. • Когда вы идете по натянутому канату. Многозадачность Если бы человек был анатомически приспособлен к требованиям XXI века, у него бы было 476 рук, 75 ушей, 451 рот и 16 естественных отверстий. Многозадачность — это еще одна сказочная способность, которой наделен человек, но которой нет у животных. Ни один другой представитель животного мира не может похвастаться способностью выполнять несколько действий одновременно. Вам когда-нибудь доводилось видеть газель, которая бы слушала музыку в наушниках и при этом переписывалась в Twitter и курила сигарету? Думаю, вряд ли. Мы гордимся своей способностью к многозадачности и хвастаемся, сколько всего успеваем втиснуть в секунду времени. К сожалению, это не только мешает нам присутствовать в настоящем — здесь и сейчас, но и ведет к эмоциональному выгоранию. Когда у компьютера случается перегрузка, мы знаем, что его нужно выключить и включить снова чуть позже. Почему же мы не можем сделать то же самое для себя, не чувствуя себя при этом последним неудачником? Я не предлагаю всем дружно «расслабиться» (терпеть не могу это слово и тех, кто его употребляет), но, если бы мы просто могли сделать паузу после того, как отправили кучу электронных писем, и сконцентрировались на чизбургере, который только что заказали, жизнь была бы не в пример приятнее. Мысли о прошлом и будущем Я уже говорила об этом, но напомню еще раз: стресс и высокий уровень бдительности (вигильности) был на руку человеку в прошлом, так как ему приходилось быстро решать, что представляет для него опасность, а что нет. Когда в соседних кустах раздается шум, это кто-то с большими зубами ищет чем бы пообедать или это ваш друг решил вас разыграть? (Не слишком смешная шутка, надо сказать.) Нужно иметь представление о прошлом, чтобы прогнозировать будущий результат. Способность мысленно перемещаться во времени обеспечивает человеку выживание. Это делают и многие животные — вспоминают, что опасно, а что нет, но они не переживают по этому поводу. Очевидно, что мышь помнит: встреча со слоном плохо для нее закончится, а потому, встретив слона, она знает, что нужно дать дёру. Вот только ее это совсем не тревожит, она спокойно спит по ночам, а не изводит себя опасениями, что это может случиться. Если это вдруг происходит, она просто уносит ноги. Мышь знает это на уровне интуиции. А человек — нет. То, что наши воспоминания обеспечивают весьма ненадежное представление о том, что происходило на самом деле, факт известный, и каждый раз, когда мы о чем-то вспоминаем, картинка становится все более размытой и туманной. Так что, когда мы обращаемся к собственной памяти, то опираемся на достаточно шаткую доказательную базу. Это означает, что мы лишь напрасно тратим энергию на мысли о прошлом и будущем. Когда мысли о прошлом и будущем полезны: • О, я помню, это тот мужчина, который пытался ограбить меня в прошлом месяце. Наверно, мне лучше перейти на другую сторону. • О, здесь была дыра в асфальте, в которую я свалилась и разбила голову. Наверно, это место лучше обойти. Когда мысли о прошлом и будущем НЕ полезны: • Когда мне было девять лет, я съела отвратительную улитку, так что теперь, если я увижу что-то, напоминающее улитку, я убью это, пусть даже это будет всего лишь шляпа, похожая на улитку. • Я подала заявление в полицию на человека в нелепом парике за сексуальное домогательство. Теперь каждый раз, когда я вижу человека в нелепом парике, я убегаю прочь с криком: «Насильник!» Мысли о прошлом и будущем провоцируют у нас повышенную тревожность, так как мы попадаем в ловушку воспоминаний: перебирая в памяти воображаемые катастрофы, которые никоим образом не влияют на наше физическое выживание, мы никак не можем оторваться от этой ментальной жвачки. Одна негативная мысль вызывает следующую, и этот снежный ком растет до бесконечности. «Почему я провалился на экзамене?», «Почему я не получил работу/парня/девушку? Наверно, я — неудачник. Если бы я был умнее/симпатичнее/харизматичнее… Я никогда ничего не добьюсь, потому что я слишком глуп/уродлив/толст… Я таким родился? Может быть, операция могла бы все исправить?» (Этому нет конца.)