Фессар-Лёбонз. Сжальтесь, господин Президент генеральный директор! Сжальтесь, мой генерал! Адольф. Пощады не будет! Добейте их всех! Бог своих не оставит! Фессар-Лёбонз исчезает. Подняв над головой томагавк, кажется, кого-то преследуя, с воинственным кличем через сцену пробегает индеец. Ожесточая маску, Адольф заключает… Железный кулак. Воля без изъяна. Почти нечеловеческая. Пауза. Всё, кажется, опять стало спокойно. Тото, по-прежнему читая, спрашивает… Тото. Папа, что такое скво? Адольф. Индейская женщина. Тото, Индейцы ругаются с ними? Адольф. Нет. Скво — стройные блондинки, они смиренно служат им, как рабыни. Согнувшись и краснея над пишущими машинками, они слушают своих начальников, пока те расхаживают по кабинету широкими шагами… Тото. Но у индейцев же нет пишущих машинок? Адольф. Теперь есть. Американцы им продали. Тото возобновляет чтение. Добрые индейцы, молча, появляются и, присаживаясь вокруг него, закуривают трубку мира. Один из них, неизвестно почему, печатает на машинке. Адольф, расхаживая по комнате, беседует сам с собой… Естественно, что чудовищная власть над людьми опьяняет и привлекает женщину! После изнурительной борьбы, испытанных опасностей и ударов, которые были даны и получены, утомление воина… (Художественно декламируя.) «Женщины ходят за этими лютыми калеками, вернувшимися из жарких стран» (Несколько мечтательно.) Та светловолосая секретарша была очаровательна и нежна… Под плохо сшитыми платьями она прятала тело королевы, вечерами же, в постели… ласковая наивность, почти нескромная… (Прикуривая сигару, самоуверенный.) Но Эльвиро, это удивительное создание, сотканное из чувственности и роскоши! Она стала любовницей графа Шербаки, военного атташе при Австро-венгерском посольстве. Одного танго в ресторане Максим'с было достаточно. На рассвете, после сабельного поединка на Каталанском лугу, с графом, который будет смертельно ранен, я её увезу… Голубой поезд, сумасшедшие ночи в Монте-Карло, дьявольская игра, каждое утро орхидеи, любовь до изнеможения! Прислуга в Отель дё Пари удивляется… они не выходили из комнаты в течение трёх суток! (Улыбаясь, походя, нюхает цветок и продолжает с непринуждённым жестом.) Прошлое этой редкостной особы не безукоризненно, мне это известно! Говорят, она пела в Лас Вегасе, быть может, даже шпионила в пользу Центральных Империй. И вот эта великолепная тварь с опасными когтями лежит у моих ног… Однако наша беспокойная связь, обострённая рафинированным эротизмом, даёт мне отдохновение после сражений… Входит Горничная, одетая роковой женщиной (чёрное сатиновое платье в обтяжку, огромная шляпа и длинный мундштук с сигаретой). Он подходит к ней и целует ей руку. Адольф. Darling! Адэль (с надменной изысканностью). Darling! Адольф (опьяняясь её ароматом). Твой аромат! Она улыбается, странная, берёт его руку и внезапно зверски прокусывает её до крови. Адольф выпускает вопль боли и экстаза. Ах! Тото (уткнувшись в книжку). В чём дело папа, ты ударился? Адольф. Нет! (Зверски прижимая её к себе.) Пантера! Ты моя целиком! Я в тебя упадою! Растерзан! Издалека доносится музыка. Их объятья превращаются в страстное мексиканское танго, которое они, выделывая причудливые фигуры, принимаются танцевать вокруг Тото. Индейцы их, кажется, вовсе не видят. Каждый раз, изгибаясь, они шепчут друг другу на ухо, отмечая движения сладострастным рычаньем. Адольф. Моя левая нога под твоею правой, правая — на плече твоём! Эльвира. Мой круп у тебя на лбу, а ноги мои — в руках твоих! Адольф. Твой живот у меня на виду, я кусаю тебя в шею! Эльвира. Ты — в струнку, а я — в комочек! Адольф. Ты головой вниз, я же — кренделем! Эльвира. Оба — прямо! Адольф (сбившись). Нет, это уже слишком! Раздаётся пронзительный звонок телефона. В темноте раздаётся смиренный голос Адольфа… Имею честь приветствовать вас, господин Фессар-Лёбонз! На сцене опять зажигается свет. Тото с сестрёнкой читают; нет больше ни индейцев, ни Эльвиры. Адольф, стоя по стойке смирно, говорит с Фессар-Лёбонзом. Тото поднимает голову, ему больно видеть отца столь униженным и напуганным. Адольф (любезно). Приношу вам свои извинения, господин Фессар-Лёбонз… Я как раз изучаю этот рапорт… Завтра же надиктую его мадмуазель Тромп. Ночи, если понадобится, спать не буду… (Пауза. Выслушав, говорит смиренно.) Всегда буду вам благодарен, господин Фессар-Лёбонз, спасибо, что переменили решение… было целиком продиктовано исключительно моей невнимательностью. Полностью с вами согласен, господин Фессар-Лёбонз. Исполняй ваши обязанности, господин Фессар-Лёбонз, я бы и сам себя выгнал! Mea culpa… Нет! Это не латынь! Только откашлялся, господин Фессар-Лёбонз, простужен… даже с температурой в сорок градусов буду завтра утром на своём месте, господин Фессар-Лёбонз! Моё почтение, господин Фессар-Лёбонз! (Поймав взгляд Тото, он вешает трубку. Обращаясь к сыну, смущенно.) Это господин Фессар-Лёбонз. Тоже смущаясь, Тото не отвечает и вновь погружается в книгу. Адольф, словно под тяжестью, падает и сворачивается калачиком на диване. Входит Горничная. Горничная. Я посуду помыла, пойду малышку укладывать. Адольф (подходя к ней, сквозь зубы). Как положишь, поднимайся к себе, я приду. Адольф рассеянно целует дочь, которая выходит вместе с Адэль и, поворачиваясь к Тото, становится важным… Тото, ты написал сочинение по истории? Тото (погружённый в чтение). Нет. Адольф (кричит). Чёрт подери, значит, ты неисправим, мальчик мой? Как же ты собираешься отправляться в жизнь без солидного багажа? Уже десятый час, а ты, вместо того, чтобы делать домашнее задание, всё ещё читаешь книжки про индейцев. Дай мне сюда и бери учебник немедленно!