Я ожидала услышать чей угодно голос, но только не куратора Нэйтона. Не обернулась, только подняла последний комок ваты и пошла в комнату. – Дея! Куратор вошел в комнату следом за мной, что-то сказал притихшим девчонкам и закрыл дверь. Я разложила клочки рядом с головой котенка. Придется пошить для него новое тельце. Не выбрасывать ведь. Прохладная рука опустилась на плечо. – Что произошло? – раздался тихий вопрос, и на этот раз я обернулась. Куратор хмурился. Он стоял так близко, что я ощущала на щеке его дыхание. Жаловаться? Колледж ди Хомфри отучил меня жаловаться, но так хотелось поделиться своей бедой! – Ничего ужасного, – ответила, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Кто-то проник в мою комнату и изорвал игрушку, видите? – Изрезал, – справедливости ради заметил Нэйтон. – Да, изрезал. – Вы знаете, кто? – Догадываюсь, но говорить не стану, простите. Этот котенок – подарок от мамы. Все, что осталось от моей семьи. Родители погибли, когда мне было девять, и других вещей из дома просто нет. А теперь и его нет… Я вытерла слезинки с глаз. Не плакать! Ожидала, что куратор Нэйтон назовет мою беду глупостью или скажет какие-то резкие слова о том, что будущей иль-тере не годится реветь, как ребенку, но он коснулся обрывков ткани и тихо вздохнул. – Я сочувствую вашей боли, Дея, – сказал куратор. – Мои родители живы и здоровы, но я знаю, что такое потерять близкого человека. Правда, у меня осталась только память, и ничего больше. Попробую помочь вашей беде, но не обещаю. Я уставилась на Нэйтона огромными глазами. Что он имеет в виду? Куратор провел ладонью над лоскутками, и они поднялись в воздух. Мне стало нечем дышать – то ли от восторга, то ли от изумления. А лоскутки соединялись воедино, срастались, будто кто-то заново их сшивал. Вата тоже стала белой и пушистой. Ладони Нэйтона искрили от силы, его лоб взмок, и сам он бледнел на глазах, но вот последний кусочек ткани встал на место, и мой Мик, как новенький, опустился на стол. Нэйтон вытер вспотевший лоб, отыскал взглядом графин с водой, который был в каждой комнате, наполнил стакан и выпил мелкими глотками. Я знала, что иль-тере могут с помощью ай-тере преобразовывать материю – конечно, не все, а избранные. Но чтобы ай-тере могли такое! – Спасибо, – вцепилась в руку куратора, а он вдруг отшатнулся от меня, будто я была чем-то больна. – Простите. Я тут же сделала шаг назад. Показалось, что Нэйт вот-вот меня ударит. – Нет, ничего. – Его взгляд посветлел. – Вы не виноваты, Дея. Лучше берегите свое сокровище. Я пойду, до встречи на занятиях. Он уже шел к двери, когда та распахнулась и на пороге застыла госпожа эо Лайт. Она посмотрела на меня так, что захотелось превратиться в пыль, исчезнуть, лишь бы расчистить ей дорогу. Затем перевела взгляд на Нэйтона. – А я-то думаю, кто так нахально тянется к моей силе? – эо Лайт улыбнулась сладко, но от ее улыбки у меня мороз пробежал по коже. Не будет ли у куратора проблем? – Здесь понадобилась моя помощь. – Нэйтон безразлично пожал плечами. – Студентки забрались в комнату нашей новенькой и испортили ее вещи. Видимо, чуют конкурентку в силе. Или хотят, чтобы Дея не стала такой сильной иль-тере, как вы надеетесь, госпожа эо Лайт. Я таращилась на Нэйтона. Это он так меня защищает? Потому что если в дело вмешается госпожа эо Лайт, Кэтти будет не до шуток. А в коридоре я разглядела любопытные мордашки Лонды и Таисии. – Кто? – спросила меня Хайди эо Лайт. Я от испуга потеряла дар речи. Казалось, сейчас в комнате заискрит от напряжения, а Хайди обернулась к Лонде и Таисии. – Кто? – повторила притворно ласково. – Кэтти со второго курса, – торопливо ответила Лонда. – И, скорее всего, ее подруга Ванесса, – добавила Таисия. – Мы с Кэтти знакомы с колледжа ди Хомфри, были соседками по комнате, – добавила я. – Не думаю, что она хотела… – Что она хотела, разбираться буду я, – холодно ответила госпожа эо Лайт. – Нэйтон, проводи девочку в мой кабинет, а я пошлю госпожу Киткин за второкурсницами. – Идите за мной, Дея, – сказал Нэйт. Ноги отказывались мне служить. Да, я была зла на Кэтти из-за Мика, хотела, чтобы она оставила меня в покое, но не такими методами. Я бы не стала на нее жаловаться, потому что была уверена: это бесполезно. И потом, ее ведь могут выгнать из колледжа. Это совсем не то, чего я добивалась. Несмотря на вражду, я не желала Кэтти зла. А мы шли на первый этаж, только на этот раз не в гостиную, а в центральный корпус, в рабочий кабинет. Об этом кричала обстановка: массивный белый стол, кресло с выгнутой спинкой, шкафы и шкафчики, письменные принадлежности, телефон. Здесь было бы хорошо и удобно работать, а не отдыхать. – Присаживайтесь. Нэйтон указал мне на стул, а сам остался стоять. Я поерзала на сиденье. – Спасибо за помощь, – сказала еще раз. – Не стоит благодарности, Дея, – ответил он. – Моя обязанность – заботиться о том, чтобы в колледже царил порядок. И я не потерплю нарушений. Помните об этом. Думает, что кинусь мстить? Нет, этого не случится. Я не хочу оказаться за воротами колледжа, мне надо выучиться и достичь своих целей. Думала сказать об этом Нэйтону, но госпожа эо Лайт появилась следом за нами, прошлась вальяжно, как кошка, и села за стол. Казалось, еще немного, и она замурлыкает. – Присаживайся, Нэйтон, – указала на свободный стул. – В ногах правды нет, дорогой. Куратор послушался, а мой слух резануло это «дорогой». Обычное слово было сказано таким тоном, что стало неприятно. Но подумать об этом я не успела, потому что в дверях появилась госпожа Киткин. Она подталкивала Кэтти и незнакомую мне Ванессу – нескладную темноволосую девушку, которая таращилась на хозяйку колледжа с ужасом. – Вы знаете, зачем вас вызвали? – спросила госпожа эо Лайт. Кэтти покосилась на меня, а Ванесса пролепетала: – Нет, госпожа. – Да что вы говорите? – Хайди прищурилась и поднялась из-за стола. – То есть это не вы полчаса назад забрались в комнату студентки Деи ле Аррет? – Н-нет, – дружно ответили обе. – Ложь! – Хайди схватила со стола статуэтку, служившую грузиком для бумаг, и швырнула точно между девушками. Статуэтка угодила в стену и оставила некрасивую вмятину. – У вас есть минута, чтобы рассказать, как все произошло. Либо вы говорите правду и получаете наказание, либо выметаетесь без права вернуться в колледж. Как вы сами понимаете, после этого ваши шансы занять приличное место в жизни будут равняться нулю. Ну же! – Я все расскажу, – всхлипнула Ванесса, а Кэтти поджала губы. – Кэтти предложила проучить новенькую. Сказала, что в их колледже она была ябедой. У меня вспыхнули щеки. Никогда такого не было! – И что вы сделали? – с фальшивой мягкостью спросила Хайди. – Мы порвали ее игрушку. – Кэтти поняла, что лучше не молчать. – И расшвыряли кусочки по коридору. – Какую игрушку? – Котенка, – тихо ответила я. – Это подарок моей покойной мамы, единственная память о ней. Ванесса отвела взгляд. Кэтти, наоборот, задрала подбородок. – Хотите сказать, что поступили достойно? – поинтересовалась Хайди. – Нет. – Ванесса не сдержала слезы, и они крупными каплями покатились по щекам. – Я прошу прощения. Я не знала. – А ты, значит, знала. – Госпожа эо Лайт перевела взгляд на Кэтти. – Конечно, вы ведь учились вместе. Что ж, я оценила вашу правдивость. Нэйтон, золотко, пусть каждой отсыплют по десять ударов палкой и на сутки посадят в карцер. – Не надо палкой! – взвилась я. – Зачем? – Вы слишком добры, Дея, – усмехнулась Хайди. – Жизнь таких не любит. Так что сделайте выводы и учитесь старательно. Ступайте. Я выбежала из кабинета. Кэтти и Ванесса плакали, что-то доказывали госпоже эо Лайт, а я бежала и бежала. Да, Мик – моя главная ценность, но разве порча игрушки заслуживает жестоких побоев? Я этого не хотела! Влетела в свою комнату и упала на кровать. Сердце билось быстро-быстро, я задыхалась от переполнявших эмоций. Протянула руку, взяла со стола Мика и прижала к себе. Он был целым, чистым, даже выцветшая ткань снова обрела первоначальный цвет. И все благодаря куратору Нэйтону. Я по-прежнему его побаивалась, но сейчас душу наполняла благодарность. Он сделал для меня то, что не стал бы делать другой. Не стал бы – и не смог. Не просто вернул Мика, но и защитил от дальнейших нападок Кэтти и ее подруг. Вот только все ли будет в порядке с девочками? А с самим куратором Нэйтоном? Ведь госпожа эо Лайт была недовольна тем, что он использовал силу. Оставалось надеяться, что мы скоро увидимся и я смогу убедиться, все ли хорошо. А сейчас надо взять себя в руки и начать переписывать конспект, который дали Лонда и Таисия. И поблагодарить соседок, что они за меня заступились, сама я никогда бы не обратилась за помощью. Впрочем, к ним даже идти не пришлось. Услышав, что я вернулась, девочки сами появились на пороге. Обе выглядели искренне взволнованными. – Как ты? – кинулись они ко мне. – Что с Кэтти и Ванессой? – Госпожа эо Лайт устроила им взбучку, – ответила я. – Обеих посадят в карцер и дадут по десять ударов палкой. – Да уж, не думала я, что госпожа эо Лайт примчится лично, – покачав головой, сказала Лонда. – Если бы разбирался господин Нэйтон, он все равно бы их наказал, конечно, но он обычно мягче, чем его иль-тере. – Она почувствовала, как он использует силу, – ответила я и показала девочкам абсолютно целого котенка. – Вот мой Мик. Куратор Нэйтон восстановил его, и я до сих пор не понимаю как. – Все говорят, Нэйтон – очень сильный ай-тере, – понизила голос Таисия. – Вот только никто не видел, как именно он применяет силу. Точнее, может, и видел, но молчит, так что это редкое зрелище. – Спасибо, что позвали на помощь, – сказала я. – Если честно, не думала, что кто-то будет разбираться из-за игрушки. – Если не остановить Кэтти сейчас, потом будет только хуже, – вздохнула Лонда. – Ты ведь понимаешь, что она бы так просто не угомонилась. – Конечно. И я сама не пошла бы к куратору. У нас в колледже ди Хомфри виноват всегда был тот, кого некому защитить. То есть я. Насколько знаю, у Кэтти есть семья, и они часто вносили взносы на счета колледжа. А я… Развела руками, показывая собственную никчемность. Я всего лишь девчонка, за которую некому заступиться. Значит, надо становиться сильнее и защищаться самостоятельно. Только так можно сберечь то, что мне дорого, и не допустить, чтобы в моей жизни снова все пошло вверх дном. – Ничего, теперь у тебя есть мы, – заверила Лонда.